Александр Будберг: "Азербайджан медленно будет продвигаться вперед"

Российский журналист, политический обозреватель "Московского комсомольца " опубликовал в родной газете статью "Чего ждать от Карабахского конфликта: возвращение к не пройденному", в которой сообщает интересные детали о начале конфликта, о том, как на нем наживались, как велись переговоры, а также о том, какую позицию занимала в те годы и в дальнейшем Россия.

"Война в Карабахе поразила меня. Она напоминала скорее какие-то рассказы Вальтера Скотта, чем то, что мы видим сейчас по ТВ. Самое распространенное оружие — охотничьи ружья. В деле были ножи, косы, чуть ли не луки... Это был самый первый, "пробный" конфликт, который оказался в итоге длиннее всех последующих… Над всем этим пространством царила ДОН — дивизия особого назначения уже Российской армии. Она там оказалась еще до распада СССР с целью "силового замирения сторон". Но осталась там и после распада Союза. Это был удивительный и странный момент, когда старые правила и ориентиры вдруг исчезли. Возникали новые. И как перейти от одних к другим — было не понятно никому", - пишет Будберг.

По его данным, ДОН была властительницей деревень и городков в зоне конфликта: "На бронетранспортерах перевозили крестьян по их надобностям — дороги были небезопасны, а деревни причудливо перемешаны. Единственная ходившая валюта — советский рубль. Валюта государства, которого уже и не было. И на эти перевозки были твердые устоявшиеся расценки — как в городских автобусах. А ночные обстрелы деревень и зачистки целых населенных пунктов — стоили гораздо дороже, и решить эти вопросы без старших начальников младшим офицерам было невозможно. Вообще все имело свои расценки — выпущенная или невыпущенная пуля, снаряд, слив дизтоплива, "исчезнувший" автомат".

Война на глазах превращалась в сверхприбыльный бизнес, который приносил уже в тот момент людям, имевшим к этой войне отношение, такой доход, о котором еще полгода назад они не могли мечтать.

"Собственно, я очутился в Карабахе в тот момент, когда война любительская, крестьянская, подражая марксистскому языку, превращалась в войну профессиональную, "промышленную". И надо сказать — решающую роль в превращении этого конфликта в ту ужасную и незаживающую рану сыграла моя страна", - пишет Будберг.  Торговля оружием, которое осталось от огромной советской армии, была выгодным делом всю первую половину 1990-х.

Бескрайняя страна, ранее скрепленная лишь сетью партийных ячеек и военными базами, развалилась на несколько кусков. И для того чтобы манипулировать этими кусками, и для того чтобы лучше продавать оружие — маленькие деревенские конфликты стоило разжечь до небольших войн.  И они заполыхали по периметру Союза. Россия, точнее, огромные корпорации из военных, шпионов, в меньшей степени дипломатов, пыталась отыскать возможности в новых условиях. И Карабах стал отличной возможностью. Деньги платили и те, и другие.

Будберг объясняет почему на российском информационно поле долгое время доминировала позиция Армении: "На политическом уровне в Москве было принято решение поддержать Армению. Почему? Ответов может быть множество: и гораздо большая инкорпорированность армян в армейские, силовые, управленческие структуры в России. Жестокая неприязнь Ельцина к Гейдару Алиеву. Очевидно, существующие исторические и религиозные стереотипы. Официально это никогда не объявлялось, а неофициально — много раз слышал, что Азербайджан хочет уйти от России, так его можно удержать (хотя, находясь там, где они находятся, как эти республики могут уйти от России — непонятно). Армения будет нашим форпостом (почему, кстати, тоже непонятно). Это было как бы "политическим" оправданием участия в конфликте".

Будберг рассказывает, что "как следствие этого сложного комплекса личных и "государственных" интересов, эшелоны танков шли откуда-то из мест базирования, скажем — из Омска, до Ростовской области. Там, чтобы не пересекать границу официально, перегружались на самолеты военно-транспортной авиации (после чего становились практически "золотыми") и перелетали как бы на нашу базу в Армению и очень скоро оказывались на фронте.

Когда я спросил об этих поставках командующего ВВС России Петра Степановича Дейнекина, он — of the records — ответил подробно. "Да, перевожу. "Русланами". За топливо платят какие-то частные фирмы, связанные с Арменией. Но если ты думаешь, что хоть на один вылет у меня нет директивы Генштаба, то я сейчас же просто выйду из этого кабинета". Множество российских офицеров армянского происхождения разом были отпущены в длительные отпуска и тоже оказались на фронте.

"Правительство Народного фронта в Баку плохо дружило с нашими военными и было свергнуто, по сути, ставленником российских десантников Суретом Гусейновым. Его отрядам передали оружие уходящей из Гянджи дивизии ВДВ. В развернувшейся дальше политической борьбе его переиграл вернувшийся из Нахичевани Гейдар Алиев. Но к этому времени Азербайджан потерял около 20% своей территории — семь районов вокруг собственно Нагорного Карабаха", - пишет Будберг.

Чтобы объяснить степень вовлеченности МО России в конфликт, журналист вспоминает, как в 1994 году приехавший на встречу с Гейдаром Алиевым Павел Грачев прямо заявил, что если будет необходимо, то армянские танки окажутся в Баку в течение двух дней.

"Порядка в России и республиках СНГ стало куда как больше. Парни типа Грачева покинули руководящие высоты. Поставлять тяжелую военную технику контрабандой стало практически невозможно.

Генерал Рохлин даже разоблачил тайные поставки оружия в Госдуме (заседание срочно закрыли).

Алиев с Ельциным, хотя и не любили друг друга, но начали общаться на официальных мероприятиях. Евгений Примаков, старый товарищ Алиева, по сути, стал эффективным лоббистом Баку в кризисных ситуациях. И несколько сгладил существовавший перекос", - пишет Будберг.

Далее он рассказывает о нескольких попытках примирения конфликтующих сторон. В их числе особенно примечательна из них так, которая была предпринята Дмитрием Медведевым в его бытность президентом России.

С 2009 года он регулярно встречался с Ильхамом Алиевым и Саргсяном (сменившим Кочаряна на посту президента, тоже выходцем из Карабаха и военным лидером войны за независимость "Арцаха"). Суть договоренностей вращалась приблизительно вокруг того же самого. Сама Нагорно-Карабахская автономная область оставалась в руках Армении. Юридически ее статус должен был определиться через 50 лет путем референдума жителей этого анклава. Строго говоря, решение было предопределенным — азербайджанское население с 1994 года не проживает ни в НКАО, ни в оккупированных соседних районах. Поэтому в 2061 году НКАО должно было и юридически объединиться с Арменией. Отсрочка была связана с надеждой, что за 50 лет азербайджанцы привыкнут к новому статусу Карабаха и весь план удастся осуществить. Взамен Азербайджан немедленно получал семь районов вокруг. Лачинский коридор оставался в руках армянских военных, его ширина предполагалась в несколько километров, чтобы он не простреливался обыкновенным стрелковым оружием.

"Как рассказывал мне президент Алиев, бывший министр иностранных дел Азербайджана Эльмар Мамедъяров, когда визировал документ, за пару недель до намеченного в Казани подписания, не обратил внимания на поправку одной из формулировок, которую очевидно внес российский МИД, готовивший итоговый документ.

Из этой поправки в закамуфлированном виде вытекало, что Армения сохранит военное присутствие не только в Лачинском коридоре, но и в обоих районах, по которым он проходит. И они будут переданы Баку только через 50 лет, после юридического утверждения итогов референдума. Это было нарушение договоренностей. И Алиев в Казани отказался подписывать документ, когда министр иностранных дел России сформулировал, что поздно менять формулировки.

Кстати, несколько присутствовавших в Казани членов делегации Медведева до сих пор уверены, что сделка сорвалась именно тогда, когда в комнату переговоров решили пригласить министров иностранных дел (якобы на этом начал настаивать Серж Саргсян). В присутствии профессиональных дипломатов лидерам было гораздо труднее договориться.

Подписать документ вновь не удалось. И это считалось скорее успехом Еревана и личной неудачей Медведева", - пишет Будберг.

Один из руководителей российской внешней политики в то время на мой вопрос, зачем же мы поменяли формулировку — ведь Алиев не мог не воспринять такое иначе как обман — ответил: "Об этом очень просила армянская сторона". На мой второй вопрос — было ли обращено внимание президента Медведева на новый смысл документа — ответа не получил.

Будберг приходит в выводу, что нынешняя эскалация была неизбежна. "Никакая страна не может согласиться с потерей 20% своей территории… За эти 25 лет принципиально изменился характер вооружений. Более богатый Азербайджан оказался готов лучше и с помощью беспилотников может точечно уничтожать военные цели. Советская техника армянской стороны, бьющая по площадям, была очень эффективна до появления беспилотников. Сейчас не так. "Грады", "Осы", танки, вкопанные в землю господствующих высот, теперь легко накрываются сверху, конечно, если позволяет изменчивая в горах погода. Израиль, по сути, являющийся давним стратегическим партнером Азербайджана, даже больше Турции обеспечивает технологическое превосходство союзника".

Будберг прогнозирует, что Азербайджан очень медленно, можно сказать, аккуратно, будет продвигаться вперед: "Бомбить собственно территорию Армении азербайджанская армия не собирается. Азербайджану не нужна интернационализация конфликта. И подключение механизмов ОДКБ, когда России придется вмешаться. Соответственно, и никаких турецких F-16 в Гяндже не было и не будет. Дураков нет".