Нефтяные аналитики: ценовая война – элемент психологической войны

Вчера, комментируя Reuters выход России из сделки ОПЕК+ заместитель министра энергетики России, 34-летний Павел Сорокин выразил мнение, что нецелесообразно урезать добычу нефти "в ситуации падающего спроса, когда дно неочевидно и неясно, где оно находится". Исходя из этого, Россия не приняла предложение с апреля увеличить сокращение добычи нефти в рамках сделки ОПЕК+ еще на 1,5 миллиона баррелей в сутки.

Объясняя мотивы решения России выйти из сделки, руководитель энергетического департамента фонда "Институт энергетики и финансов" Алексей Громов заявил, что она не хотела и дальше терять свою рыночную долю: "За период с момента начала исполнения сделки с января 2017 года по декабрь 2019 года спрос на нефть вырос по всему миру на 3,5-3,6 млн баррелей в сутки. Одно из экспертных мнений заключается в том, что 80% этих объемов компенсировали США, обеспечив дополнительный прирост спроса; и это вызывало раздражение в том числе у российских экспортеров".

Алексей Громов с этим мнением не согласен, мотивируя свою позицию тем, что за три года с рынка ушли приблизительно такие же объемы нефти Венесуэлы и Ирана: "Эта нефть ушла отнюдь не из-за сделки ОПЕК+, а из-за санкционных ограничений. Поэтому говорить о том, что единственным бенефициаром от сдерживания добычи были США, по меньшей мере, некорректно".

Эксперт напомнил, что сразу после прекращения формального действия сделки ОПЕК+ с апреля Саудовская Аравия заявила, что в таких условиях будет резко наращивать добычу: "Действительно, Саудовская Аравия способна это сделать. Она способна довести добычу до 12 млн баррелей в сутки в течение ближайших месяцев, а до 13 млн баррелей в сутки до конца текущего года".

Алексей Громов рассматривает все заявления, которые последовали сразу после объявления решения о выходе России из сделки ОПЕК+, как элемент психологической войны: "Точка во взаимоотношениях между странами-участницами ОПЕК+ не поставлена. Сейчас запущен пробный шар - мол, давайте попробуем в текущей ситуации выйти из сделки, посмотрим, как на это отреагирует рынок".

Эксперт напомнил, что изначально на нефтяной рынок повлиял коронавирус: "Считали, что если коронавирус будет локализован в Китае и сопредельных странах Азии, то последствия для мировой экономики ограничатся сильным провалом по первому кварталу 2020 года. Действительно, китайская экономика к концу марта фактически придет к тому, что эпидемия там пойдет на спад. Но появились новые вводные - вспышка в Европе. Распространение вируса снижает экономическую активность в странах еврозоны и влияет уже не только на первый, но и на второй квартал этого года. Причем мы не можем гарантировать, что это все закончится вторым кварталом и не будет продолжаться в течение всего года. Поэтому мы не можем предсказать всего негативного эффекта коронавируса на спрос. Если негативный эффект будет усиливаться, то цены на нефть провалятся ниже $30, и мы будем иметь ситуацию форс-мажора. Тогда все равно нужно будет искать новые параметры договоренности между странами на международном уровне".

Алексей Громов заметил, что провал в $35-36 - не предел для рынка: "Рынок замер в ожидании того, как поведет себя мировой спрос, как дальше будут развиваться последствия, вызванные эпидемией, а также насколько реалистичными будут словесные угрозы, которые озвучила Саудовская Аравия, фактически анонсировав начало новой ценовой войны".

Директор Центра энергетических исследований Института проблем ценообразования и регулирования естественных монополий НИУ ВШЭ Вячеслав Кулагин соотнес ожидание и реальность: "В этом году ожидался прирост полтора миллиона баррелей в сутки. Ожидалось, что американцы примерно эти полтора миллиона и добавят, а ОПЕК+ будет сдерживать порядка двух миллионов баррелей излишнего предложения. Что получилось? Прироста в полтора миллиона нет; это идет в плюс предложению. Соответственно, война всех против всех, то есть на рынок фактически выходят свободные объемы. Перепроизводство нефти на рынке превысит три миллиона баррелей к тому моменту, когда эти планы будут реализованы. На данный момент у нас рынок пока отреагировал только на слова".

По словам эксперта, "пока у нас ситуация, по сравнению с недельной давностью, с точки зрения рынка не изменилась. Изменения будут потом, когда действительно начнется серьезное перепроизводство. Понятно, что есть замыкающие цены на нефть в районе 40-50 долларов, и даже по некоторым проектам повыше, но в условиях переизбытка это не играет никакой роли".

Говоря о том, что это означает для России, Вячеслав Кулагин заверил: "С точки зрения нефтяного рынка и нефтяных компаний, тут ничего сверхнегативного нет. После падения нефтяных цен в 2014 году компании показали чуть ли не лучшие показатели за все предыдущие годы в рублевой выручке… Компании это вполне выдержат и ничего плохого здесь для отечественных компаний не будет. Другой вопрос, чем это обернется для бюджета".

Что касается ситуации на международных рынках, то, по мнению Кулагина, дорогие проекты ждут основные риски: "Это, прежде всего, американские и канадские сланцевые проекты, и глубоководные проекты, включая в европейские. Однако те проекты, которые уже проинвестированы, будут запускаться и набирать свою мощность. Но существует достаточно серьезная вероятность того, что основные участники уже в ближайшие несколько месяцев захотят сесть за стол переговоров и частично вернуть параметры сделки".

Что касается нашего внутреннего рынка, то, по словам эксперта, бюджет получит меньше доходов в рамках и экспортной пошлины, и НДПИ: "Рубль у нас смягчился, поэтому будет соответствующий пересчет. Для потребителей на колонке, людей, которые приехали заправить машину, несмотря на снижение цены нефти, цена бензина не опустилась и опускаться не будет".