Россия должна оставаться самостоятельным центром силы

Если вы посмотрите на США, то очень серьезная эволюция произошла со времен Джона Кеннеди (когда для США все решалось прежде всего в Европе, и Азия, безусловно, стояла на втором-третьем месте) до Барака Обамы, когда президент США практически не появляется в Европе и уделяет при этом огромное значение Азиатско-Тихоокеанскому региону. Мы видим очень серьезную эволюцию США в сторону АТР, поскольку в АТР становится кузницей и мастерской всего мира. Политическое влияние неизбежно следует за сдвигом экономического веса и хозяйственной деятельности. В свое время Британия была мастерской всего мира, она и правила в значительной степени всем миром. Потом наступило короткое время Германии, но после неудачной попытки Германии максимизировать свою мощь через гитлеровскую стратегию завоеваний на первый план вышли США, самое крупное экономическое государство в мире. Поэтому попытки США удержать пальму глобального первенства в условиях, когда растет экономический вес Китая, обречены.

Другое дело, до какой степени смещение удельного, мирового веса в экономике и в политике произойдет в сторону Китая. У США есть свои сильные стороны, и они постараются их максимально задействовать. Но, как бы то ни было, АТР – это явно регион XXI века. На мой взгляд, XXI век не будет американским веком. Это будет азиатский век, хотя другие центры силы, в том числе США, Европа, Россия будут играть большую роль. 

Как мы себя размещаем в этой системе координат? Мне кажется, мы задержались на западном векторе нашей внешней политики. После распада Советского Союза и образования новой России западный вектор практически лет 18-20 господствовал в нашей внешней политике. Причины понятны: Запад привлекателен, Европа хороша собой, США сильны, это центр технологического обновления, это центр финансовой и экономической мощи. Но за эти 20 лет обнаружились очень серьезные ограничения в наших взаимоотношениях с Западом. Запад – это интегрированная структура. Есть две главные интеграционные системы: это Евросоюз и НАТО. В обе эти системы нам путь закрыт. В Евросоюз он нам закрыт по той простой причине, что ЕС просто не будет способен переварить нас, а мы не готовы к вступлению в Европейский Союз. Это объективный факт. Если поговорить со всеми серьезными европейскими политиками, за исключением Сильвио Берлускони, то они подтвердят, что в обозримой перспективе возможности вступления России в Евросоюз не существует. Они семь лет обсуждали, принять ли Эстонию, Латвию, Литву, Кипр и еще три примерно таких же по масштабам государства. Они не могут принять в свой состав Украину: сейчас для Евросоюза это будет просто критический вес, этот вес они не вытащат. Они Грецию сейчас не могут вытащить, Португалия там на очереди, и т. д. Поэтому, если говорить реалистически, то мы будем вне ЕС. А что это значит? Это значит, что мы вне политической Европы, вне самого крупного политического и экономического объединения в Европе. Конечно, Европа остается нашим очень важным внешнеполитическим и экономическим партнером. 50% нашего экспорта идет в Европу. 40% европейского импорта энергоносителей – из России. У нас четыре общих пространства – экономическое, гуманитарное, правовое, пространство безопасности. Мы работаем над безвизовым режимом. Европа – наш важнейший партнер, но ограничиваться исключительно европейскими горизонтами в условиях, когда вы не можете присоединиться к главной организации европейского континента, нереалистично.

Мы не можем войти и в военно-политическую Европу. Военно-политическая Европа – это НАТО. НАТО – это союз, в котором формально все равны, но, как говорил Джордж Оруэлл в своем «Скотском хуторе», все животные равны, но некоторые животные более равны, чем другие. В НАТО есть одно животное, которое более равно, чем все остальные животные, там находящиеся. Для Соединенных Штатов принять Россию в НАТО означает создать второй центр притяжения, вторую по значению в мире ядерную державу впустить в организацию, где сейчас Соединенные Штаты доминируют однозначно. Это нерационально, и ни один американский политик на это не пойдет. Он пойдет на это только при условии согласия России на постановку своих ядерных сил и в значительной степени вооруженных сил в целом под американский контроль. Для России это означает утрату суверенитета в области безопасности, а учитывая наш исторический опыт и опыт, в частности, Второй мировой войны, да и холодной войны, я думаю, что мы на это не пойдем при любом правительстве.

Для Соединенных Штатов суверенная Россия в НАТО – это инструмент подрыва влияния и господства США. Не в восторге будут и французы, англичане, немцы, Польша: сейчас они играют роль опорных стран Соединенных Штатов в Европе, а так они откатываются на третьи позиции, потому что двумя главными игроками будут Москва и Вашингтон. Это кошмар европейцев еще со времен разрядки между Брежневым и Никсоном: они боялись, что Вашингтон и Москва через голову европейцев будут решать все глобальные вопросы.

Наконец, мы знаем, что в НАТО есть активное антироссийское крыло – антироссийское в силу исторических, идеологических, психологических особенностей. Это восточноевропейские страны, прибалтийские государства. Они лягут костьми: они «убежали» от России в НАТО, Россия туда пришла. Чудовищное развитие, которого они постараются не допустить. Соответственно, в НАТО мы войти тоже не можем.

Неделю назад бывший посол США в Израиле Мартин Индик, человек весьма информированный, других послов у США в Израиле не бывает, сказал, что военные удары США по Ирану, по всей вероятности, начнутся в начале 2013 года. Перед нами сразу дилемма: мы идем вместе с США – куда мы идем с Соединенными Штатами? Поэтому я думаю, что здесь у нас уже есть некоторая ясность. За 20 лет мы испытали все формы сотрудничества с Америкой: мы конфликтовали, мы дружили, мы пытались быть их даже младшим партнером, но они требовали слишком многого от нас. И в итоге мы пришли к нынешнему состоянию дел, когда отношения достаточно ограничены. У нас есть некоторый совместный объем глобальных задач: борьба за нераспространение ядерного оружия, официально – совместная борьба против терроризма, насколько она совместная, судить не берусь, но что-то я не видел больших успехов в этой области, региональная безопасность, но у нас, к сожалению, к целому ряду регионов разное отношение. Поэтому с Соединенными Штатами, мне кажется, наши отношения весьма проблематичны. 

Обама – человек, признающий многосторонность современного мира и, по крайней мере, публично не объявляющий опорой внешней политики США однополярный мир по-американски. Но Ромни придерживается мнения, что Соединенные Штаты – лидер современного мира, и все, кто не готов с этим согласиться, превращаются в противников Америки. Поэтому перспективы российско-американских отношений в условиях такого развития политической мысли и политических настроений в американской элите весьма сложны. Это означает, что Россия должна оставаться самостоятельным центром силы. Это выбор, который за нас делает международная обстановка.

Каких-то военных альянсов на Востоке мы тоже заключать, по всей вероятности, не будем, да и не с кем. Китай совершенно не собирается с нами заключать какие-то военные соглашения – ему это не нужно, у Китая принцип свободы рук во внешней политике. Да, у нас близкие отношения, у нас стратегическое партнерство, мы союзники по ряду вопросов, но вряд ли это будет формализовано в виде какого-то специального договора, по крайней мере, в ближайшие годы. Поэтому России не надо никуда идти. Помните дебаты 1990-х, когда министр обороны Павел Грачев сказал, что, если нас не принимают на Западе, мы пойдем на Восток? Не надо никуда идти, мы уже и на Западе, и на Востоке. Мы относимся европейской частью к Европе, азиатской частью к Азии. У нас такое положение, которое позволяет нам быть в центре политического и экономического развития евразийского континента. А евразийский континент – это ключевой континент современного мира.

Россия вряд ли будет как-то влиять на выборы в Грузии. Мне представляется, что состояние наших отношений сейчас не таково, чтобы мы могли повлиять на эти выборы. Я вообще не думаю, что Россия как-то пытается покушаться на грузинский суверенитет. Грузия говорит, что она имеет право вступить в НАТО. Собственно, мы это право не оспариваем. И мы не оспариваем даже право НАТО принять Грузию. У НАТО есть такое право, и у Грузии есть такое право. Но они забывают одну вещь: у России есть право отреагировать. Грузия – страна на границе с Россией. И для нас вступление Грузии в НАТО – это некая проблема, может быть, проблема в области безопасности, тем более в свете планов в области ПРО. Были разговоры о том, что пока Соединенные Штаты не будут устанавливать элемент противоракетной обороны в Грузии. Ну, пока не будут, а потом, может быть, и будут. Во всех странах, которые входят в НАТО, рано или поздно появляются объекты НАТО. Как мы помним, в Польше собирались делать базы противоракетной обороны – сейчас их сместили на юг, но планы-то были, серьезные были, и даже договоренность была с Польшей достигнута. В Чехии радар собирались ставить, хотя обещали нам, что не будет военных объектов НАТО на территориях стран-членов, это еще в основополагающем акте «Россия – НАТО» 1999 года.

Естественно, если страна – член НАТО, то она становится, элементом единой структуры, в том числе и военной структуры, и в какой-то степени может быть использована в военных целях, а это для нас проблема с точки зрения безопасности. Поэтому Россия может отреагировать достаточно определенно. Например, у нас есть такая структура, как Совет Россия – НАТО. Один раз мы уже замораживали его деятельность на год, после войны в Югославии, и мы можем отреагировать на этом уровне. Мы можем отреагировать на уровне нашего сотрудничества по Афганистану. Сейчас в НАТО отношение к России, на мой взгляд, особенно к афганскому ракурсу, потребительское. 

Грузия на ряде международных площадок позиционирует себя как зрелое демократическое общество, и представители Грузии участвуют в активных попытках критиковать Россию с этой точки зрения, как правило, в тандеме с другими крупными демократами – странами, где под 300 тысяч человек находятся в статусе неграждан, где ставятся памятники карателям из Waffen-SS. Они нас учат тому, как надо быть демократичными. Я бы грузинских представителей в свете пыток в грузинских тюрьмах призвал быть поскромнее немножко, посмиреннее. Мы не особенно учим другие страны, хотя в некоторых сферах мы, мне кажется, могли бы тоже более активно вести себя. Мы вообще до недавнего времени почему-то считали, что тема прав человека – это тема, по которой Россия должна выслушивать нотации исключительно. Но ведь эта тема универсальна, права человека – универсальная ценность. Никто не говорит, что в России достигнут идеальный уровень соблюдения прав человека, но ведь и в других странах нет этого уровня. 

США и их западные союзники взяли курс на переформатирование систем власти в мусульманском мире. Главная причина истерики вокруг Ирана не ядерное оружие. Главная причина – иранский режим. Американцы не раз давали понять, что, если бы в Иране был демократический, ответственный и открытый режим, то проблема ядерного оружия не стояла бы так остро, как при режиме религиозного типа, который не является транспарентным в полной мере и который в силу этого, по мнению США, является непредсказуемым. На Ближнем Востоке Соединенные Штаты со времен Буша вступили на путь серьезной трансформации этого региона, его «подстраивания» под американское видение и систему их интересов. Насколько успешно это было? На мой взгляд, не очень успешно. США лишь после 10 лет оккупации Ирака вывели его на относительный уровень управляемости, и все равно мы слышим каждые три недели о десятках трупах в Ираке из-за террористической активности. США не сумели справиться с Афганистаном и, думаю, уже не сумеют. В 2014 году это будет не вывод войск из страны, где есть твердое руководство, а вывод войск из страны, где, по некоторым данным, ряд членов руководства активно скупают виллы и другую собственность в Дубае и в Абу-Даби, потому что они прекрасно понимают, куда ветер дует. Сравнив ситуацию в Дубае с ситуацией в Афганистане, они неудивительным образом пришли к выводу, что там им будет спокойнее. У США большая проблема и с арабской весной, потому что получилось так, что с диктаторами-то арабскими США и умели иметь дело – и с Мубараком, и с Салехом в Йемене. Бен Али в Тунисе был просто любимцем США, МВФ, Центрального разведывательного управления, потому что он когда-то возглавлял спецслужбы Туниса. Он был абсолютно чистый американский клиент, и все очень хорошо работало. Каддафи был исключением. Но даже с Каддафи они сумели договориться: он отказался от систем оружия массового поражения, отказался от создания бактериологического оружия, химического оружия, ядерного оружия. И я помню, как Кондолиза Райс ставила Каддафи в пример иранским руководителям – вот, мол, реалистический человек, который сначала вел себя неправильно, а потом осознал, понял, и вот теперь мы с ним в порядке. Тогда США уже даже миссию создали на территории Ливии, и господин Стивенс, ныне покойный посол, как раз был номером вторым в той миссии, которая была создана еще при Муаммаре Каддафи. Тогда у США работала их стратегия. Столкнувшись с феноменом «арабской весны», они сделали ставку на радикальные изменения. Думаю, что ставка ошибочная. Эволюционный путь предпочтительнее революционного. Они постарались оседлать новые силы и, на мой взгляд, не сумели их оседлать. У США приличные отношения с узкой верхушкой руководства этих новых сил, которым оно помогло прийти к власти, как в Ливии. Но чуть ниже спуститесь – и там к США резко негативное отношение. Но если к диктаторам резко негативное отношение сдерживали, потому что была система подавления, то сейчас, когда есть возможность людям демократически проявлять свои убеждения, они их проявляют. Посмотрите на опросы общественного мнения в этих странах. В Пакистане поддержка США – 3% населения. А это ближайший военный союзник США. В Турции – 7-8%. В Египте – 5-10%. И это характерно для всего региона.

То, что происходит в арабском мире, и то, что называют американцы иногда выступлениями радикалов, - это на самом деле проявление демократических чаяний арабского и вообще мусульманских народов. Это реальное отношение к Соединенным Штатам. США своей силовой политикой в этом регионе, активной поддержкой Израиля в ущерб отношениям с палестинцами создали ситуацию глубокой нелюбви арабских масс к самим США. Когда режимы авторитарные, диктаторские упали, то теперь у масс есть возможность выражать эту свою нелюбовь.