Фазиль Искандер: движение ума

Давным-давно стало банальностью определение "Евгения Онегина" как "энциклопедии русской жизни". Отталкиваясь от этой банальной, но в общем-то вполне справедливой констатации, применяя ее к роману "Сандро из Чегема", вполне можно, не опасаясь гнева Виссариона Белинского, считать самое известное произведение Фазиля Абдуловича Искандера – энциклопедией абхазской жизни. Шире – и всей кавказской жизни.

Внешне – чужой на празднике жизни московской литературной тусовки конца 1950-х – и далее вплоть до перестроечных лет. Те, к кому Искандера причисляли литературные критики и гэбэшные аналитические записки – Аксенов, Евтушенко, Вознесенский – представляли собой активное общественное явление Москвы. Они "тусовались" на поэтических концертах и на светских квартирно-ресторанных раутах, их знали в ЦК и в лицо тоже. Одного из любимых авторов тогдашних "Юности" и "Нового мира" на пыльных улицах Брянска мало кто узнавал. Его покорение Москвы ограничилось тремя курсами Библиотечного института в Химках и двумя – Литинститута на Тверском бульваре. Дальше – несколько лет активной русской провинциальной журналистской жизни и возвращение на долгие годы в прекрасную Абхазию. Он влиял оттуда…

Секрет глубины и одновременно широкой популярности творчества Искандера – его одновременно и звонкий, и горький смех. Православный философ и литературовед Сергей Аверинцев определил этот феномен в литературе как "одновременно движение ума и движение нервов и мускулов: порыв, стремительный, как взрыв". И это явление у Искандера сродни кавказскому характеру, исполненному иронии, а в ряде случаев (впрочем, не столь уж и частых) – даже и к самоиронии…

Вот о чем писал Искандер (очень фрагментарное и …ироничное изложение):
Абхазцы с конца 1920-х не любили "отца народов", недаром в эпохальном современном абхазском эпосе "Сандро из Чегема" он называется Большеусым... Абхазцы с присущей им природной сметкой и выживаемостью в любых условиях вытерпели хрущевские эксперименты со всеобщей "козлотуризацией"... Абхазцы нашли на своей земле Великую Абхазскую Стену и очень обиделись, когда узнали, что ей всего триста лет, а построил ее соседний царь... Абхазские автоинспекторы брали взятки уже в якобы кристально чистые 1940-е годы, а потом пропивали их с теми, у кого только что вымогали… Абхазцы недолюбливали эндурцев, при этом их жены, бабушки и другие близкие родственники происходили из осмеиваемого Эндурского района… Абхазцы гениально называли Леонида Брежнева: "справный, неплохо отдохнувший мужчина"…

Николай Гоголь в знакомых ему с детства малороссиянах (так двести лет назад именовались жители Юго-Восточной Украины) нашел бессмертные типажи. То же самое вот уже более 60 лет делает Фазиль Искандер с абхазцами. Они у него – абсолютно уникальные и самобытные по форме, да и по содержанию тоже – превращаются в типажи. Узнаваемы везде, в любом народе, при любых климатических и политических условиях. И в этом, дорогие товарищи, несомненное всемирно-историческое значение творчества Фазиля Абдуловича. Что-то в этом духе могли сказать на ХХIХ съезде КПСС, но он усилиями в том числе и самого Искандера так и не состоялся…

При всей яркой образности и прущей в глаза одновременной метафоричности искандеровских персонажей они, как бы ни банально это звучало, взяты из самой жизни. Многие туда и вернулись, позаимствовав у писателя некие понравившиеся им, но выдуманные черты. Фантастически обаятельный и вечный в нашем обществе образец авторитарного …коррупционера (противоречия здесь, я полагаю, нет) – "мясной король" Георгий Георгиевич из опубликованной в 1988 году журналом "Театр" пьесы "Кофейня у моря". Такие Георгии Георгиевичи есть в нашей стране практически везде!

Яркий и самобытный историк, автор бессмертной книги "Цветущие развалины" о средневековых абхазских памятниках Вахтанг Бочуа был немедленно по опубликовании "Созвездия Козлотура" опознан в реальном сухумском краеведе Вианоре Пачулиа. С годами Вианор стал "косить" под своего литературного двойника, и даже пересказывал на лекциях перед отдыхающими некоторые куски из не печатавшихся в 1970-е годы произведений Искандера. Выдавая авторские описания за реальные случаи из прошлого Абхазии. Я знал этого колоритнейшего человека и как-то даже выпил с ним несколько стаканов любимой героями "Сандро из Чегема" гранатово-красной "изабеллы". Но, конечно, не семнадцать, как Никита Хрущев, будучи в гостях в селе Дранды…

Много лет считал искандеровской выдумкой его описание в "Козлотуре" встречи в 1950-е годы с английским туристом, который искал останки затонувшего дворца в прибрежных водах безымянного черноморского города (название Мухус было присвоено этому населенному пункту позднее, уже в "Сандро"). Какие англичане в середине 1950-х вблизи от партийно-правительственных дач? Но как-то не так давно о своих туристических поездках в Абхазию, начавшихся именно во второй половине 1950-х, рассказал мне бывший последний британский посол в СССР (он же – первый посол королевы в новую Россию) сэр Родрик Брейтуэйт. Не он ли нырял с аквалангом, пока молодой журналист Искандер разговаривал с его женой и сыном?

Неудачно женившийся на "чегемской Кармен" честнейший и благороднейший археолог Андрей, чей прапрадед-декабрист был сослан в 1825 году Николаем Первым в Абхазию – это Юрий Воронов. Один из самых ярких абхазских политиков 1990-х годов, вице-спикер парламента тогда непризнанной Абхазии трагически погиб от рук наемного убийцы. И эта история как продолжение в реальной жизни абсолютно горьких страниц книги Искандера, связанных с его литературным "двойником"…

Сегодня общепризнанно, что Абхазия олитературена именно Искандером, именно он ввел эту страну и ее народ в число ведущих субъектов мирового художественного процесса. В каком-то высшем метафорическом смысле Искандер создал Абхазию как легенду, как миф – особенно для тех, кто в этой стране побывал…

Читайте нас в

Дзен Новости Telegram