Андрей Петров на Вести.FM: раннее советское национальное кино было интернациональным

Национальное кино как самостоятельная, особая часть советского кинематографа в самом своем начале работало на пропаганду интернациональных идей, заявил сегодня в прямом эфире передачи "Нацвопрос" на Вести.FM ведущий аналитик "Вестника Кавказа" Андрей Петров, рассказывая об истоках национальной кинематографии на постсоветском пространстве.

"Нацвопрос" - еженедельная передача на Вести.FM, в ходе которой обсуждают различные аспекты национальных отношений, в первую очередь, в России. Сегодняшний выпуск был посвящен теме национального кинематографа.

В первую очередь Андрей Петров отметил, что в Российской Империи индустрия национального кино попросту не успела сформироваться. "От премьеры "Понизовой вольницы" до Октябрьской революции прошло всего девять лет, и за это время кинематограф практически не вышел далее нескольких столичных киноателье. Лишь единицы ранних фильмов, как первый еврейский фильм "Л'Хаим" 1911 года, можно отнести к национальному кино, но они носят иллюстративный, аттракционный характер: в "Л'Хаиме", истории о любовном треугольнике с трагическим концом, мало собственно еврейского: играют там русские актеры, сюжет легко переносится в русские декорации, из колорита там разве что эпизод еврейской свадьбы", - сообщил он.

Совсем иная картина сложилась после революции. "Как только кино было национализировано, оно стало работать на пропаганду коммунизма во всех советских республиках. С этой целью и снималось само первое национальное кино, которое было, по сути, интернациональным: о каждом народе рассказывалась одна и та же история об угнетении простых людей привилегированными классами и их противостоянии", - обратил внимание ведущий аналитик "Вестника Кавказа".

В качестве характерного примера раннего советского национального кино он привел "Сурамскую крепость" 1922 года за авторством Ивана Перестиани. "Здесь уже снимаются грузинские актеры, съемки проходят в Грузии, как в городах, так и в горах, в эпизоде свадьбы объемно показана грузинская культура, в том числе лезгинка, узундара и чидаоба - а за основу взята повесть Даниэла Чонкадзе, популярная среди грузин в XIX веке. При этом главное в фильме - это рассказ о борьбе крепостных против своих хозяев, а сама легенда о Сурамской крепости, в стену которой замуровали сына главного героя Дурмишхана по совету колдуньи Вардуа, - лишь канва для эпизодов о проданных словно скот детях, замученных на потеху публике крестьянках и убийстве бесчеловечного помещика", - поведал Андрей Петров.

"Фильм постоянно подчеркивает, что при дворянах и священниках жилось плохо, а пропаганда против церкви подана очень выпукло: перед каждым зверством персонажи обязательно крестятся, священники разрушают семьи, мальчика в стену Сурамской крепости вмуровывают распятого в гробу в виде креста в присутствии икон. Подобный синтез узнаваемого, родного национального компонента и пропаганды в ранних фильмах объясняется задачами первичной советизации республик: было необходимо убедить людей, что до советской власти жизни у простых людей не было нигде и никогда – поэтому в качестве базы взят текст 19-го века, основанный на старинной легенде", - указал ведущий аналитик "Вестника Кавказа".

К концу эпохи немого кино интернационализм национального кино стал более явным. "Хороший пример – фильм "Севиль" 1929 года Амо Бек-Назарова. Здесь пропаганда обрабатывает уже новейшую историю, представляя падение Азербайджанской демократической республики как победу рабочего класса и крестьян над капиталистами. Фильм основан на пьесе Джафара Джаббарлы о любовном треугольнике члена партии "Мусават" Балаша Нури заде, его жены Севиль и любовницы Эдили. В трех женских персонажах фильм воплощает три периода жизни Азербайджана: скромная и трудолюбивая Севиль – это традиционное общество, распущенная и ленивая Эдиля – это высшее общество Азербайджанской демократической республики, а сестра Балаша – смелая коммунистка – это советский Азербайджан", - раскрыл систему персонажей фильма эксперт.

По его словам, цель у фильма все та же – показать, что до советской власти у народов жизни не было. "Только теперь пропаганда обращается к молодежи, выросшей в революционные годы, особенно к той, которой только предстоит советизироваться. Для этого Бек-Назаров с Джаббарлы проводят Севиль через череду разочарований: она мечтает стать раскрепощенной женщиной Востока, как Эдиля – но это раскрепощение показано как ложное: Эдиля уводит Балаша и разрушает семью. Традиционное общество не помогает Севиль в этой беде: по законам шариата после развода она лишается сына, и никому уже не нужна без мужа. Только взятие большевиками Баку в 1920 году, показанное как огромный рабочий, хватающий нефтяную вышку, дает Севиль свободную жизнь: она получает работу на ткацкой фабрике, быстро становится лидером, возвращает сына, и теперь уже Балаш с Эдилей приходят к ней на поклон", - проиллюстрировал Андрей Петров.

"То же самое мы увидим в немом кино всех советских народов – пропаганда против далекого и близкого прошлого и за советское настоящее, с выбором подходящих сюжетов из истории и литературы. Впрочем, таким будет и раннее звуковое национальное кино СССР", - заключил ведущий аналитик "Вестника Кавказа".

Читайте нас в

Дзен Новости Telegram