Умер знаменитый бакинец Евгений Войскунский

Вчера на 99-м году жизни умер классик отечественной фантастики, прозаик, эссеист, журналист, военный журналист, прошедший всю войну, Евгений Войскунский, произведения которого, написанные в соавторстве братом, называли, с легкой руки Кира Булычева, «интеллигентной литературой, написанной интеллигентными людьми для интеллигентных людей».

Войскунский родился в Баку 9 апреля 1922 года, окончив школу, уехал учиться в Ленинград, поступил в Академию художеств на искусствоведческий факультет. Осенью 1940 года был призван в армию - сначала попал в Кронштадт, где в составе 21-го Отдельного восстановительного железнодорожного батальона строил военную железную дорогу, но уже через несколько дней призывников вывезли из Кронштадта на полуостров Ханко, который СССР получил от Финляндии в аренду на 30 лет.

Война для Войскунского началась 25 июня 1941 года, когда 31-я финская батарея бросила на полуостров шквал артиллерийского огня. Эвакуацию с полуострова Ханко в Кронштадт писатель позже назовет самой страшной ночью своей жизни: корабль с новобранцами налетел на несколько мин и стал тонуть, выбраться из передряги удалось с большим трудом… С этого дня всю войну он провел на Балтфлоте.

Писать фантастику Войскунский начал уже после войны. Славу ему принес роман "Экипаж "Меконга", написанный в соавторстве со старшим братом Исаем Лукодьяновым. Они придумали идею сверхпроницаемости, с помощью которой можно ходить сквозь стены и гнать нефть без труб на сотни километров. Войскунский рассказывал, что идею проницаемости ему подсказал случай – на бакинском перекрестке писатель услышал визг тормозов и увидел, как из-под колес вышел человек, показавшийся бесплотным, будто прошедшим сквозь кузов грузовика. После публикации романа Войскунский подружился с Аркадием Стругацким и переехал в Москву.

В годы оттепели увидели свет сборник «На перекрестках времени», повести «Черный столб» и «Формула невозможного», хрестоматийный рассказ «Прощание на берегу», романы «Очень далекий Тартесс» и «Плеск звездных морей», но за роман «Ур, сын Шама» о воспитанном инопланетянами шумерском мальчике, вернувшемся уже в наши дни на родную Землю, соавторов почему-то обвинили в сионизме.

После этого Войскунский несколько охладел к фантастике и стал писать романы о военных моряках. «Кронштадт» и «Мир тесен» основаны на личных впечатлениях капитана III ранга в отставке, кавалера орденов Отечественной войны II степени, Красной Звезды, Знак Почета Войскунского.

В конце 1990-х он вернулся к фантастике – увидели свет его повести «Химера» и «Командировка», а также переводил на русский язык произведения азербайджанского писателя Гусейна Аббасзаде. Последним его романом стала «Балтийская сага», вышедшая в свет в 2018 году.

Войскунский стал лауреатом литературных премий имени Симонова, имени Стругацких, «Венец» и «Аэлита»… Между тем Баку всегда оставался в его сердце. Когда несколько лет назад в Союзе писателей Азербайджана отмечали 95-летие Войскунского, сам он приехать не смог, но передал через сына Евгения - старшего научного сотрудника кафедры общей психологии факультета психологии МГУ имени М. В. Ломоносова, заведующего лабораторией «Психологические проблемы информатизации» факультета психологии МГУ, специалиста по влиянию интернета на психику человека - пронзительное письмо:

  Дорогие мои земляки-бакинцы!
  Очень вам благодарен за то, что вспомнили обо мне, о моем юбилее. Очень жалею, что не смог прилететь в Баку и дружески пожать вам руки. 95 лет – серьезный возраст, сил маловато… ничего не поделаешь.
  Но мысленно я с вами!
  Ведь я – коренной бакинец, в этом славном городе я, как говорится: анадан олмушдур. В Баку прошли мое детство и ранняя юность. В моей памяти нисколько не угас, не потускнел этот удивительный город, как бы сбежавший с желтого нагорья к синей полукруглой бухте; город, продутый нордом, с запахом нефти, растворенным в морском воздухе, населенный пестрым многоязычным людом. Баку обладал таинственным очарованием. Нефтяная столица дореволюционных и советских времен. Город контрастов: высоколобые инженеры и погонщики верблюдов, романтичные художники и крикливые алверчи, торговцы всякой всячиной.
  Здесь сочинял «звукообразы» и читал «клинопись созвездий» полуголодный Хлебников. Здесь в последний год своей короткой и бурной жизни Есенин закончил щемящие души «Персидские мотивы».

   Баку дал миру великого поэта Самеда Вургуна, великого музыканта Узеира Гаджибекова и Мстислава Ростроповича, великого физика Льва Ландау, великого разведчика Рихарда Зорге.

  В моей памяти – удивительный голос азербайджанского соловья Бюль-Бюля. Голос певицы Маиловского театра Мухтаровой. В моей памяти – пароход «Демосфен», ходивший от Приморского бульвара до Зыха с его прекрасным пляжем; палуба этого колесного тихохода всегда была забита ребятней. В моей памяти – купальня, изящные деревянные павильоны на сваях, построенные в 1914 году инженером Баевым. Здесь мы учились плавать. Прекрасная была купальня, все детство связано с ней. Как жаль, что ее, отслужившую свой срок, в пятидесятые годы снесли.
  Я учился в 16 школе, а потом, в старших классах – в 1-ой. Эта школа на улице Физули, напротив Ленинской библиотеки – одно из самых драгоценных воспоминаний в моей жизни. Хорошо помню директрису Седову, учителей Плещунова, Пипика, Шишкина и других. И, конечно, соучеников. На выпускном (в 1939) я объяснился в любви девочке из параллельного десятого «б» класса – Лиде Листенгартен. Мы оба уехали в Ленинград: Лида поступила на исторический факультет университета, я – в Академию художеств. Но через год меня, со второго курса, призвали в армию.

  Ну, а потом – война. Я воевал в составе Балтийского флота и рассказал об этом в своих книгах, в частности, в мемуарной книге «Полвека любви» (2009) и здесь не стану вдаваться в подробности. Скажу лишь, что мне здорово повезло: уцелел под огнем, не сгнил на холодном дне Финского залива, не загнулся от дистрофии в блокаду. Лида тоже чудом выжила в первую блокадную зиму, в феврале 42-го эвакуировалась с университетом по Ладожской ледовой дороге. Мы всю войну переписывались, она ждала – в конце войны мы поженились.
  Прослужив на флоте 16 лет, я осенью 1956-го ушел в запас и с Лидой и нашим девятилетним сыном приехал в Баку. Когда-то уехали отсюда 17-летние, наивные, влюбленные. Теперь нам по 34, и мы, битые жизнью и войной, возвратились к родным пенатам – по-прежнему влюбленные.
  И начались у меня годы профессиональной литературной работы. Я переводил прозу азербайджанских писателей: Юсифа Алимзаде, Байрама Байрамова, Сабира Азери и особенно много – Гусейна Аббасзаде. С этим писателем, как и я – ветераном войны, меня связала прочная дружба. Я перевел несколько романов Гусейна (в частности, лучшую его книгу «Водоворот»), десяток повестей и множество рассказов.
  Я очень благодарен тогдашнему Первому секретарю Союза писателей Азербайджана Мехти Гусейну за доброе отношение, за то, что он обратил внимание на сложившуюся в Баку группу писателей-фантастов и провел решение об учреждении Комиссии по научно-фантастической литературе. Подобной Комиссии не было ни в одной союзной республике, да и в Москве.
  В работе Комиссии активно участвовали Генрих Альтов, Валентина Журавлева, Рафаил Шапиро (Бахтамов) и мы с Исаем Лукодьяновым – моим соавтором. Мы привлекли в Комиссию молодых, начинающих фантастов: Эмина Махмудова, Павла Амнуэля, Владимира Караханова. Мы подготовили и издали три сборника.
  С удовольствием вспоминаю эти бакинские годы.
  Мне и теперь, в конце долгой жизни, иногда снится родной город. Чаще всего – Приморский бульвар с купальней, с яхт-клубом, с цветущими олеандрами, с парашютной вышкой. Но во сне я уже с вышки не прыгаю, как когда-то.
  Всего вам доброго, друзья-земляки! Хош гюнунуз олсун!