Тбилисские истории. О чем не знал никто из живых

Лет тридцать назад, когда СССР не стало, начались большой бардак и приток демократии, один мой приятель по имени Каха, привыкший к хорошей жизни, не обделенный умом, сообразительностью и умением держать нос по ветру открыл какую-то неправительственную организацию. А что было делать?

Кооперативы, созданные на излете Союза, стремительно закрывались. Производить было нечего, не на что, а главное, не для кого – люди обнищали и скудные копейки тратили только на еду и самое необходимое. Пекарни и торговля продуктами, впрочем, сулили больше проблем, чем дохода – все больше тбилисцев жили в долг, и во всех торговых точках на самом видном месте находились не весы, а большущая амбарная книга с записями имен должников и сумм, которые владельцы магазинов все еще надеялись с них получить. Книги эти заполнялись быстро.

Проанализировав ситуацию, Каха понял, что выжить, а точнее не менять привычного уклада можно только, если поступить на хорошую государственную должность, или стать полицейским, а то и наоборот - бандитом. Правительственный и даже захудалый административный пост не светил ему никаким боком. Между нарушителями закона и его блюстителями в то время большой разницы не было, и оба дела виделись слишком рискованными – в Тбилиси тогда не стреляли редко и недолго.

Каха уже посматривал на большую карту мира, висевшую на лоджии, выбирая, куда поддаться, подсчитывал небольшие сбережения, прикидывал, сколько взять с собой и сколько оставить домочадцам на первое время, пока сам не зацепится за что-то, вспоминал уехавших знакомых, попутно пытаясь вычислить, к кому можно и стоит обратиться за помощью в обустройстве, когда случайно услышал малознакомые слова "грант", "неправительственная организация", "мониторинг" и сопряженные с ними более знакомые и имеющие отношение к деньгам - "смета", "бюджет", "проект", "четвертной откат".

Человеком он был сообразительным, а потому вскоре оказался в должности президента собственной неправительственной организации – НПО - по защите мира на Южном Кавказе под названием что-то вроде "Кавказское братство". В подчинение к нему пошли родная сестра Мака в должности вице-президента и ее муж – профессиональный бухгалтер, оставшийся без работы.

Без особой надежды, еще не распрощавшись со сценарием эмиграции, Каха с уставом организации подмышкой и неким предложением в голове ткнулся в один зарубежный офис, в другой, в третий, в какое-то посольство, в мутное представительство и вдруг, бац, - первый грант! Да еще такой, что при разумном и бережливом подходе можно было бы безбедно протянуть не меньше года. И это оказалось только началом. Потом поступили еще деньги, потом еще, еще… Потекли, если не рекой, то живительным родничком. Дело, на которое он особо не рассчитывал, вдруг пошло так, что Каха, поразмышляв и посоветовавшись со знакомым юристом, зарегистрировал еще несколько НПО - на сестру, зятя, двоюродного брата, еще на кого-то из близких. И все разной направленности – по защите прав человека, по защите природы, по развитию детского интеллекта, по помощи ветеранам пожарной службы и скорой помощи, для создания приюта для бездомных собак и людей.

Ради экономии и вообще удобства он все эти "хозяйства" расположил в своем же большущем доме в Чугурети - старом тбилисском квартале; а пару вольеров для бродячих собак – во дворе, за небольшую плату включив в проект зароптавших соседей. Впрочем, и причин роптать у них не было – в просторных клетках собаки так и не появились.

Каха разделил дом на две части - жилую, где обитала семья, и рабочую, где расположилось несколько НПО, в которых, кроме него, работали одни и те же 4-5 человек, правда, на различных должностях и позициях. Он украсил входную дверь несколькими ослепительно сверкавшими на солнце медными табличками с громкими и торжественными названиями НПО и к официальным своим заработкам от проектов сам себе добавил полагаемую из грантов арендную плату от каждой организации.

Когда я, в последний раз видевший Каху в весьма унылом состоянии, случайно встретил его на Воронцова, он, тяжело дыша из-за резко выпершего брюха, пытался запихнуть себя на переднее сиденье " Мицубиши Паджеро".

"Зарегистрировал пару НПО, - весело доложил он. - Мониторим всяко разное, отчеты по газетам пишем, составляем на их основании справочники, издаем, иногда на иностранный язык переводим, правами женщин и детей занимаемся; лекции молодежи читаю по современным актуальным событиям и дипломы раздаю о том, что они мой курс лекций прослушали. Кому все это нужно, честно скажу, не знаю, но раз финансируют - значит, кому-то нужно. Говоря по правде, брат, и сам толком не понимаю, чем занимаюсь, зато вполне доволен. Заходи – камин затоплю, вино свое чудесное имею, посидим, поболтаем…"

Его НПО процветали. О них знали не только в Грузии, но и в соседних странах, и даже в некоторых более отдаленных тоже. Когда в стране сменилась власть, Каха еще раз и причем более удачно, чем в первый раз, попал в струю - грантов стало больше, работы тоже. Словом, оживление - по полной, включая загранпоездки.

Через какое-то время Саакашвили, затеявший борьбу с преступностью, потребовал от участковых инспекторов эффективной превентивной работы, пригрозив расформировать этот институт бездельников, если не докажут своей необходимости. А поскольку незадолго до этого Мишико ликвидировал ГАИ, то участковые напряглись, понимая, что президент страны слов на ветер не бросает.

И вот полицейский, в участок которого подпадал дом Кахи, начал изучать, что в подведомственном квартале не так, и взялся понемногу наводить порядок. Долго ли, коротко ли, а дверь с обилием ослепительно сверкающих медных табличек – еще бы не сверкали: уборщица через день протирала их лимоном и содой - попалась ему на глаза, и он заинтересовался, что же это такое.

Каха темнить не стал, да и к чему?! Поговорили о том, о сем. Каха по ходу объясняет, чем занимается, а до участкового не доходит. Ну, не понимает, как лекции читаются бесплатно, почему студенты не платят за них, или государство, а оплачивают все это какие-то другие организации, да еще и зарубежные! Какие-то книги издаются, но не продаются, а раздаются бесплатно. В общем, чем больше инспектор узнавал, тем меньше ему ситуация нравилась. А чем глубже размышлял, тем шире становились подозрения.

Решил капитан наблюдение устроить. То в одной машине сидит, типа из засады за домом присматривает - кто приходит, кто уходит, когда и чего. То в другой машине на углу останавливается, чтобы не примелькаться. Но как ни старался, а Каха слежку усек и решил подыграть - стал вести себя нарочито странно.

Приедет домой, и не сразу заходит – стоит, аккуратно осматривается по сторонам, словно хочет убедиться, что "хвоста" за ним нет. То же самое на выходе – если капитан в засаде, то тихонько чуть-чуть дверь приоткроет, словно изучает, что на улице делается, и только потом выходит наружу и сразу, не мешкая, погружается в " Мицубиши ".

Сотрудники, которым Каха рассказал о "сыщике", себя под стать ему начали вести. А потом и вовсе дурдом в полный рост стали устраивать. То вся команда с шумом-гамом вываливает на улицу и тут же обратно. То какие-то флаги из окон вывешивают и убирают каждые четверть часа. То трескучие марши и гимны на полную мощность включают. Плюс явные иностранцы непрерывно наведываются - одни уходят, другие тут же им на смену. Участковый понял, тут явно нечисто: есть, кого и за что брать. Но за что именно?

Два дня на балконе Кахиного дома красовался транспарант: "Свободу Гуджарати*!" И два дня старший сын капитана по его просьбе тщетно рылся в компьютере в поисках политзаключенного с таким именем или колониальной страны с этим названием. На третий день транспарант исчез. Но Гуджарати был! Потому что на четвертый день в таинственный дом пожаловал человек в оранжево-черном тюрбане, побыл там пятнадцать минут – участковый засек время на своих часах – а выйдя и уже сев в машину, вдруг вышел обратно, дотронулся до лба и на плохом, но вполне понятном грузинском обратился провожавшему его Кахе: "Главное чуть не забыл! Вам от благодарного Гуджарати!" - капитан прекрасно слышал фразу через приспущенное окошко своей машины и видел, как человек в тюрбане подошел вплотную к Кахе и приколол к лацкану его пиджака что-то похожее на советский значок "Ударник труда". Несомненно, награду за поддержку Гуджарати. Целой страны или одного заключенного – для капитана оставалось тайной. "А может… террориста, раз в компьютере такого нет?!" - мелькнуло в бедовой голове участкового.

Он доложил начальству, описал обстановку, попросил двоих толковых парней в помощь. Хоть время и смутное, а начальство не то, чтобы поверило, но на всякий случай – мало ли, ну а вдруг! - двоих полицейских в помощь участковому капитану предоставило. Он их к Кахе поочередно заслал под надуманным предлогом, чтобы хоть что-то унюхали.

Те добросовестно всю "программу" капитана выполнили, подробнейше об увиденном-услышанном ему рассказали, а понятнее, чем Каха с командой занимается, не стало. И с чего бы стало - включенные компьютеры, горы газет и журналов, толпа народа, вечно что-то обсуждают, какая-то непреходящая суета. С другой стороны, и не разобрать, офис это или дом - рядом за столом две бабушки хинкали лепят, на плите харчо булькает, дети чьи-то шныряют... Поди, разберись, что к чему в таком бедламе, когда сами хозяева то о бездомных собаках рассказывают, то о правах женщин, то о войне в Абхазии. У участкового совсем голова распухать стала, но не бросать же начатое – чуйка полицейская покоя не дает.

У приятеля моего был пожилой одинокий родственник. Каха давно взял его на содержание, выделив дальнюю небольшую комнатку. Старик никому не мешал, ни во что особо не лез, жил сам по себе, благодаря Всевышнего и родственников за пищу и кров. Предоставленную Кахой площадь он, будучи классическим тбилисцем, покидал в основном только для того, чтобы "побиржевать" - то есть побыть на улице, понаблюдать, поболтать с кем-то из соседей, сыграть партию в домино или нарды, если выпадет возможность, перекинуться парой слов со случайным прохожим.

Каждый день примерно в одно и то же время он с низким табуретом в руках выходил из дома, устраивался на углу, курил через мундштук "приму", общался со знакомыми, уходившими по делам и возвращавшимися обратно. Днем на пару часу заходил в дом поесть-подремать, а вечером снова возникал на углу со своим табуретом и мундштуком в зубах, по-своему участвуя в жизни убана-квартала.

Участковый, естественно, давно приметил старичка и, отчаявшись, последнюю надежду возложил на него, полагая, что он может оказаться ценным источником информации. И вот, улучив момент, когда старик в одиночестве скучал на своем стульчике, инспектор, преисполненный оптимизма, подступил к нему, представился и спросил: "Уважаемый, вы, должно быть, знаете такого-то?"

"Как не знать?! – живо отреагировал старик, обрадовавшись появлению внезапного собеседника. - В его доме живу, его хлеб ем! Мой родной племянник - очень хороший парень, честный, спортсмен, красный диплом получил в институте, мухи не обидит - безобидный, добрый и порядочный. Только вот женить никак не можем, а уже больше тридцати ему - заботит нас всех это очень даже сильно. И чего ты им интересуешься?! Ээээ, вот в мое время милиция только преступников ловила, никто пикнуть не смел, а теперь..."

"Нет-нет, уважаемый, вы все не так поняли, - начал оправдываться участковый. - Меня интересует, чем столько офисов в его доме занимаются? Только это, а претензий никаких!"

Старик закурил, выпустил облако вонючего едкого дыма, вздохнул и спросил: "Тебя как зовут, сынок?"

"Гиви", - ответил капитан.

"Гиви генацвале, мне 80 лет, здоровья никакого нет, и Микел-Габриэл* уже в дороге за мной, а потому врать не буду. Хочешь - верь, а хочешь - не верь, но уже лет десять каждый день об этом думаю: чем они там занимаются? Вижу, что люди к ним приходят-уходят, уходят-приходят, болтают-разговаривают о том, о сем без начала и без конца и даже края непрерывно, и никто никогда ни минуты не молчит. И так каждый день с утра до ночи, и нередко с ночи до утра. А чем они занимаются, поверь, из живых никто этого не знает! Никто!"

Занавес.

·        * Гуджарати – полувымышленное место событий в новеллах тбилисского прозаика Михаила Касоева

·        * Микел-Габриэл – Архангелы Михаил и Габриэл, ведающие загробными делами

Читайте нас в

Дзен Новости Telegram