Опера Журбина vs балет Адана

«Опера - моя самая большая любовь в жизни, - говорит Журбин. - Я попробовал себя как композитор во многих жанрах и практически во всех, наверное, но все-таки больше всего на свете люблю именно оперу - классическую, настоящую, большую оперу. И я всегда мечтал написать оперу, которая бы пришла к людям. Современная опера, если говорить об опере XX века (там есть шедевры, есть замечательные оперы) все дальше отдалялась от тех людей, которых мы называем "меломанами", тех, кто любят оперы Верди, Пуччини, Леонкавалло и прочих гениальных композиторов. Наступило время немножко вернуться назад, а вернее пойти вперед по направлению к тем слушателям, тем зрителям, которые любят настоящую оперу. Моя опера "Альберт и Жизель" - попытка прорваться к той публике, которая не ходит принципиально на оперы Альбана Берга или Хиндемита, или Шостаковича, а те, которые любят просто красивую музыку, интересную историю и даже может иногда сентиментально поплакать. В опере часто люди плачут, когда происходят разные трагические истории. Что касается сюжета "Альберта и Жизели", я давно мечтал об этом сюжете. Я еще в детстве, заметил, что это очень оперный сюжет.

И балет господина Альберта Адана, который, в общем-то, хороший композитор… Но все-таки там музыка, на мой взгляд, была не достаточно драматична для этого сюжета. И я решил написать новую оперу на этот сюжет. И тут надо упомянуть одного из создателей этой оперы. Это Николай Басков, который появился в тот момент, когда я носился с этой оперой. Он говорит: "Саша, я бы хотел, чтобы ты написал для меня оперу". Я сказал: "А у меня есть даже сюжет - "Альберт и Жизель". Коля сразу оценил, сразу принял и сказал: "Пишите". Он, можно сказать, заказал эту оперу. Следующий соавтор этой оперы - мой старый друг Юрий Ряшенцев, с которым мы уже однажды соавторствовали и написали мюзикл, который имел когда-то большой успех».

Николай Басков, назвавшись человеком «передовых взглядов и попсовых характеристик» озвучил идею популяризации оперы: «В свое время великий Дзеффирелли снимал такие оперы как "Аида" или когда снимали такие оперы как "Иоланта", а я хочу снять оперу в совершенно клиповом варианте, полностью, все оперу, как она идет час с чем-то, чтобы это были интересные костюмы, чтобы это были интересные герои, чтобы была и компьютерная графика, и масса спецэффектов - то есть опера, которую можно будет смотреть прежде всего дома на DVD или в кинотеатре. То есть для меня это важнее. Спасибо маэстро. Это наш современный живой великий классик. Человек, обладающий на сегодняшнее время, действительно мелодизмом, что я больше всего и просил показать в этой опере. Она очень доходчива до зрителя. Она очень понятна. Есть темы, которые уже можно петь вместе с солистами, а самое главное, что есть музыкальные куски, настолько широко музыкально сделанные, что в них чувствуется влияние, не знаю, на Журбина таких гениев, как Бернстайн, Шнитке.

Мы очень долго боролись, мы сражались, я кидал в него нотами и говорил: "Я не буду петь этого, я ухожу! Это непонятно людям, какие-то тритоны, какие-то минорные аккорды". Он говорил: "Нет, в этом есть магнетизм". Я влюблен в эту оперу, счастлив и благодарен богу, что, несмотря на все, что есть в моей жизни (от веселых легких песен, от каких-то выступлений на разных оперных сценах и Европы и выпусков альбомов заграницей, выступлений здесь) я не зря прожил жизнь, потому что для меня написана опера Журбиным. И это останется на века». 

«Казалось бы, какое отношение балет имеет к поэзии, когда самое главное в нем молчать? - задается вопросом соавтор оперы Юрий Ряшенцев. - Мы имели основания то, что существовало в пластике, перевести в поэзию. У истоков этого балета стояли Гейне, Теофиль Готье - люди, для которых слово было не последним в их мастерстве и самовыражении. Поэтому нас это очень заинтересовало. Кроме того, там ведь есть разные культуры – это необычайно интересно: дворцовая культура, крестьянская культура, культура чего-то потустороннего. Выясняется, что в этом потустороннем есть вещи, которые интересны нам, живым, современным людям».