Кинематограф переходит на «цифру»

Анонсируя летние кинопремьеры, прокатчики называли десятки игровых и анимационных фильмов – и новый «Ледниковый период», и истории о Человеке-пауке и Бэтмене, и продолжение приключений "Неудержимых", - но среди них не было ни одного российского.

«Мы видим, что мало кинопроектов. Все больше наша работа связана с телевидением. Процентов 70 всего, чем мы занимаемся, так или иначе связано с телевидением, - говорит Карен Шахназаров, генеральный директор концерна «Мосфильм». - Это либо телесериалы, либо просто программы, которые довольно много у нас записываются. Самого по себе кинематографа все меньше. Тут, правда, есть некая, на мой взгляд, тенденция общая, которая будет касаться, видимо, вообще судьбы больших студий в будущем, потому что, вам известно, в Европе большие студии переживают вообще такие драматические времена. Мы знаем, что у Cinicita большие проблемы, она, по-моему, даже закрывается, стоит вопрос, и Bavaria к нам приезжала, видно, тоже у них с заказами не очень.

У нас пока в этом смысле все относительно неплохо, но думаю, что здесь еще имеет такое важное значение такой революционный момент – кинематограф переходит на «цифру» тотально. А это, соответственно, ставит вопрос о судьбе больших студий, о том, как они дальше будут развиваться, потому что большие студии строились в основном в 1920-1930-е. Они были ориентированы на пленку с ее возможностями, на большое строительство павильонное, поскольку света было много, и все старались построить в павильонах, для этого, прежде всего, нужны были большие студии. Сегодня с переходом на «цифру» понятно, что современные картины все больше уходят в интерьеры, им нужно все меньше света. И они не нуждаются в таких масштабных, больших студиях. То есть это могут быть только исторические проекты, большие постановочные. Но их, как известно, в Российской Федерации очень мало и вообще в Европе мало. Поэтому дальнейшее развитие больших студий вызывает сомнения.

У нас лаборатория, например, которая является одной из лучших в стране, мы порядка 60% рынка занимаем. Понятно, что через 1,5-2 года она просто закроется. Поскольку мы знаем, что уже, например, во Франции все лаборатории закрылись. Франция уже полностью перешла и на цифровые в основном съемки, и на проекцию цифровую в кинотеатрах. В Германии 70% кинотеатров ушло на «цифру». Это значит, что позитивные копии не нужны, это значит, что лаборатории начнут закрываться, а это довольно большой сегмент в крупных студиях. Мы имеем лабораторию довольно успешную».

По мнению Шахназарова, переход на цифру – это настоящая революция: «Это больше революция, чем переход на звук в свое время. Потому что «цифра» - это принципиально. То есть уходит главный носитель, с которого начинался кинематограф, пленка. Нужен единый центр кинематографа. В принципе нужно вернуться к системе Госкино, как это было в СССР. Единый центр, который занимается киноиндустрией. И давать поддержку надо не студиям и не компаниям, а конкретным проектам. Потому что в результате это, на мой взгляд, совершенно не оправдывает себя. И сам момент о том, что какие-то компании более успешные, менее успешные... Я могу однозначно сказать, что есть только одна компания, которая реально рентабельна в стране и работает не на бюджетные средства. Это «Мосфильм».
Было бы правильно все-таки вернуться к единому центру. Другой вопрос, как его назвать – фонд, министерство кино, агентство в рамках министерства кино. Этот вопрос государство решит как-то. Но, на мой взгляд, это должен быть единый центр, который занимается всеми проблемами кино: поддержкой кино, прокатами, всем, что связано с киноиндустрией, развитием технологий и прочее. Должно быть все централизовано в одних руках.
Второй момент, на мой взгляд, очень важный – что поддержка должна даваться на конкретный проект, независимо, чья это студия, большая она, маленькая. Если проект интересный, на него дается господдержка. И третий важнейший момент – нужно уйти от системы анонимных голосований. Сегодня сценарии, проекты принимаются тайным голосованием совета, то есть фактически никто ни за что не отвечает. Проголосовали «за» - приняли. Проголосовали «против» - не приняли. Это декларируется как некая свобода и вроде объективность, но по факту это получается гораздо хуже, чем в «проклятом» советском кино. Потому что в советском кино что было? Ты приходил, была редколлегия, был главный редактор, у него были имя и фамилия. Да, тебе говорили: «Ваш сценарий не проходит, потому что у вас на третьей странице говорится «Долой Брежнева!» Этого нельзя делать». Но тебе могли сказать: «Уберите, может, и пройдет». Я насчет «Долой Брежнева» политизировал, на самом деле часто это казалось художественных моментов. То есть ты мог сделать поправки, и твой сценарий мог пройти. Это вынуждало тебя работать со сценарием. Сила советской системы, на мой взгляд, была именно в том, что в ней авторы и создатели должны были тщательно работать со сценарием. Если у тебя принимали заявку, ты должен был три варианта сделать, даже если второй вариант был гениальным. Это неважно, все равно ты должен был написать третий вариант. Это было запротоколировано, это было правило. Но это по факту заставляло авторов тщательно работать со сценарием. Сегодня такого нет.
Мне часто принесут сценарий, я говорю: «Да, идея неплохая, но хорошо бы поработать», исчезают. Смотришь, через год они же запускаются у меня же на «Мосфильме». Я говорю: дайте почитать, что у них там за сценарий. И понимаю, что у них тот же самый сценарий. Они пошли к «звездам» или кому-то другому, те проголосовали «за». Все, ничего не надо, запускайся, получай деньги. После этого у нас еще вечная российская амбициозность – делать как в Голливуде. Голливуд-то на том и стоит, что тщательно работает со сценариями, прежде всего. Надо вернуться к системе редколлегий, главному редактору Госкино или что там будет, человек с именем, фамилией, который будет отвечать за это. Да, он будет субъективен, а в кино другого не бывает. В кино бывает только все субъективно, никакой объективности в кино, как и в жизни, не бывает».

Шахназаров также выказал мнение, что «ВГИК должен развиваться и дальше. С другой стороны, я бы посоветовал сокращать режиссерские курсы, а может, и прийти просто опять к бесплатному образованию. Но это вопрос не ВГИКа даже, это вопрос государства. Потому что ВГИК в данной ситуации я понимаю: когда он берет платников, он вынужден это делать, поскольку он таким образом компенсирует низкие зарплаты педагогов. Но, строго говоря, с точки зрения государства это не очень оправданно. Сегодня очень трудно человеку типа Василия Макаровича Шукшина поступить во ВГИК, просто доехать до ВГИКа трудно. Понимаете, билет с Алтая сколько стоит? Для многих нет такой возможности. На мой взгляд, мы просто отсекаем огромное число людей, которые вообще могли бы стать важными лицами в кино. И конечно, еще один вопрос, который никак не решается, и я лично очень много раз его ставил на разных начальственных советах – это высшее образование. ВГИК вынужден брать деньги за обучение с высшим образованием. Надо понимать, что традиционно огромное число людей, цвет нашего кинематографа пришли с высшим образованием в кино. Особенно режиссура, сценарные. Потому что понятно, что это такая профессия, куда часто приходят люди уже зрелые, которые подумали, имеют жизненный опыт, и это всегда приветствовалось, кстати. Во ВГИКе всегда приветствовался приход людей с высшим образованием – Владимир Абдрашидов, Элем Климов, Глеб Панфилов – можно перечислять много людей, которые пришли, уже имея высшее образование. Сегодня практически мы отсекаем, потому что невозможно – это очень дорого. Я сам окончил курс, у меня был курс с высшим образованием. Просто я видел, что ребята так мучаются. Они должны платить и еще платить за работы. Я попытался им помогать как директор «Мосфильма», но это тоже невозможно. То камеру дай, то дай постпродакшн, то пятое, то десятое. Вообще, это не очень верно. И много раз этот вопрос ставил, и ВГИК его ставил много раз, но как-то это никак не решается, не очень понятно, почему, потому что этот вопрос стоит буквально о нескольких десятках человек. Я думаю, что такие вещи... Надо просто помочь ВГИКу в решении ряда проблем. А так мне кажется, он очень неплохо сейчас развивается. Какие-то вещи хорошие там есть».