Жить вместе или жить рядом

Жить вместе или жить рядом? Думаю, что для России, для нынешнего поколения россиян такой вопрос вряд ли стоит. Потому что наше государство создавалось поколениями православных, мусульман и иудеев. В этом году мы будем отмечать, практически, тысячелетие российского государства, поэтому, думаю, что мы живем вместе. Между народами, живущими в границах российского государства, существует определенная история взаимоотношений. Они складывались неровно, если мы говорим о Средневековье. Но последние несколько столетий были попытки объединить все 180 народов, проживающих в границах сначала СССР, потом уже демократической России, в некое сообщество, которое сначала называлось советский народ, а сейчас мы все чаще говорим, что мы россияне. В Конституции ясно и четко определен такой постулат – носителем суверенитета в стране является многонациональный народ России. Многонациональный народ России значит и русский, и татарский, и чеченский, и еврейский, и все другие народы, которые исторически живут в пределах Российской Федерации.

Безусловно, мир становится очень сложным. Мы вынуждены отвечать на многочисленные вызовы, которые идут из недр наших религиозных традиций. Каждая религиозная традиция (я в данном случае говорю об исламе) сталкивается и с внутренними вызовами, поскольку последние 20 лет страна открыла все свои ворота нараспашку, и молодежь могла получать религиозное образование далеко за пределами страны. И это действительно большая головная боль и для мусульманского духовенства и, я так понимаю, для страны.

Что касается ситуации за пределами РФ, надо отметить, что ислам как и любая религия не защищен от профанаций его вероучительных истин экзальтированными членами общины, социально униженными слоями мусульманского населения. Случай, который произошел в Тулузе, прежде всего, получил оценку самого мусульманского сообщества Франции. Во Франции проживает порядка 5 миллионов этнических мусульман, преимущественно выходцев из Магриба, это от 10% до 15% жителей. Во всех выводах, которые сделали представители мусульманского сообщества Франции, звучала одна очень тревожная мысль: к сожалению, у магрибинской молодежи, которая живет во Франции, по паспорту являясь французами, возможностей социальной самореализации, профессиональной самореализации несравнимо меньше, чем у титульных французов. Безусловно, наблюдается такой феномен как фанаберия титульного французского населения по отношению к этим людям, которые сегодня во втором, в третьем поколении представляют и Алжир, и Магриб, и Тунис. Среди этих людей есть люди очень успешные, которые себя нашли в профессии или в любой другой деятельности. Но я повторяюсь, что таких людей как Зинедин Зидан и Альбер Камю, алжирец по рождению, очень и очень мало. В инциденте, который произошел в Тулузе, я усматриваю и какие-то грязные технологии, связанные с предвыборной кампанией, которую сегодня ведет Саркози. По крайней мере, чтение некоторых независимых источников меня наталкивает на этот след.

Вопрос о взаимоотношениях между разными культурами и разными религиями становится все более и более острым не только в Западной Европе, не только в Америке, и, конечно, не только на Ближнем Востоке, но и в Восточной Европе, включая бывшие страны Советского Союза. Почему это так? Есть две глобальные причины.

Первая причина – мир становится более религиозным. XX век был светским, главными его политическими движениями были национал-социализм и коммунизм. Не хочу их сравнивать, но это было два светских движения, которые влияли на мировую политику. XXI век начался с нападения на Нью-Йорк Аль-Каиды. Изменения, которые происходят сегодня на Ближнем Востоке, в Египте, Тунисе, Сирии, в Европе показывают, что вероисповедание религиозных лидеров намного больше влияет на политическую ситуацию, на общество, чем раньше. Я не хочу давать оценку, хорошо это или плохо, но это факт.

Вторая причина – мы живем в глобальном мире. Благодаря интернету сегодня любой человек может почерпнуть хорошие идеи или опасные идеи и действовать дальше. В связи с этим я хочу процитировать мудрые слова, которые сказал лауреат Нобелевской премии, профессор Эли Визель, который выжил в Холокосте: «Газовые камеры в Освенциме не были построены из кирпича, они были построены через слова». Что это значит? Это значит, что Мухаммад Мера, который в Тулузе убил троих мусульманских французских солдат, еврейских детей и раввина, сделал это не вдруг. Этому что-то предшествовало, слова, которые были сказаны, которые были написаны в интернете, которые были озвучены, возможно, в мечети. И эти слова подействовали, повлияли на этого человека, и он сделал то, что сделал. Крайне правый террорист из Норвегии Брейвик тоже не вдруг взял и убил почти 100 человек. Он почерпнул свои расистские, неонацистские, антимусульманские идеи из интернета. Глава радикальной нидерландской партии Герт Вилдерс – его личный герой. Значит, любое слово, которые сказано политическими лидерами, религиозными лидерами, влияет на людей.

Действительно, слово необходимо не просто контролировать, его нужно генерировать. А генерировать слово можно только в диалоге, когда собираются компетентные люди, профессионалы, специалисты, разбирающиеся в религиозных вопросах, догматических, нравственных, за столом переговоров, представляют разные религиозные традиции, разные диаспоры, культуры. За этим круглым столом переговоров рождается слово по отношению к обществу. И это слово имеет вес. Это слово имеет поддержку и религиозных общин, и национальных представителей. Посмотрим на опыт Межрелигиозного совета России - собираются лидеры и представители традиционных религий нашей страны, принимают заявления по важнейшим острым вопросам современности. Например, в 2011 году мы собирались в Совете муфтиев и обсуждали вопросы миграции, вопросы борьбы с наркотрафиком и так далее. Недавно в 2012 году мы собирались у уважаемого Адольфа Соломоновича [Шаевича] в московской Хоральной синагоге и обсуждали вопросы нравственного самовыражения в обществе, где кончаются границы этого нравственного самовыражения и начинается боль другого человека. Эти острые вопросы обсуждались на круглых столах Межрелигиозного совета России, были заявления, и эти заявления пошли в общество.

Террорист не имеет ни религии, ни убеждений, ни национальности. Человек, который поднял оружие на детей, на беззащитных стариков, женщин, на брата своего, в конце концов, автоматически убивает себя для своей общины, для своего клана. И нужно донести этот момент до всех наших верующих, прихожан наших религиозных общин.