Спорный геноцид: Армянское дело (II): осуществление геноцида

Множество работ было написано о том, что армяне называют первым геноцидом в XX веке и к чему большинство турок относятся как к примеру межобщинной вражды и депортаций в военное время. Тем не менее, несмотря на огромное количество литературы, ожесточенные споры вокруг того, что на самом деле произошло около ста лет назад, не утихают. Насыщенный исторический спор осложняет отношения между Турцией и Арменией и ведет к напряжению в неспокойном регионе. Он также дает о себе знать в других частях мира в моменты, когда представители армянской диаспоры лоббируют признание геноцида армян в парламентах других стран, а турецкое правительство угрожает принять контрмеры. "Вестник Кавказа" публикует главы из книги Гюнтера Леви "Армянские погромы в османской Турции: спорный геноцид", раскрывающей суть вопроса.

Авторы, поддерживающие армянскую версию, утверждают, что существуют множественные документальные доказательства того, что в 1915 году Комитет «Единение и прогресс» и турецкое правительство приводили в исполнение план полного уничтожения армянской общины. Материалы, использованные для подтверждения этого обвинения, включают телеграммы, якобы отосланные министром внутренних дел Талаат-пашой, содержащие приказ об уничтожении армян, и подобные им документы, представленные военному суду в 1919-1920 гг. по обвинениям в адрес младотурецких чиновников. Специальная Организация, тайное формирование сил особого назначения, упоминается как главный инструмент исполнения плана уничтожения.

«Мемуары Наим-бея» Арама Андоняна

Арам Андонян был армянином, служившим в качестве военного цензора во время мобилизации в 1914 году; он был арестован и депортирован из Константинополя в апреле 1915 года. После серии побегов и повторных арестов он прибыл в Алеппо, где ему удалось получить разрешение на временное проживание. После освобождения города британскими войсками в октябре 1918 года, Андонян собирал свидетельства мужчин, женщин и детей, переживших депортацию. Как он пишет, в тот период он контактировал с турецким чиновником по имени Наим Бей, который был главным секретарем депортационного комитета в Алеппо. Наим Бей передал Андоняну свои мемуары, которые содержали множество официальных документов, телеграмм и указов; они, по его утверждениям, прошли через его руки во время его службы. Андонян перевел эти мемуары на армянский; по прошествии некоторого времени они увидели свет в армянском, английском и французском изданиях. Армянская версия, вышедшая в 1921 году в Бостоне и озаглавленная «Мец Егерн» («Великое злодеяние»), является наиболее полной.

Французское и английское издания, опубликованные в Париже и Лондоне в 1920 году, имели серьезные расхождения с армянским изданием, а также отличались друг от друга. Большая часть материала, представленная как слова турецких чиновников в английском издании, подается как слова самого Андоняна во французском варианте, что затрудняет задачу понимания, где текст был написан Наим Беем, а где Андоняном. Многие фрагменты французского издания (в общей сложности 168 страниц) опущены в английской версии, которая состоит всего из 84 страниц[1].

Французское издание, “Documents officiels concernant les massacres armйniens” (Французские документы, имеющие отношение к армянским погромам), содержит 50 документов, включая тридцать одну телеграмму, якобы от Талаат-паши. Английское издание, “The Memoirs of Naim Bey: Turkish Official Documents Relating to the Deportations and Massacres of Armenians”, содержит текст сорока восьми документов, тридцать из которых — якобы телеграммы Талаат-паши. Эти документы, особенно телеграммы министра внутренних дел в военное время, бесспорно, являются самыми убийственными и обличительными доказательствами, продвигаемыми армянами. Если согласиться с их подлинностью, они доказывают, что Талаат-паша отдавал четкий приказ убить всех армян Турции – мужчин, женщин и детей.

Несколько документов непосредственно указывают на причастность к уничтожению Комитета «Единение и прогресс». Депеша управляющего органа КЕП от 25 марта 1915 года постановляет: «Обязанностью каждого из нас является максимальное содействие осуществлению благородного проекта уничтожения армян, которые веками являлись препятствием на пути империи к цивилизационному прогрессу». В телеграмме Талаат-паши от 16 сентября 1915 года сказано, что КЕП «решил уничтожить абсолютно всех армян, живущих в Турции. Те, кто воспротивятся приказу и этому решению, далее не смогут оставаться на официальной службе империи. Должен быть положен конец их [армян] существованию, и неважно, насколько преступными будут меры уничтожения, независимо от возраста и пола жертв и угрызений совести». В подобным странном тоне самообвинения и осознания преступности написана и другая директива КЕП от 18 февраля 1915 года:

«Джемиет [КЕП] решил спасти родину от притязаний этого проклятого народа и взвалить на свои патриотичные плечи груз ответственности, который очернит османскую историю.

Джемиет, не способный забыть все старые счеты и прошлые обиды, полный надежды на будущее, решил уничтожить всех армян, живущих в Турции, не оставив ни единого человека в живых, и он дал правительству широкий круг полномочий в этом деле»[2].

Крайнее жестокосердие Талаат-паши красной нитью проходит через все документы. Телеграмма без даты от министра внутренних дел к властям Алеппо отдает приказ «собрать армянских детей» и «увезти их под предлогом того, что за ними будет присматривать Депортационный комитет, чтобы не вызвать подозрений, затем уничтожить их и доложить об этом». 21 сентября 1915 года Талаат сообщает правительству Алеппо: «Нет необходимости в приютах. Сейчас не время поддаваться сентиментальности и кормить сирот, продлевая их жизни. Отправьте их в пустыню и сообщите нам». В другой телеграмме без даты Талаат замечает, что, «депортируя сирот к месту их назначения в сильный мороз, мы обеспечим им вечный покой»[3].

Стоит сказать, что демонизация Талаат-паши в книге Андоняна значительно разнится с тем, как многие армяне представляли себе Талаата до событий 1915 года. Например, 20 декабря 1913 года сотрудник британского посольства Луи Малле писал в Лондон, что армяне уверены в господине Талаате, но «боятся, что им не всегда придется взаимодействовать с министром внутренних дел, так же доброжелательно настроенным, как и его предшественник»[4]. Точно так же после того, как немецкий миссионер Липарит посетил Турцию в декабре 1914 года, он заявил, что Талаат был человеком, «который за последние шесть лет приобрел репутацию искреннего сторонника турецко-армянской дружбы»[5].

Некоторые другие люди, которым позднее довелось сблизиться с Талаатом, продолжили говорить о его доброжелательном настрое. Уильям Пит, американский глава международной организации по содействию облегчения участи армян в Константинополе, вспоминает, что Талаат-паша всегда «немедленно уделял внимание моим просьбам и часто приветствовал меня в своем офисе такими словами: “Мы с Вами партнеры, чем я могу Вам помочь?”».[6] Граф Бернсторф, который с сентября 1917 по октябрь 1918 гг. был немецким послом в Турции, замечает, что Талаату не удалось предотвратить преступления против армян, но добавляет, что он его уважает и называет его человеком «абсолютно честным»[7].

Возможно, данный государственный деятель действительно превратился в злобного изверга, в чем его обвиняют армянские авторы ввиду депортаций и массовых убийств. Или, возможно, армяне просто все неправильно понимали после 1915 года?

Практически все армянские авторы, которые писали о погромах, признавали подлинность документов, представленных в мемуарах Наим-бея, и рассматривали их как главный аргумент в «деле против турок». Стефан Астурян дает типичную оценку, говоря, что документы Андоняна «показывают, без тени сомнения, причастность и вовлеченность высших османских чинов» в погромы[8]. Среди более современных нам сторонников армянской точки зрения, полагающихся на документы Наима-Андоняна, - такие исследователи, как Дэвид Ланг и Роберт Мелсон[9]. Ив Тернон отстаивает подлинность книги, но предлагает не использовать ее ввиду чрезвычайной затруднительности доказательства происхождения документов[10].

В качестве подтверждения подлинности документов, приведенных в мемуарах, несколько авторов ссылаются на процесс Согомона Тейлиряна, обвиненного в покушении на Талаат-пашу в Берлине 15 марта 1921 года.

Утверждается, что на этом процессе пять телеграмм Талаат-паши были признаны подлинными и приняты судом в качестве доказательства[11]. Однако протокол заседания, опубликованный в 1921 году, представляет несколько иную картину. Андонян приехал в Берлин и предоставил несколько якобы подлинных телеграмм адвокатам Тейлиряна. Однако когда представитель защиты Адольф фон Гордон попытался предъявить эти пять телеграмм в качестве доказательства, прокурор отклонил их на там основании, что вопрос о виновности Талаат-паши не мог быть решен судом. Он утверждал, что, чтобы сделать это, необходимо проведение исторического исследования, «для которого понадобится материал, отличный от представленного здесь». Более того, прокурор утверждал, что вопрос о том, был ли Талаат в самом деле ответственен за армянские погромы, неактуален. Достаточно принять во внимание тот факт, что обвиняемый Тейлирян был убежден в вине Талаата. «Это полностью объясняет его мотивацию». В этой связи представитель защиты фон Гордон отказался от попыток приобщить к делу пять телеграмм в качестве доказательства[12].

Данные материалы не только не были признаны доказательством; их подлинность также не была подтверждена.

Перед тем как использовать их, адвокаты Тейлиряна пытались убедиться в их аутентичности. С помощью доктора Иоганнеса Лепсиуса, который в течение длительного времени поддерживал армян, они связались с доктором Вальтером Рёсслером, который был немецким консулом в Алеппо с 1910 по 1918 гг. Он подтвердил, что был свидетелем трагических событий 1915 года. В письме, датированном 25 апреля 1921 года, Рёсслер дал оценку книге Андоняна и документам, содержавшимся в ней. В то время как автор был увлечен своими собственными чувствами, и ему недоставало способности быть объективным, Рёсслер писал: «содержание книги производит впечатление подлинности. Опубликованные документы соответствуют ходу событий и имеют нечто общее с реальностью».

Тем не менее, было трудно установить подлинность телеграмм, о которых говорилось, что их отправили из Константинополя, «так как в этих телеграммах содержится лишь почерк служащих телеграфа и дешифровщиков». В заключение Рёсслер отметил, что он не видит способа доказательства аутентичности материалов[13].

Некоторые документы из книги Наима-Андоняна также были факсимилированы. Однако оригиналы ни одного из этих документов никогда не были доступны сторонним наблюдателям, что делает установление подлинности документов еще сложнее. 

Как пишет Андонян, летом 1920 года некоторые оригиналы были отправлены в Константинополь по запросу местного армянского патриарха для использования в предстоявшем судебном процессе над турецким чиновником Абдулахадом Нури-беем. По словам Андоняна, этот человек был представителем генерального комитета по депортациям в Алеппо и начальником Наим-бея. Данный процесс не состоялся, так как Абдулахад Нури сбежал из-под ареста. В письме, датированном 26 июля 1937 года, Андонян утверждает, что он так никогда и не узнал, что случилось с этими оригиналами[14].

Ничего не известно и о последующей судьбе пяти оригинальных документов (упомянутых ранее), которые Андонян отвез в Берлин в 1921 году, чтобы использовать их в деле Тейлиряна. О других оригиналах говорится, что они были помещены в библиотеку Нубар в Париже, главную библиотеку Армянского филантропического общества, где Андонян служил хранителем до своей смерти в 1951 году. Однако, как пишет Дадрян, «в библиотеке Нубар больше нет этих документов, которые, как считается, были переданы в советскую Армению в 1960-х гг.»[15]. На сегодняшний день все оригиналы документов, представленных в книге Наима-Андоняна, исчезли.

Шинаси Орел и Сурей Юджа, два турецких автора, детально исследовавших подлинность документов, собранных Андоняном, предполагают, что, возможно, армяне «намеренно уничтожили оригиналы, чтобы избежать возможности обнаружения того факта, что эти документы являются поддельными»[16]. Орел и Юджа утверждают, что документы, о которых идет речь – «грубая фальшивка», и они подтверждают это предположение указанием на многочисленные расхождения между оригинальными турецкими документами и документами, приведенными в книге Наима-Андоняна. Ниже приведены некоторые примеры.

1. Подпись Мустафы Абдулхалик Бея, губернатора Алеппо, которая имеется на девяти документах, не совпадает с реальными образцами его подписи.

2. Андонян либо был недостаточно осведомлен, либо халатно пренебрег различиями между османским и европейским календарями. Эти ошибки разрушают всю систему идентификационных номеров и дат, которую он использовал для своих документов.

3. Изучение дат и идентификационных номеров, найденных в реестре исходящих шифрованных телеграмм Министерства внутренних дел, показывает, что идентификационные номера документов Андоняна никак не связаны с действительными идентификационными номерами, которые использовались на шифрованных телеграммах, отправлявшихся из Константинополя в данный период.

4. Все документы, кроме двух, написаны на чистой бумаге, без обычных для официальных бумаг обозначений, использовавшихся османским правительством во время Первой мировой войны.

5. Документы содержат грамматические и лексические ошибки, которые мог сделать только человек, не являющийся носителем турецкого языка[17].

Орел и Юджа искали имя Наим-бея в различных официальных реестрах, но не нашли никаких упоминаний об этом человеке. В этой ситуации, заключают они, «невозможно однозначно определить, существовал Наим-бей или нет». Если он не является плодом воображения Андоняна, он определенно должен был быть мелким чиновником, который «не мог иметь доступа к документам секретного и щекотливого свойства»[18]. Если Наим-бей действительно существовал, он очень противоречиво описан Андоняном. Во французском издании книги Наим-бей представлен как честный и добрый человек, который передал документы Андоняну, так как сознание своей виновности побудило его искупить свою вину как сотрудника комитета по депортациям. «Хотя его финансовое положение оставляло желать лучшего, Наим Бей отклонял любые предложения о вознаграждении»[19]. Однако, в письме, написанном в 1937 году (оно упомянуто выше), Андонян описывает его совсем по-другому:

«Были вопросы, которые я не мог раскрыть ни в моей книге, ни адвокатам Тейлиряна, чтобы не очернять образ Наима Бея, который в реальности был не очень-то хорош… Он пил, был заядлым игроком, и именно эти недостатки привели его к вероломным поступкам. Правда состоит в том, что все документы, которые он передал нам, мы покупали у него за деньги… В моей книге я изобразил Наима Бея совсем по-другому, потому что открытие правды о нем не нужно. Наим Бей был крайне беспутным человеком»[20].

Может оказаться, как предполагают Орел и Юджа, что в своей книге, опубликованной в 1920 году, Андонян солгал в описании данной личности, так как «он не хотел подвергать риску недоверия «мемуары» и «документы», предоставленные Наимом Беем. Андонян, конечно, знал, что вряд ли кто-нибудь поверит мемуарам алкоголика, игрока и порочного человека»[21]. Кроме того, было бы неудобно сообщать, что материалы были куплены, тем более у такого человека, как Наим Бей, которого бы заподозрили в том, что он сфабриковал документы, чтобы получить деньги для оплаты своих разрушительных и дорогих удовольствий.

Андонян связывает свою работу над мемуарами Наима Бея со своим желанием сохранить память об ужасных мучениях армянской общины. Однако Орел и Юджа указывают, что издание этой книги было «частью более значительного организованного предприятия… Появление книги совпадает по времени с многочисленными попытками различных армянских кругов убедить державы Антанты в необходимости создания независимого армянского государства в Восточной и Юго-Восточной Анатолии в результате поражения Османской империи в Первой мировой войне»[22]. Документы, содержащиеся в книге и изображающие младотурецкое правительство и турецкий народ вообще крайне безжалостными и злобными негодяями, должны были повлиять на общественное мнение в Америке и Западной Европе и обеспечить инструментарий для лоббирования армянских интересов на Парижской мирной конференции. Вот почему Армянское национальное объединение, созданное под руководством опытного армянского государственного деятеля Богоса Нубар-паши, купило документы. Андонян подтверждает эту интерпретацию в письме адвокатам Тейлиряна от 10 июня 1921 года: «Мне доверили обязанность отвезти эти документы в Европу от имени Армянского национального объединения в Алеппо и представить их делегации Армянского национального объединения на мирной конференции»[23].

Пока Андонян вез документы в Европу, британцы искали в архивах всего мира свидетельства, которые можно было бы использовать против арестованных, увезенных на Мальту и ожидавших суда за армянские погромы османских чиновников.

Среди материалов, попавших к британцам в руки в Константинополе, были мемуары Наим-бея. Несколько телеграмм из книги Наима-Андоняна были включены в депешу и отправлены в Лондон в марте 1921 года[24]. Данные материалы также упоминаются в делах мальтийских арестантов. Однако британское правительство никогда не пользовалось ими. Как и в случае «Десяти заповедей», обсуждавшихся в главе 5, юристы короны, видимо, рассматривали книгу Наима-Андоняна как еще одну фальшивку, которые в то время заполонили Константинополь.

В то время как Андонян охотно взялся за задание, данное ему Армянским национальным объединением, он, судя по всему, не был полностью доволен тем, как армяне, выпустившие в свет английское и французское издания, отнеслись к этому тексту.( В своем письме от 26 июля 1937 года он признает, что критика книги консулом Рёсслером за недостаточную объективность оправдана. Однако, по мнению Андоняна, тот забывает, что «эта книга не является историческим трудом, она скорее направлена на пропаганду. Естественно, она не могла избежать ошибок, характерных для таких публикаций… Я бы хотел также указать на то, что Армянское бюро в Лондоне и Национальная армянская делегация в Париже обошлись несколько бесцеремонно с моими рукописями, ради нужд дела, которое они защищали»[25].

Возможно, многократно упоминающиеся в документах случаи, когда турецкие высокопоставленные чиновники признавали свою вину в отношении крайних мер, которые их заставили предпринять по отношению к армянам, являются продуктом изменений, внесенных редакторами английского и французского изданий. В депешах и телеграммах, как пишут Орел и Юджа, много выражений, выдержанных совершенно не в том стиле, в котором Андонян изображал типичное поведение лидеров КЕП. Можно ли вообразить, что лидеры «Единения и прогресса», которые, как утверждается, приняли «холодное, расчетливое» решение «вырезать армян», отзывались бы об этом решении, как о «позоре, который запятнает османскую историю», или утверждали бы, что они «были обязаны, к сожалению, принять кровавые меры»? Цель человека, который сфабриковал эти поддельные «письма», заключалась лишь в желании, чтобы турки сами и заранее признали(еще до обсуждаемых событий!) свою «вину», чтобы подтвердить армянские обвинения в адрес собственного народа, в общем - в общем, заставить турок «произнести» то, что хотели сказать о них сами армяне[26].

Признание, сделанное Андоняном (для защиты собственной репутации), что книга была написана в пропагандистских целях и позже приукрашена усердными редакторами, серьезно обесценивает эту работу. Когда все уже сказано и сделано, мы по-прежнему не можем понять, насколько можно доверять этим документам, зная, что они были приобретены и опубликованы в пропагандистских целях.

В 1986 году вышла статья Дадряна, в которой он пытался ответить на резкую критику книги Наима-Андоняна Орелом и Юджей. Андонян, как писал Дадрян, создавал свою книгу «в смятении и хаосе перемирия»; именно «склонность к пропаганде заставила Андоняна отправить документы в Лондон с целью повлиять на общественное мнение и на дипломатов союзнических стран, которые должны были выработать условия мира с потерпевшей поражение Турцией. Таким образом, была потеряна ценная возможность представить документы на рассмотрение османских властей с целью установления их подлинности». Дадрян признавал, что «все три версии – армянская, французская и английская – содержат многочисленные типографские и редакторские ошибки, неточности в датах… В результате образуются несоответствия — как между различными частями книги, так и в хронологии изображенных событий». Тем не менее, Дадрян решил, что огрехи в документах были скорее «техническими» и «можно с определенной уверенностью утверждать, что два письма и 50 декодированных шифров, которые составляют материал Наима-Андоняна, являются подлинными документами»[27].

Дадрян приходит к этому выводу, опровергая постулаты Орела и Юджи, утверждая, что они непоследовательны и что «их собственный труд… изобилует теми же ошибками» - «в датах, их переводе из одной системы в другую и тексте». Трудно предоставить «полностью подтвержденную проверку аутентичности документов», признает Дадрян; однако есть другие методы поиска истины - «например с помощью установления подлинности текстов. Основные действующие лица материалов Наима-Андоняна, многократно описаны (в иных источниках) в той же роли главных преступников с упоминанием тех же зверств в тех же самых или похожих обстоятельствах, на которых заостряет внимание данный материал/документ». Как пишет Дадрян, постановления турецких военных судов, созванных в 1919-20 гг., в частности, подтверждают подлинность документов Наима-Андоняна. «Эти решения базировались на заведомо аутентичных официальных документах, скрепленных присягой свидетельствах и показаниях множества высокопоставленных чиновников, - гражданских и военных, которые независимо друг от друга подтвердили прямую причастность к преступлениям людей, играющих важную роль в документах Наима-Андоняна». Другими доказательствами являются сообщения немецких и австрийских дипломатов[28].

Но что, если эти другие источники не столь надежны и убедительны, как утверждает Дадрян?

В случае с турецкими военными трибуналами 1919-1920 гг. «официальные документы», показания под присягой и заявления, на которые опирается Дадрян, на самом деле не существуют. Они дошли до нас лишь в составе официальных и неофициальных докладов о судебных разбирательствах. Оригиналы этих документов и показаний утеряны. Заключения Нюрнбергского трибунала, который судил нацистских военных преступников после Второй мировой войны, стали бесценными историческими источниками, потому что они были основаны на тысячах оригинальных нацистских документов, с которыми любой может ознакомиться в архивах Германии. В отличие от данной ситуации, ни один оригинальный документ турецкого правительства, использованный турецкими трибуналами, не дошел до нас. Рапорты немецких и австрийских дипломатов содержат огромное количество ценной информации о депортациях и убийствах, но очень мало убедительных доказательств того, кто был в ответе за имевшие место преступления.

Иными словами, успешность попыток Дадряна аутентифицировать документы Наима-Андоняна путем верификации их содержания напрямую зависит от надежности источников, которые он привлекает для этих целей. Как читатель узнает в конце этой главы, данные материалы не включают себя никаких свидетельств об ответственности за преступления, позволяющих делать выводы. Таким образом, попытка использовать их для того, чтобы подтвердить подлинность материалов Наима-Андоняна, должна рассматриваться как провальная. «Дадрян и его сторонники», – пишет критик, - «пытаются доказать, что такое хорошие доводы, касательно темы убийств в общем, при этом привлекая плохие доказательства преднамеренного геноцида»[29].

Все турецкие авторы считают документы Наима-Андоняна подделками. Однако даже некоторые нетурецкие авторы поднимали вопрос о подлинности материалов Наима-Андоняна.

Так, в целом занимающий проармянскую позицию автор Кристофер Уолкер к 1997 году отказался от своего более раннего признания телеграмм Талаата подлинными и отмечал, что «сомнения должны оставаться в силе до тех пор, пока документы или аналогичные им материалы не появятся и не будут опубликованы в критических изданиях"[30].

Хильмар Кайзер, поддерживающий обвинения в геноциде, ссылается на несколько сохранившихся турецких документов Османского Министерства внутренних дел, которые «до некоторой степени подтверждают содержание двух других телеграмм, приписываемых Талаату в книге Андоняна». Орел и Юджа не использовали эти источники, и потому «их выводы должны быть поставлены под вопрос, а дальнейшее изучение документов "Наима-Андоняна" - продолжено»[31].

Австрийский историк Вольфдитер Биль называл документы Наима-Андоняна «спорными» и отметил, что Артем Оханджанян, автор нескольких подкрепленных тщательными изысканиями книг о преступлениях, не ссылается на них[32]. (Здесь стоит ответить, что сам Дадрян также не ссылается на документы Наима-Андоняна в своих двух книгах об армянском геноциде, опубликованных в 1995 и 1999 гг., и даже не включает работы Андоняна в список библиографии)[33].

Другие специалисты по Ближнему Востоку были более прямолинейны. Так, Майкл Гюнтер в своей обзорной статье, опубликованной в 1989 году, называет работы Мевланзаде Рифата и Андоняна «пресловутыми подделками»[34]. Голландский историк Эрик Цюрхер утверждает, что «был доказан поддельный характер» материалов Андоняна[35]. Британский историк Эндрю Манго пишет о «телеграммах, которые были сомнительным образом приписаны османскому министру иностранных дел времен войны, Талаат-паше»[36]. Очевидно, что спор вокруг подлинности документов Наима-Андоняна будет разрешен только после открытия и публикации соответствующих османских документов, что может никогда и не произойти. Я считаю, что до тех пор, благодаря кропотливому анализу этих документов, проделанному Орелом и Юджей, было поднято достаточно вопросов об их подлинности, чтобы сделать использование данных материалов в любой серьезной научной работе неприемлемым.

[1] Sinasi Orel and Sureyya Yuca, The Talat Pasha 'Telegrams': Historical Pact or Armenian Fiction; pp. 2—4.

[2] Aram Andonian, comp., The Memoirs of Nairn Bey: Turkish Official Documents Relating to the Deportations and Massacres of Armenians, pp. 51, 64, 50.

[3] Ibid., pp. 62—63, 60, 62.

[4] FO 371/1773/58131.

[5] Report of December 1914, PA, Botsch. K./168 (Fiche 7243).

[6] Louise Jenison Peet, No Less Honor: The Biography of William Wheelock Peet, p. 170. (Эта книга, основанная на дневниках и книгах для записей Пита, написана в форме автобиографии.)

[7] Bernstorff, Memoirs of Count Bernstorff p. 175.

[8] Stephan H. Astourian, "The Armenian Genocide: An Interpretation," History Teacher 23 (1990): 116. См. также Zaven M. Messerlian, The Premeditated Nature of the Genocide Perpetrated on the Armenians, pp. 43-45.

[9] Lang, The Armenians, p. 27; Melson, Revolution and Genocide, p. 3T2 (n-22).

[10] Yves Ternon, "La qualite de la preuve: A propos des documents Andonian et de la petite phrase d'Hitler," в L'actualite' du genocide des Armeniens, ed. Comite de Defense de la Cause Armenienne, p. 138. См. такжеегоже Enquete sur la negation d'un genocide.

[11] Gerard Chaliand and Yves Ternon, The Armenians: Prom Genocide to Resistance, trans. Tony Berrett, p. 93; Mary Mangigian Tarzian, The Armenian Minority Problem 1914—1934: A Nation's Struggle for Security, p. 65; Jean-Marie Carzou, Un genocide exemplaire: Armenie 1915, p. 248.

[12] Tessa Hofmann, ed., Der Volkermord an den Armeniern vor Gericht: Der Prozess Talaat Pasha, p. 69. В своем заключении прокурор вернулся к вопросу вины Талаата. Революционные перипетии, как он указывал, часто порождают поддельные документы. Таким образом, нельзя утверждать, что вина Талаата была доказана (с. 86).

[13] Письмо Рёсслера опубликовано в книге о процессе Тейлиряна, изданной дашнакской организацией в Париже « Comite de Defense de la Cause Armenienne» и озаглавленной Justicier du genocide armenien: Le proces de Tehlirian, pp. 226—29. Я использовал книгу в переводе Орела и Юджи: The Talaat Pasha Telegrams, p. 16.

[14] Это письмо армянской женщине, жившей в Швейцарии, Мэри Терзиян, опубликовано в: Comite de Defense de la Cause Armenienne, Justicier du genocide armenien, pp. 230—37. Обсуждение документов, отправленных в Константинополь, содержится на с. 230—31

[15] Vahakn N. Dadrian, "The Naim-Andonian Documents on the World War I Destruction of the Ottoman Armenians: The Anatomy of a Genocide," International Journal of Middle East Studies 18 (1986): 317 (note e); Vatche Ghazarian, ed. and trans. Boghos Nubar's Papers and the Armenian Question 1915 - 1918: Documents.

[16] Orel and Yuca, The Talaat Pasha 'Telegrams,' p. 23.

[17] Ibid., pp. 143-44.

[18] Ibid., pp. 25-26.

[19] Aram Andonian, Documents officiels concernant les massacres armeniens (Paris, 1920), p. T4, цит. по Orel and Yuca, The Talaat Pasha Telegrams; p. 8.

[20] Andonian, цит. по ibid., p. 9.

[21] Ibid.

[22] Ibid., p. 5.

[23] Andonian, Documents officiels concernant les massacres armeniens, p. 225, цит. по ibid., p. 7.

[24] FO 371/6500/E3557, pp. 2, 6-8.

[25] Andonian, Documents officiels concernant les massacres armeniens, p. 232, цит. по Orel and Yuca, The Talat Pasha -Telegrams,' pp. 16-17.

[26] bid., p. 39.

[27] Dadrian, "The Naim-Andonian Documents," pp. 318-19, 340.

[28] Ibid., pp. 323, 325, 340.

[29] Michael M. Guncer, "Why Do the Turks Deny They Committed Genocide against the Armenians?" Orient (Leverkusen, Germany) 30 (T989): 492.

[30] Walker, "World War I and the Armenian Genocide," p. 247.

[31] Hilmar Kaiser, "The Baghdad Railway and the Armenian Genocide, 1915—1916: A Case Study of German Resistance and Complicity," в Remembrance and Denial, ed. Hovannisian, p. 108 (n. 78).

[32] Wolfdieter Bihl, preface to Artem Ohandjanian, Armenien: Derverschwiegene Vdlkermord, p. 8.

[33] Dadrian, History of the Armenian Genocide и Warrant for Genocide.

[34] Michael M. Gunter, review article, International Journal of Middle East Studies 21 (1989): 422.

[35] Zьrcher, Turkey: A Modern History, p. 121.

[36] Andrew Mango, "Turks and Kurds," Middle Eastern Studies 30 (1994): 985