Сергей Рогожкин: ««Московский комсомолец» не сидит на углеводородных трубах»

Гость рубрики "Право слово" заместитель генерального директора  ИД "Московский комсомолец" Сергей Рогожкин.

- Здравствуйте, Сергей Иванович! «Вестник Кавказа» - это разговор не только о Кавказе, но начинаем мы как обычно нашу беседу с традиционного вопроса о регионе. Когда вы были последний раз на Кавказе? Какие впечатления у вас остались от этой поездки?

- Только что пришла в голову вот какая ассоциация: Кавказ – это всегда высоко, это горы. Когда человек свысока, с этих гор кричит, передает какие-то сигналы – его далеко слышно, это очень символично. Поэтому появление здесь, на вашей передаче «Право слова» я воспринимаю, как возможность сказать важное - и для себя, и для слушателей. Чтобы далеко услышали.
Насчет Кавказа - я был в Баку, если не ошибаюсь, в прошлом году, на бакинском мощном, насыщенном гуманитарном форуме. В Баку мы довольно часто ездили за последние годы - российская медиа общественность весьма активно этот «мост» осваивает. Ну, и бакинские друзья, спасибо им, часто нас приглашают на различные встречи культурного, дискуссионного формата. Хотя я и до этого бывал в разное время, в том числе и в советское время, в непростых таких узелках кавказской жизни, в Карабахе, в Грузии.

- В горячих точках?

- Они еще были, так скажем, накаляющимися, а потом стали очень горячими точками. Некоторые и до сих пор таковыми остаются.

- К счастью, не все из них, но, к сожалению, перманентно сохраняется эта опасность.
«Вестник Кавказа», как, наверное, и «Московский комсомолец», делает много для того, чтобы снять это напряжение. По крайней мере, среди наших читателей. Сергей Иванович, в силу своего журналистского опыта вы хорошо знаете такое явление как советская журналистика. Но в тоже время вы более 20 лет работаете уже в постсоветской журналистике. Я тоже начинал в то советское, перестроечное время и считаю, что журналисты тогда сделали для перестройки гораздо больше, чем партийные работники, которые больше о ней говорили с трибуны, а журналисты как раз проводили в общество новые идеи, они стали прорабами перестройки. Я вас хочу спросить только о журналистике, а не в целом об общественно-политической ситуации или экономической в стране – это такой объемный разговор. Тот результат, к которому мы стремились, я как начинающий журналист, вы как уже опытный, вас сегодня устраивает? Мы пришли к тому, чего хотели?

- Спасибо за вопрос. Искренне хочется ответить, поскольку он стержневой для всех, кто связан с журналистикой. Я отвечу на него жестко – нет, мы не пришли к тому, чего хотели. Удовлетворенности с состоянием дел в сфере массовой информации в России, с состоянием свободы слова нет, конечно. Но это повод переспросить себя и всех - почему так получилось? Когда вы сказали, что журналисты сделали больше, чем чиновники, я здесь не во всем соглашусь - первый закон о СМИ, первый указ Ельцина по тем же СМИ, принимались по инициативе государственно и демократично мыслящих руководителей. Причем эти документы были нацелены на главное - на защиту свободы слова как понятия. И надо сказать слова благодарности тем государственным деятелям, которые эти важнейшие для демократии нормы продвигали. Далее процесс, как Михаил Сергеевич Горбачев говорил, пошел. Другое дело - по каким причинам он стал тормозиться или переходить в другое качество. Что же касается советского периода, то разговор о нем сейчас тоже очень интересен. Потому что казалось бы забытая фраза Ленина о том, что «газета — бери шире СМИ, причем особенно электронные - не только коллективный пропагандист и коллективный агитатор, но также и коллективный организатор» вновь, увы, заработала, что называется, перекинулась в наше время. Нам необходимо серьезно думать, препятствовать этим небезопасным тенденциям, устранять их причины. В этом наша журналистская и гражданская ответственность сейчас.

- Что касается вашего издательского дома, в котором 84 издания, насколько я знаю, с суммарным тиражом около 28 млн экземпляров. Это огромный тираж даже для советского периода. Редко какая газета может похвастаться таким тиражом. Но, что интересно, «Московский комсомолец» не поменялся по форме, по верстке, сохранил название. Я вижу, что он не поменялся еще и по содержанию, точнее сути. Я даже не темы имею ввиду, а журналистский живой дух, бойкие материалы о самых разных проблемах: и о политике, и об искусстве, и о культуре. То, чем отличался «МК» в советское время - живым стилем. Как отличалась и «Комсомольская правда», но она во многом стала другой. Это позволяет вам сохранять самостоятельность, в том числе экономическую?

- Очень изящно сформулировали вопрос, Олег. Спасибо большое. Он выглядит изящнее даже, чем сегодняшнее положение, в том числе и наших газет.

- Я же снаружи смотрю, сравнивая, а вы - изнутри.

- Все равно спасибо, потому что это заслуженный комплимент «Московскому комсомольцу». В этом году, кстати, газета отмечает свое 95-летие, 11 декабря эта дата, так что поздравляйте нас! С 1983 года возглавляет ее главный редактор Павел Гусев - человек удивительный, который, переживая вместе с нами, ищет тот самый фундамент, точки опоры, которые позволили бы сохранить то, о чем вы сказали, стиль газеты, ее настроение, а значит и доверие читателей. Но сразу скажу, что делать это стало значительно тяжелее сейчас.

- По разным причинам, да?

- По разным причинам. Ситуация со СМИ, а значит и в СМИ поменялась, причем резко. Да и в обществе, я думаю, что у всех, сейчас происходит перезагрузка, самотестирование такое - на понимание каждым таких важных слов, как «Родина», «гражданин», «патриотизм», «права человека». Спасибо вам за вашу передачу, которая тоже содержит в свое названии важные слова «право» и «слово». Мы сейчас должны об этом говорить, ибо информация – это абсолютно правовая норма. Эту норму надо чувствовать и ответственность нести за ее нарушение.

- Но все-таки вы опровергли утверждение о том, что печатные издания умирают.

- Да, отношения между печатными СМИ и электронными медиа, и всем, что связано с интернетом, – это не конфликт, не перпендикуляр, это скорее параллельные прямые. Это некое состояние времени - оно будет стимулировать развитие и того, и другого вектора. У нас в «МК» есть и газета и свой сайт www.mk.ru как самостоятельное СМИ. Мы уже психологически даже не делим свою работу ни для сайта, ни для печатной версии.

- Блогеров у вас много на сайте.

- Да, и это хорошо. Интернет-пространство помогает сохранить этот воздух свободы, о котором вы сказали, атмосферу откровенности, споров. В печатных СМИ ситуация выглядит иначе.

- Ваш прогноз: все-таки печатные издания не собираются умирать?

- Уверен, что в обозримом будущем всё будет нормально. Баланс будет меняться, но печатные СМИ сохранятся. Я, кстати, не раз приводил пример, о котором писали, кстати. После последних страшных цунами в Японии, в городах, которые жестоко пострадали, где не было электричества, на сохранившихся домах начали появляться стенные газеты. Да, газеты, которые, действительно, были нужны — с объявлениями, с текстами — они вернулись, потому что это стало нужно людям.

- Т.е. то, что не ушло, нам поможет в самых экстремальных ситуациях.

- Не хотелось бы таковых, но в общем газета – есть газета.

- Я четыре с половиной года прожил в Европе. Наблюдал, как рано утром в итальянских кафешках собираются люди, покупают газеты, пьют кофе. Такое ощущение, что они не подозревают, что печать переживает такие трудные времена, что интернет вытесняет это всё. Сергей Иванович, как вы считаете, все-таки сегодня газета может существовать без электронного подспорья? Многие издательские дома собирают у себя радио, ТВ. Допустим, у ИД «Коммерсант» есть радио, журналы. В вашем Издательском доме нет радио, телевидения, т.е. ваш тренд – это бумага и сайт?

- Да, но одно другому не мешало бы. Можно было бы иметь и радио, и телевидение в пакете наших информационных амбиций, я бы так сказал. И такие разговоры возникали. Но давайте скажем откровенно, что «МК» - частная газета, живущая за счет результатов своего труда.

- Т.е. олигархов за вами нет.

- Да, об этом и речь. Приходится, что называется, по одежке протягивать ножки. Чтобы функционировало радио, вы знаете как профессионал, тем более телевидение, необходимы огромные средства. Но то, что мы не сидим на трубах газовых и нефтяных это и плюс. Это наша определенная защищенность. Это дает нам независимость.

- Это позволяет быть отстраненными, нейтральными. Мнения в «МК» часто просто полярные.

- Во всяком случае, мы к этому стремимся, это наше кредо.

- Сергей Иванович, когда я работал в газетах, не было такой должности, как у вас. Никто у нас не отвечал за пиар. Это ноу-хау? Тем нам интереснее узнать круг ваших должностных обязанностей.

- Я, не стесняясь, говорю, что у нас в газете человек определяется не столько должностью, сколько нужностью газете и тем, что он умеет делать. Я пришел в «МК» достаточно взрослым человеком и прошел там разные роли, постоянно находясь в активном «рабочем поле», за что я хочу сказать Павлу Гусеву спасибо. Мы с ним давно знакомы, еще с комсомола. Так что слова «заместитель генерального директора «МК» по общественным связям», которые написаны у меня на визитке — это юридическая запись, потому что вся газета, собственно — это и есть общественные связи, ежедневный разговор с миром, с обществом. Да, мы делали то, что никто не делал - проводили огромное количество устных выпусков, встреч с читателями, знаменитых праздников газеты в Лужниках. Но это делали не только моя служба общественных связей, это делал весь «МК», вся редакция. Увы, мы такие масштабные городские праздники сейчас не проводим, но они остались я знаю в памяти и у москвичей и у нас, журналистов. Да, это было здорово — Гусев всегда смело и эксклюзивно «заряжал» эти мероприятия. Это то, что позволяло газете дышать, жить, реализовывать себя и чувствовать своего читателя. А насчет должности - на самом деле моя должность «Рогожкин Сергей». Нормальная должность - 21 год в ноябре, будет, дай Бог дожить как работаю в «МК».

- Это правильный подход, потому что я помню, раньше покупали газеты из-за имен, а не из-за названий.

- Да, эта традиция поддерживается в газете.

- Ваше имя тоже в газете.

- Спасибо, как говорится, на добром слове. Спасибо «Московскому комсомольцу» - пишу по мере возможностей. Вот уже 14 лет являюсь членом Союза журналистов Москвы.

- Вы не собираетесь менять название?

- Нет конечно. Но этот вопрос часто задают. Я на него так отвечаю: название - как имя собственное. Оно при рождении дается.

- И менять его нельзя.

- Безусловно. И «МК» не собирается менять свое имя - при всех нюансах восприятия слов «комсомол», «комсомолец» за рубежом, скажем. Тем более, что есть, как вы понимаете, и коммерческая, рекламная составляющие, учитывая которые тем более не надо менять популярный брэнд.

- Это очень важно. Поскольку вы уже сказали это слово «зарубеж», давайте намного затронем его проблемы. Я заметил, что в вашей газете украинская тема, конечно, присутствует, есть рубрика «Украинский кризис». Но, в отличие от многих других изданий, вы не сделали ее приоритетной, на которой бы строилась вся редакционная политика. К примеру, газета «Завтра», которая копает свою яму, копает профессионально, и если я хочу узнать что-то глобальное о Донбассе, я беру «Завтра», мне мои коллеги Александр Проханов, Владислав Шурыгин рассказывают, что там происходит более подробно. У вас эта тема важная, но не приоритетная. Это намерено вы так построили политику?

- Сложнейший вопрос. Скажу, стиснув зубы — я бы молил Бога, чтобы так называемой «украинской темы», о которой вы спросили, вообще не было на наших и на любых других страницах. Но... Поэтому само присутствие этой темы - на какой бы странице, в какой бы телевизионной или радио передаче она не появлялась — воспринимаю как драму. И от нее нельзя отвернуться и голову спрятать в песок. Мне кажется - я хочу о СМИ сказать - осмысление происходящего и роли в нем медиа идет. Хоть и мучительно, но идет. Думаю, что этот процесс когда-то завершится, верно? Журналисты и те, кто направляет редакционную работу, поймут свою колоссальную ответственность, в том числе правовую, за то, как, каким образом подавалась и подается информация по этой «теме», этим событиям. Я захватил, кстати, сегодня, думая, что наверняка мы с этим вопросом столкнемся, книжку, которая какое-то время лежала у меня на столе тихо-спокойно, просто лежала и вот - дождалась своего часа. Это так называемая «Настольная книга по медийному саморегулированию» под редакцией помощника Президента России, авторитетнейшего юриста, журналиста, правозащитника Михаила Федотова. Спасибо ему, кстати - мы тесно взаимодействовали несколько плодотворных лет по линии комиссии по СМИ Общественной палаты России, которую возглавлял наш главный редактор Павел Гусев. В этой полезной книжке есть ответы на вопросы - как подходить к нашей журналистской работе. Чем, какими, в том числе этическими нормами, ты должен руководствоваться. Оказывается, ответы на эти вопросы есть. Например, этический кодекс журналиста. Вот, смотрите - здесь подчеркнуто карандашиком - смотрите как все просто. О журналистской этике высказалась Парламентская ассамблея Совета Европы в своих рекомендациях за номером 1706 (2005 год), сформулировала несколько страниц. Они - как наша конституция журналистская. «Субъектом права является гражданин, который имеет право требовать, чтобы информация, предоставляемая журналистом, была достоверной, в том, что касается касается новостей, и честной, в том, что касается мнений, без постороннего вмешательства как со стороны властей, так и частного сектора». Или... «Власти не должны считать себя собственниками информации». Ведь это важно знать, согласитесь?

- Это основополагающее.

- Опять процитирую - «право на информацию является фундаментальным правом...». Поэтому, отвечая на вопрос о месте в газете той или иной, в данном случае «украинской темы», я бы так сказал: это второй вопрос, где эта тема расположена на странице - главное, как где она по совести, по журналистской этике и по Конституции нашей России, в конце концов — Конституции, которую сейчас просто надо носить в кармане. И читать внимательно.

- Я бы вас даже не как сотрудника «МК» спросил, а как публициста: идёт гражданская война? Как скоро мы от нее уйдем?

- Не знаю. Но, отвечая на ваши вопросы, чуть отступлю. Давайте порассуждаем — например, есть слово «коррупция»? Есть, привычное, к сожалению, слово. А есть другое - «уголовное преступление». Слова похожи по смыслу, но первое, «коррупция», я имею в виду, как-то слух не так режет, а второе, как говорится, очень даже настораживает. Заставляет задуматься. Есть слово «вранье», а есть - «ответственность за дачу ложных показаний», помните, в судебной практике часто используется? Второе тоже звучит серьезней, ответственней. Конфуций, кажется, сказал, что надо вернуть словам их первоначальный смысл. Поэтому вопрос о гражданской войне на Украине, ее присутствии или отсутствии, скорее всего и главным образом должен рассматриваться в жесткой правовой области. Ясно одно — идет война. И это страшно. То, что сейчас происходит на Украине лечится только одним словом - «правда». Я уже сказал о том, что средства массовой информации, каковые я сейчас в той или иной мере имею честь представлять, переживают в этом плане сложнейшее состояние: не видеть, не задавать себе вопросов, аналогичных тем, что вы задали мне, не искать на них ответы российская журналистика не может. Что это за «милый» такой, например, термин «информационная война»? Давайте спросим себя: «информационная война» – это что, такое вранье специальное, что ли? А если да, то может быть сразу не сказать, что это ложь, те же ложные показания? Давайте все называть своими именами. Весь мир сейчас смотрит на Россию с надеждой - нам это нужно всем понять. В силу особого места России в мире и в сегодняшней ситуации. Еще о роли СМИ. 90-е годы дали толчок их демократическому развитию, свободе слова. Надо было закреплять это положение, чтобы СМИ продолжали работать в режиме помощи гражданскому обществу, контроля за властью - ведь власть, государство - всего лишь институт, гражданами учрежденный для защиты своих прав и свобод. Если бы это произошло, разве были бы у нас такие вещи как освобождение от должности, скажем, того же Юрия Михайловича Лужкова. С его высокого мэрского постамента. Может быть, если бы раньше СМИ о нем бы критически написали, он внес бы коррективы в свою деятельность – он же талантливый и сильный руководитель. СМИ должны помогать сегодняшней власти, но прежде всего своим откровенным, честным разговором о ее деятельности, и власть должна в этом быть заинтересована. Хорошие слова я слышал как-то — у сильной власти должны быть сильные СМИ. А в чем сила СМИ? В правде.

- Такое ощущение, что Ельцин это понимал.

- Знаете, я имел честь общаться с Борисом Николаевичем Ельциным на 19 партийной конференции, когда он выбежал в перерыве, поздоровался с нами и спросил: «Ну что, мне выступить?» И мы, несколько участников этого важного форума, сказали ему: «Да, конечно!». Ельцин понимал, что такое свободные СМИ, но надежную систему координат для их деятельности не достроил. Все захлюпало как-то и в итоге мы дохлюпали до сегодняшнего состояния. Восемьдесят процентов средств массовой информации в стране либо учреждены государством либо официально финансируются им. Мы все время хвалим - не без оснований - закон о СМИ, видя в нём наличие норм, которые демократически защищают свободу слова, журналистику. Но друзья, я задам другой вопрос: а как быть с нормой, что государство может учреждать СМИ?

- Сергей Иванович, вы родом из комсомола, не только из «Московского комсомольца». Вы много очень лет проработали во Всесоюзном Ленинском Коммунистическом Союзе молодежи. По-разному о ней говорили в годы перестройки и сейчас те, кто еще помнит комсомол. Но все-таки он занимал свою нишу в обществе.

- Большую и важную нишу занимал.

- Огромную нишу. Сегодня её кто занимает?

- Во-первых, я не могу не использовать возможность, чтобы не поприветствовать всех, кто 29 октября наденет комсомольский значок, пойдет на встречу со своими друзьями, вспомнит свою комсомольскую юность, проблемы, переживания. Нам всего досталось, слава Богу. Это было яркое время, особенно на рубежах перехода из одного состояния общества в другое. Насчет ниши я думаю, что сейчас нет ни организации, ни вектора даже, который бы смог в той или иной степени сравниться с комсомолом. Комсомол был некой, не только общественной организацией, но и конструкцией государственного влияния, государственной поддержки, государственной помощи молодым. Да, это была общественная организация, но с глубоким и очень серьезным накоплением государственных функций. Это кстати, в итоге дало о себе знать...

- Бюрократия, да?

- Нет, слово «бюрократия» не самое удачное. Дело в том, что когда внутри такого мощного механизма ты привычно и уверенно работаешь, то у тебя немного утрачивается острота восприятия других процессов. Да, самостоятельность в комсомоле была всегда, но на разных этапах разная. Помните лозунги - «в партийном руководстве сила комсомола», «комсомол - боевой резерв и надежный помощник партии». Это и понятные были тезисы для тех времен, но они же, согласитесь, и ослабляли самостоятельность комсомола. А насчет новых политических молодежных организаций вы сами видите - ни у одной из партий всерьез их нет. Что-то сверху пробовалось, какие-то эксперименты в кавычках и без них, проводились...

- На Селигере собираются.

- Кстати, на Селигере я был и хочу сказать, что с точки зрения государственного подхода, мне, в определенный момент стало симпатично то, что там для молодежи делалось. Подчеркну - я был не на «партийных сборах» на Селигере, которые очень по-разному воспринимались, а на общероссийском молодежном форуме. Подход хороший – помогать ребятам, давать им новые возможности, двигаться вместе с ними. Это нормально.

- В то же время крепнут такие организации как футбольные фанаты, иные из которых не вполне адекватные. Все это чревато. Как Вы считаете?

- Вы знаете, не надо бояться таких объединений, фанатских или других, не нарушающих законы. Проблема в другом — молодые люди остро чувствуют, где правда, а где нет. Поэтому внутри таких молодежных систем, как вы назвали, могут возникать самые разные негативные проявления. Это объяснимо, повторюсь, потому что люди не видят уважения к себе. Включите телевизор - кто к ним обращается, кто с ними разговаривает? Нет такого: «Здравствуйте, друзья! Как Вы живете? Все ли в порядке?» Этого разговора со страной всем нам не хватает. Чтобы включил телевизор - я часто этот пример привожу - а там бы тебе кто-то из власти нормально, по человечески сказал: «Ребят, ехал сегодня на работу, заплевана вся лестница в переходе к метро «Улица 1905 года». Давайте не будем плеваться на свой собственный город!» Это что, невозможно?

- Что говорить о провинции.

- И в провинции надо разговаривать с народом. Тем более с молодежью. Молодежь заслуживает правды. Нет, нельзя так говорить. Что значит заслуживает? У нас у всех одинаковые паспорта, и у Президента Путина, и у меня, и у вас, и у тех молодых ребят, которые в эту жизнь входят. Вот, что нас должно объединяеть сегодня. А паспорт – это наши права, наша ответственность. Их надо соединять.

- Может поэтому в прессе не стоит делать приоритетными темы украинского кризиса, а говорить с людьми на всякие разные темы, о разных проблемах. Жизнь не заканчивается Донбассом, хотя он очень сильно влияет на эту жизнь.

Сергей Иванович, у нас в завершение программы есть небольшой вопросник. Мы следуем традициям наших старших товарищей с Первого канала. Но он вольный, к Марселю Прусту отношения не имеет, предполагает не короткий ответ, а такой, какой вам хочется. Вы хотели бы жить за границей?

- Я хотел бы жить на улице имени Ивана Дмитриевича Щукина, известного сельского доктора, моего дальнего родственника, в селе Воскресенское Нижегородской области, где жили потом и мои родители, и мой брат, и мои близкие. В воздухе этого замечательного, русского, удивительного Поветлужья. А за границей лучше бывать. И надо бывать - чтобы на себя со стороны посмотреть.

- Я вас понимаю, потому что я тоже любуюсь Волгой часто - есть что-то такое необычное и загадочное в этой реке.

- Я нижегородец. Это важно.

- В Париже мне показывали Сену, а я вспомнил о Волге, о Нижнем Новгороде. Никакого сравнения - того смысла, который заложен в Волге, в парижской реке не почувствовал. Вы верите в Бога?

- Нет, наверное - с точки зрения глубокого погружения в религию. Хотя я крещеный — меня крестили в деревне Нахратово, там же, в Воскресенском районе, уже мальчишкой я был, годиков в пять. Бабушка Анна Ивановна привела меня в один из сельских домов, куда пришел священник, чтобы нас покрестить. Бабушка попросила: «Не говори только папе». Отец мой, Иван Захарович, был участником Великой Отечественной, коммунистом, преподавателем Горьковского речного училища.

- Вы знаете, почему родители назвали вас Сергеем?

- Честно говоря, не знаю. Сейчас уже не у кого спросить.

- Если бы от Вас зависела судьба Нобелевской премии в любой номинации, кому бы вы ее вручили?

- Я бы вручил эту премию человеку, который помог бы вернуть слово «право», в наш повседневный мир, мир человеческих отношений. Помог тем самым снять огромное количество противоречий, проблем, противостояний, накопившихся на планете Земля. Мне порой кажется, что мир сейчас на каком-то изломе. Такое ощущение, что, действительно, нужен какой-то ключик от одной маленькой дверки. А там — правда, справедливость, счастье. Хотелось бы, чтобы так было.

- Пока такого не видно.

- Ну почему? Дмитрий Сергеевич Лихачев, например… Вот такой образ, несмотря на то, что он был ученый, филолог.

- Какую книгу Вы сейчас читаете?

- Акунина только сейчас закончил читать. А до этого читал хорошую книгу моего земляка Сергея Седова «Московский воскресенец» - опять же о селе Воскресенском. Автор аккуратно собрал рассказы своего деда, всякие народные приметы, воспоминания, сам сделал интересные наблюдения. Это очень вдохновляет.

- Фактура богатая, там есть о чем писать. Ваш любимый афоризм или поэтические строки?

...Анекдот мне нравится один, с намеком. Доктор показывает на таблице указкой букву и говорит больному: «Скажите, какая это буква?» Голос больного: «Доктор, а вы-то где?»

- Предложите формулу успеха для молодежи.

Наверное, она, эта формула и для молодежи, и для нас, людей постарше одна и та же. Это формула – быть честным и добрым. Хочется, конечно, ее расширить - до библейских истин, до мировых культурных, демократичных ценностей, которым мы должны следовать. Ведь когда человек на что-то опирается, то ему жить легче: его не сломаешь, не унизишь. Не зря мы вспоминаем Сергия Радонежского, Кузьму Минина. Вот, пожалуй эта формула... Другой не пожелаешь. Мы этого достойны. Мы родились в замечательной стране. Это наша страна, а не чья-то. Повторюсь, что паспорта у нас у всех одинаковые.