Гражданин дирижер

Валерия Гергиева называют самым востребованным дирижером в мире, гражданином мира, человеком, тонко чувствующим, гипнотизирующим мощью своего таланта. Этот талант и неуемная энергия позволили ему в 23 года победить на конкурсе дирижеров имени Герберта фон Карояна в Берлине, а потом стать художественным руководителем Мариинки, много лет он занимал пост главного дирижера Роттердамского филармонического оркестра и главного приглашенного дирижера нью-йоркской Метрополитен-опера. Он дирижирует Лондонским симфоническим оркестром, работает с Всемирным оркестром мира, Венским и Берлинским филармоническими, оркестром Шведского радио…

Гергиев называет себя «стопроцентным осетином». Родился он в Москве, но рос в Орджоникидзе (сегодняшний Владикавказ). Там же поступил в музыкальное училище. «Когда я был школьником, на меня огромное влияние оказали концерты Рихтера, Ростроповича. Эти люди действительно творили чудеса на своих выступлениях. Услышав, увидев этих музыкантов, я понял, что буду заниматься музыкой всю жизнь. Не потому, что мама сказала, а потому, что я увидел в музыке безграничную сферу проявления жизненной энергии».

Эту энергию Гергиев со своей «волшебно палочкой» теперь доносит до людей не только с дирижерских пультов лучших концертных площадок и театров мира, но и выступая в самых неспокойных точках планеты – на Ближнем Востоке, на Кавказе. Такие выступления он объясняет желанием хоть как-то способствовать гармоничному сосуществованию в мире. Сам факт, что можно играть музыку даже в такой неспокойной обстановке, дает ему надежду на благоприятное будущее. Когда Гергиев с Мариинским театром выступал в Иордании, вместе с ним в тот вечер более тысячи граждан Израиля впервые в жизни пересекли израильско-арабскую границу. «Граница эта - не самая напряженная в мире, но она и не простая. Я абсолютно уверен, что такого рода миротворческая роль, которую мы время от времени негласно берем на себя, - не выброшенные на ветер усилия», - считает дирижер.

«К 850-летию Москвы мы собирали на Красной площади интернациональный оркестр из почти тысячи музыкантов, - вспоминает Гергиев. - В оркестре тогда сидели за пультами музыканты из Южной и Северной Кореи, Египта и Израиля, США, России, Австралии, Канады, Германии, Венесуэлы. Пришлось серьезно поработать, чтобы юные музыканты из Израиля и Египта согласились играть рядом. Результат получился очень интересным. Но, к сожалению, из-за больших затрат идею оркестра продолжить не удалось. Сегодня во всем мире - и в России, и в Израиле, и в Америке - озабочены тем, чтобы найти сценарий мирного существования на Ближнем Востоке. Но ведь не все к этому стремятся».

В 1996 году, во время первой чеченской кампании, Гергиев выступил инициатором фестиваля "Мир Кавказу" у границ неспокойной республики, который привлек внимание во всем мире. «Получив поддержку Бориса Ельцина, мы с президентом Северной Осетии Ахсарбеком Галазовым пригласили на фестиваль многих известных людей: с огромным успехом выступал там Олег Басилашвили, ансамбль "Орера". На концерты Мариинского театра люди штурмовали залы, нам приходилось давать по два-три выступления в день», - говорит Гергиев. Тогда во Владикавказе собрались представители дагестанской, чеченской, грузинской, армянской, азербайджанской, кабардино-балкарской, карачаево-черкесской национальностей, гости из Москвы, Петербурга. Никто не мог представить, что возникнут сложности между Россией и Грузией, между Осетией и Грузией. «Режим Гамсахурдиа и трагические события в Южной Осетии 1991-1992-х казались нелепостью, ушедшей навсегда», - вспоминал Гергиев, которому через несколько лет пришлось выступать на развалинах Цхинвали.

Осетия для Гергиева, конечно, отдельная тема, ведь до Цхинвали был еще и Беслан. «Трагедия в Беслане, по моим подсчетам, затронула тысячи и тысячи людей, потому что в Осетии редко у кого есть только два или три родственника. У тебя есть, по крайней мере, 10 близких родственников. Можете себе представить – там большие семьи, и родственники очень близки друг к другу. И люди также страдают за своих друзей и соседей, когда кто-то умирает. То, что произошло в этом маленьком городке, даже сложно себе представить, - говорил Гергиев перед концертом в Лондоне в память жертв бесланской трагедии. – Если в действиях регулярной армии есть хоть какая-то надежда, что удастся остановить жестокие приказы, особенно связанные с убийством детей, стариков, женщин, то терроризм предотвратить очень трудно. Террорист действует внезапно, скрытно, задачей его является посеять ужас. И к таким событиям мы обязаны привлекать как можно больше внимания во всем мире».

Через четыре года после бесланских событий Гергигиева ждала трагедия Цхинвали. «Я не хочу делать никаких политических заявлений. Я не член правительства и не представитель армии. Я просто сожалею о погибших, сожалею о тех людях, которые погибли с обеих сторон, - заявил дирижер в интервью «Базлер Цайтунг» после исполнения Седьмой Симфонии Шостаковича в разрушенном городе. - Надеюсь, что число политиков, которые будут знать о том, что же произошло, возрастет. Для многих людей на Западе Россия все еще является воплощением зла, а такие маленькие страны как Грузия олицетворяют собой добро. Возможно, это и нормально. Ой, какие ужасные эти русские танки! Но нам бы следовало знать, что разрушения в Гори от российских войск были намного меньшими, чем от грузинских в Цхинвали. Ужасной ошибкой грузинского президента Михаила Саакашвили было атаковать Южную Осетию. Я не вижу ни малейшего шанса на возвращение Южной Осетии и Абхазии в состав Грузии. Единственной возможностью [вернуть их] – это убить всех абхазов и осетин – к счастью, этого просто не может произойти в наши дни».

На эту тему Гергиев высказывался в те дни довольно часто, причем действительно не с политической точки зрения, а, скорее, с точки зрения морали: «Не думаю, что в России когда-либо возникнет ненависть к грузинам, но считаю, что конкретные люди, развязавшие цхинвальскую трагедию, должны нести серьезное наказание. Эти люди - еще не народ. Так же, как и террористы: будь то в арабском мире, в Испании, в Лондоне или в Москве. Сегодня, к сожалению, трудно провести черту между организациями, личностями, государствами, поддерживающими международный терроризм, и волей самих народов. И это осложняет будущее наших детей. Как отец троих детей я не могу об этом не думать».

Свою аполитичность Гергиев подчеркивает постоянно. «Музыканты, может быть, и не должны на себя брать большее, чем им предназначено. То, что в течение нескольких часов 2000 человек погружается в чистое переживание - это уже самое далекое от войны, конфликтов, убийств чувство, которое человек вообще может испытать в жизни», - считает дирижер, и при этом надеется, что культура может создать положительный имидж России в мире. «Культурную систему Советского Союза отстраивали не Сталин и не его сподвижники. Ее возводили прежде всего деятели культуры… Мне не кажется, что России следует принять какой-то «план дьявола», который поможет ей вдруг резко взять и экспортировать всю свою культуру. Думаю, этот процесс должен идти естественным путем. Но какая-то более умная программа не помешала бы и мастерам, которых знает весь мир, и особенно тем, кто стоит на пороге стремительной и яркой карьеры в национальном и мировом масштабе».

Говорят, у Гергиева широкое понимание российской геополитики, рожденное политическим опытом, но близость к власти предержащим он отвергает: «Лично я предпочитаю оставаться дирижером».