Орджоникидзе как символ поверхностной памяти

На советской карте Кавказа я отыскал одиннадцать населенных пунктов, названных в честь Серго Орджоникидзе. Карта была огромной, в полстены кабинета окружной военной газеты. Самым заметным кружком, носящим имя революционера и советского наркома, оказалась столица Северной Осетии, а в большинстве своем его имя носили скромные населенные пункты в Грузии и Чечено-Ингушетии. В любом случае, сравнительный анализ позволял сделать вывод - имя "пламенного Серго" в советский период на Кавказе было популярным и даже в годы "культа личности" могло конкурировать даже с именем товарища Сталина.

Советская власть в топонимике добилась высоких показателей. Существовали бы планы по переименованию городов, селений, площадей, улиц - они бы перевыполнялись чиновниками в сжатые сроки. Например, столица Северной Осетии благодаря большевикам меняла название пять раз. В 1930-х Владикавказ стал Орджоникидзе, в военные годы власть вернула городу его историческое название. После войны город назвали Дзауджикау, затем снова он стал Орджоникидзе, а в перестроечное время - опять Владикавказом. Возможно, что уже навсегда, хотелось бы верить, что хотя бы надолго.

На переименовании города в конце 1980-х североосетинские чиновники не остановились. Они взялись за памятник Серго и улицы его имени. С последними расправились быстро. Во Владикавказе улица Орджоникидзе получила имя генерала Плиева. До этого, правда, имя генерала Плиева носила другая улица - бывшая Иристонская. Теперь ей вернули прежнее название. И, очевидно, чтобы помочь людям разобраться в этом сложном процессе переименований, для ориентира поставили на этой улице (бывшей Орджоникидзе - нынешней генерала Плиева) памятник генералу на коне. Более того, очевидно, из тех же соображений убрали с площади, расположенной неподалеку от улицы, памятник Серго Орджоникидзе.

С памятником Орджоникидзе пришлось, однако, повозиться. Его возводили в конце 1930-х годов на совесть. Техника в начале 1990-х смогла сковырнуть его только на вторые сутки демонтажных работ. Когда 13-метровую фигуру наркома вырвали из гранитного основания, в соседних зданиях посыпались стекла. «Пламенный Серго» с трудом покидал свое место. Или, может быть, он хотел продемонстрировать, что на место коммунистов пришли немощные люди? Но, насколько я помню, новых людей в тогдашнем первом постсоветском руководстве Северной Осетии не было - первый секретарь обкома стал президентом, второй - премьер-министром и т.д.

Власти Осетии воевали не с советской идеологией, как москвичи в августе 1991 года на Лубянке. Памятник Орджоникидзе они сняли из других соображений. Не потому что он был грузином, а потому что его уважали ингуши. В перестройку, когда обострился территориальный спор с Ингушетией и гласность открыла архивы, осетины пришли к выводу, что Серго Орджоникидзе в годы установления советской власти на Тереке занял четкую проингушскую позицию. А это значит – антиосетинскую.

Пусть об этом пекутся историки и идеологи - не будем подогревать и без того жгучие национальные страсти. Хочу обратить внимание на обстоятельство другого рода. Памятник Серго Орджоникидзе был установлен на главной площади республики - перед зданием обкома КПСС. Он как бы вырастал из гранитной трибуны - место поклонения коммунистов своим идолам. Убрав памятник, власти чуть позже демонтировали и трибуну. Новый президент установил на месте памятника Орджоникидзе и трибуны гранитный шар, со всех сторон обтекаемый водой. Оригинальный фонтан соорудили армянские мастера. Кое-кто увидел в этом шаре символ масонства. Вспомнили тут биографию нового президента - в комитетах каких-то международных работал, затем долго жил за рубежом... Он определенно масон, решили владикавказцы. Вернулся, выходит, на родину и подает своим братьям тайные знаки с главной площади Северной Осетии! Когда президента отправили в отставку, первым делом своротили его обтекаемый шар.

Пришедший на его место комсомольско-хозяйственный работник явно к тайным сектам не тяготел. Но место, выбранное 70 лет назад большевиками для установки символа, словно манило к себе его подчиненных. И вскоре на месте масонского шара появилось новое сооружение. Но уже не из мрамора или гранита, а из цветов и зелени. Романтичные люди соорудили круглую и высокую - более двух метров - клумбу. В диаметре она оказалась около метра. Увидев ее впервые, поневоле сравнил клумбу с наполненным янтарным вином стаканом. И это ведь тоже может быть символом!

Гранитный памятник-великан, вырастающий из мраморной трибуны, масонский шар... У каждой эпохи свои символы. Мне больше по душе зеленый стакан, который ведь не обязательно наполнять алкоголем. Я налил бы в него душистой родниковой воды. Осушил до дна. И пожелал бы чиновникам больше никогда не переименовать города, площади, улицы. Нравится имя - назови им нового человека, новый город или улицу. Тем, кто уже живет, нельзя без конца менять имена. Если они, конечно, не преступники и не скрываются от уголовного розыска.