"Национализация" религии как способ борьбы с религиозным экстремизмом

В сентябре российские законодатели опять предприняли попытку привести духовные и церковные практики в соответствие с трендами внутренней и внешней госполитики. С рассмотрения сняли законопроект "О внесении изменений в Федеральный закон "О свободе совести и о религиозных объединениях" в части совершенствования правового регулирования деятельности религиозных объединений".

Произошло это благодаря поднятой представителями религиозных организаций и правозащитниками в медиапространстве шумихе. Самой резонансной стала поправка, предполагающая наличие у священнослужителя или проповедника "первичного образования", полученного в отечественном духовном учебном заведении. В случае принятия новой нормы, под угрозой запрета в служении и проповеди оказались бы многие из авторитетных и высокопоставленных служителей культа всех традиционных российских религий от митрополита Илариона (Алфеева) и раввинов Пинхаса Гольдшмидта и Берл Лазара (не только учились, но и родились за рубежом) до муфтиев Талгата Таджуддина и Камиля Самигуллина, пандито хамбо-лама Дамбы Аюшеева и епископов Сергея Ряховского и Паоло Пецци.

И если РПЦ за последние десятилетия наладила систему подготовки кадров (39 духовных семинарий на территории России), то первая исламская академия открылась в Болгаре лишь в 2017 году, а два буддистских вуза расположены в Бурятии и Забайкалье (Иволгинский и Агинский дацаны соответственно). При этом в третьем буддийском регионе – Калмыкии – высших религиозных заведений сегодня нет. Это отрицательно сказывается на регионе, в котором популярна не только школа гелуг, преобладающая у бурят и тувинцев, но и кагъю, чьи ламы не имеют возможности получить образование в России.

При этом по своему уровню и авторитету российские учебные заведения пока не могут сравниться с зарубежными (аль-Азхар и Мири-Араб для мусульман, университет им. Г. Дзанабадзара для буддистов, израильские иешивы для иудеев и европейские университеты для католиков), что усугубляет кадровую проблему для российских религиозных организаций.

А как обстоят дела с духовным образованием у южных соседей России?

В наиболее близкой к России религиозно Грузии католикос-патриарх Илия II получил образование в Загорске (ныне Сергиев Посад) в 1950-х. Здесь же духовное образование получали и другие иерархи ГПЦ. Грузинские архиереи учились не только в России. Так, епископ Северо-Американский Савва обучался в Белграде, а архиепископ Дманисский и Агарак-Таширский Зенон – и вовсе в католическом учебном заведении – папском Восточном институте в Риме.

В советское время на территории Грузинской ССР долгое время не было духовных семинарий (Мцхетская появилась лишь в 1963 году), поэтому такая ситуация сложилась во многом от безысходности. Однако уже и в 2000-2010 годах, когда в Грузии появилось минимум по две духовные академии и богословских института и четыре семинарии, некоторые из будущих архиереев ГПЦ получили образование в Москве, Белграде и даже в Риме.

Другим христианским конфессиям и инославным организациям в Грузии также не требуется подтверждать квалификацию у богословов Грузии. Так, глава Грузинской митрополии Армянской Апостольской церкви (ААЦ) архимандрит Киракос Давтян получил образование в армянском Эчмиадзине, епископ Евангелическо-Лютеранской церкви Грузии Маркус Шох в Германии, а католический епископ Джузеппе Пазотто - в родной Италии. Исламские лидеры Грузии тесно связаны с Азербайджаном или Турцией, а получить качественное исламское образование в самой Грузии пока нельзя.

В Армении, в силу обособленности ААЦ, все иерархи получают образование либо в академии "Геворкян" в Эчмиадзине, либо в семинарии Великого дома Киликийского в Ливане. Из-за моноэтничности и еще большей монорелигиозности в Армении отсутствуют инославные учебные заведения. Немногочисленные муллы, служащие в Армении, учатся, главным образом, в Иране, католические и православные священники – в Италии и России соответственно, езидские шейхи и пиры – в иракском Лалеше.

Духовный лидер мусульман Азербайджана и всего Кавказа шейх-уль-ислам Аллахшукюр Пашазаде еще в советское время получил образование в Мири-Араб и Ташкентском исламском институте. Сегодня в Азербайджане хорошо налажено высшее исламское духовное образование, и редкие верующие отправляются за знаниями в иранский Кум – второй после эн-Наджафа центр шиитского богословия.

Главный раввин евреев-ашкенази Азербайджана Шнеур Сегал получил образование в США, а до работы в Азербайджане работал по другую сторону Большого Кавказского хребта - в Краснодаре.

Иерархи и священнослужители христианских общин Азербайджана также получают образование в метрополиях: в Московской духовной семинарии, в Венском и Люблинском католическом университетах. А мобеды (священнослужители) такой коренной для Азербайджана религии как зороастризм для службы в святилищах Атешгях и Хыналыг приезжают из Ирана.

Следует признать, что в процессе "национализации" религии постсоветский Кавказ и Иран пока отстают. Безусловно, нострификация дипломов требует межгосударственных соглашений и уверенности в качестве образования страны-донора. Но духовная сфера тем и отличается от светской, что предполагает совсем иные составляющие успеха, нежели благородное происхождение, доброе воспитание и качественное образование. Еще одно качественное отличие религиозной сферы – ее абсолютная трансграничность. Особенно это касается универсальных религиозных систем.

Обратимся к европейскому опыту. В Германии открыто духовное исламское заведение для подготовки "правильных" имамов, во Франции собираются наладить подготовку мулл. В Австрии еще с 2015 года действует система аккредитации имамов в местных учебных заведениях, но это не предотвратило теракт 2 ноября в благополучной Вене.

Постфактум оказывается, что большинство террористов познакомились с радикальными проповедями вовсе не в мечетях, а в соцсетях, закрытых каналах в "Телеграме" и т.д. Выходит, что борьба с экстремизмом должна вестись не в мечетях, а в сети, и еще шире – в душах верующих. Лишь чувствуя настроения и актуальные проблемы людей, предлагая в ответ позитивную повестку, привлекательный проект перемен и обустройства жизни можно добиться интеграции и замирения людей с противоположными взглядами.

Конечно, одной пропагандой и экономической поддержкой низших слоев не решить проблему религиозного экстремизма. С радикализмом нужно бороться самым жестким образом. И здесь либеральный европейский проект обнаруживает свою вторую слабость: мало того, что сама либеральная идея и либеральный проект оказались дискредитированы и находятся в кризисе, но и эффективно бороться с радикалами, в том числе религиозными, толерантные и зараженные мультикультурализмом правительства не способны. Бюрократия и излишняя мягкость позволяют спокойно существовать и готовить теракты реальным экстремистам. Власти же избирают мишенью своей "борьбы" вполне легальные религиозные организации, для контроля над которыми нужно приложить значительно меньше усилий.

Нет сомнений, что рано или поздно, в Европе будет принят аналог американского "Патриотического акта", расширяющий права спецслужб по контролю за склонными к экстремизму верующими. Пока же вспомним слова У. Пэкстона: "Идеи грохочут громче пушек" и добавим, что им не подвластны границы и образовательный ценз.