Георгий Нодия: «После розовой революции Грузия стала провинцией Европы»

Думаю, при оценке итогов «революции роз», следует соблюдать определенный баланс. В основном, изменения позитивные. Главное из них - Грузия фактически стала современным государством. Если до 2003 года Грузия была несостоявшимся государством африканского типа, сегодня это, если можно сказать, провинция Европы. Провинция, но все-таки уже Европы, а не Африки – в смысле государственного развития.

Это функциональное государство, которое обслуживает своих граждан, производит для них полезные услуги. Критики, на мой взгляд, исходят из несколько утопичных представлений, которые разделяли и участники «революции роз». Некоторые из них сейчас находятся в оппозиции. Другие – в правительстве. Многие думали, что после революции все будет замечательно, но это было утопия.

Проблемой остается то, что у нас очень несбалансированная политическая система. Оппозиция и гражданские ассоциации не играют той роли, которую должны бы играть в развитой демократии. Наиболее явный недостаток – отсутствие системы развитой партии в стране. Причину, на мой взгляд, никак нельзя искать в каких-то плохих решениях руководителей, пришедших к власти в результате революции. 

Некоторые из упреков в адрес властей совершенно несправедливы и абсурдны. Например, 20% территории Грузия потеряла не сейчас, а в начале 1990-х. Я бы даже сказал, что в смысле расширения территории, подконтрольной Тбилиси, в данный момент, ситуация несколько даже лучше, чем до «революции роз», поскольку, например, Аджария до 2003 года не была под контролем государства. Сейчас там однозначно распространяется юрисдикция Тбилиси. С другой стороны, появились иллюзии, что проблемы Абхазии и Южной Осетии можно столь же легко и бескровно решить. В плену этих иллюзий и оказалось правительство Саакашвили. Но зато сегодня мы имеем гораздо более ясную и определенную картину – 20% территории оккупировано, но вся остальная территория не на бумаге, а реально является частью грузинского государства. Существует единый политический режим и правила игры на этих территориях. Так что, в этом смысле налицо прогресс, а не регресс. 

Что касается коррупции, если раньше она была нормой, то сегодня существует, но уже как отклонение от нормы. 

Много говорят о пресловутой «элитарной коррупции». Говорят потому, что все согласны в главном: массовой коррупции уже нет. Коррупция – это уже не основа функционирования государственных органов, таких как полиция, финансовые институты и так далее. «Но ведь должна же быть где-то коррупция?» Поэтому и говорят, что есть «элитарная коррупция». Однако совершенно очевидно, что системного характера эта «элитарная коррупция» не носит. 

Что касается СМИ. Первое - в Грузии СМИ свободны. Второе - они убоги по своему качеству. Практически нет более или менее сбалансированных средств массовой информации, они очень поляризированы. Правда, что у проправительственных СМИ влияния больше, чем у оппозиционных. Но любые точки зрения и любая информация все-таки доступна через СМИ. 

Ситуация с правами человека, в целом улучшилась. Но мы не можем быть полностью удовлетворены: существует проблема избирательного правосудия. Тем не менее, если брать масштаб нарушений прав человека, то достигнут очень серьезный прогресс по сравнению с периодом 2003 года. 

Многие лидеры революции сейчас находятся в оппозиции к президенту Саакашвили. Это обычное для революций явление - лидерам революции всегда очень трудно разделить ее дивиденды. Главный из них – власть. Кто-то откалывается, кто-то остается недоволен. Причем ведь, революционеры – всегда максималисты. Они всегда убеждены, что все по определению должно быть хорошо. Революционеры вообще судят о проблемах исходя из идеалистических соображений. 

Мое отношение к революции не изменилось. У меня претензии к названию. Революция не может быть «розовой». Роза не участвует и не может участвовать в революции, потому, что роза – цветок. Она появилась лишь в последние дни. Революция отражала чаяния всего народа, и наши помыслы были чистыми. Просто, господин Саакашвили отошел от основных идей и идеалов «революции роз». Уже в начале 2004 года стало ясно, что Саакашвили – никакой не революционер. Он узурпировал власть и стал обычным руководителем советского типа. 

Но сама революция была неизбежна, поскольку господин Шеварднадзе не позаботился о смене власти. В конце своего правления он находил невозможных и неправильных кандидатов на наследство. Президентские выборы 2000 года практически не состоялись. Но Шеварднадзе все равно оформил свой второй президентский срок. Уже тогда стало ясно, что Грузия должна избавиться от Шеварднадзе. 

Шеварднадзе мог стать лучшим правителем Грузии, если бы отказался от власти в 1998 году. Тогда и был исчерпан весь его позитивный ресурс. Но он находился у власти лишние пять лет. Он вообще не управлял страной и ничем не руководил. Приведу простой пример: я тогда занимал пост руководителя Государственной публичной библиотеки, все время критиковал Шеварднадзе, но он не мог меня снять с поста, потому что боялся общественного мнения. Он боялся всех – Саакашвили, Жванию, Бурджанадзе. Президент, который боится оппозиции, ничего положительного сделать не может. Он никак не отвечал за ситуацию в стране. Был хаос, безысходность и коррупция – вот портрет позднего Шеварднадзе. Многие могли его победить, но грузинский народ посчитал, что именно Саакашвили должен это сделать. У Саакашвили была огромная энергия, и народ почувствовал, что он может одолеть Шеварднадзе. 

Шеварднадзе по сей день оставался бы, наверное, у власти, если бы не та революция. Нам повезло, что не пролилась кровь. За это мы должны сказать спасибо не революционерам, а Шеварднадзе. Он позаботился, чтобы уйти бескровно и именно поэтому мирно доживает свой век в Грузии. Другой бы, возможно, сделал из революции кровавое месиво.

Я считаю, эволюция лучше, чем революция. Кроме тех случаев, когда революция лучше, чем эволюция. Но больше революций в Грузии не будет.

Многие из тех, кто сегодня критикует итоги революции, по всей видимости, персонально чего-то для себя от нее ожидали и не совсем удовлетворились результатом. Надо спрашивать мнение не только у них, а у историков и политологов. 

Революция была прорывом, потому, что именно благодаря ей Грузия стала государством. До 2003 года это было не государство, а территория. Началась серьезнейшая модернизация общества и государственных структур. Это и было нужно стране – осовременить ее, сделать способной отвечать на культурные, экономические, социальные вызовы времени.

Есть такое американское выражение «государство вернулось в город». До 2003 года государство в Грузии существовала только на бумаге. Сейчас оно уже есть.

После революции были два этапа.

Первый этап - до 7 ноября 2007 года, то есть разгона на проспекте Руставели оппозиционного митинга. На первом этапе, несмотря на определенные ошибки, в целом был достигнут значительный прогресс. Имею в виду реформу полиции и финансовых структур – бюджет страны вырос в шесть или восемь раз и так далее.

Второй этап – после 7 ноября 2007 года. За 4 года все пошло насмарку. Демократия и экономика в страшном состоянии – у нас огромный торговый дефицит и непонятно, как будет жить страна с таким внешним долгом. Так что, итог плачевный. Но никогда не устану говорить, что первые четыре года были замечательными. 

Причина конечной неудачи – в слабости гражданского общества, слабости оппозиции, не сумевшей противостоять властям. Власть ведь с ума сводит. Абсолютная власть развращает и сводит с ума абсолютно. Грузия не первая страна, где произошло подобное: когда нет сдержек и противовесов, все заканчивается так, как закончилось в Грузии.