Салман Гамбаров: «Соединить американскую музыку с азербайджанской – это был креатив»

Джазовый музыкант, теоретик-музыковед и джазовый композитор Салман Гамбаров рассказал «Вестнику Кавказа» об азербайджанском джазе.

- Почему Баку называют «городом джаза»?

- В 1960-х у нас были очень яркие музыканты, и их заслуга в том, что о Баку говорят как о «городе джаза». Джаз-клуб у нас открылся только в 1997 году. Так что этим названием вы обязаны пианистам Вагифу Мустафа-заде, Рафику Бабаеву, Вагифу Садыхову. На наше поколение выпала такая удача. А в 1997 году открылся джаз-клуб "Караван". К нам стали приезжать музыканты, с ними были совместные выступления в клубе. Мы по своей инициативе проводили джазовые концерты. Когда в эти моменты в городе Баку оказывались какие-то гости, мы их приглашали на наши концерты. Первой ласточкой была компания "American Voices", они провели первый международный джазовый фестиваль в 2002 году. Незабываемые концерты были. Привозили они и Тутса Тилеманса, и Мейнарда Фергюсона, трубача, с его группой. Очень хорошие музыканты приезжали. Потом фестиваль стал проводить джаз-центр, потом - Министерство культуры. Не важно, кто проводит, самое главное, что с 2002 года он регулярно каждый год проходит в Баку. В городе Баку есть джазовая жизнь, хотя один фестиваль в год это немного. Для нас это, конечно, не работа, для нас это образ жизни. Мы в джаз-клубе играем, слушаем друг друга, можем репетировать, ребята ездят по миру. Международная жизнь у музыкантов есть. Иногда это джазовая музыка, иногда это этническая музыка, этно-джаз, иногда в международных проектах себя преподносишь. Бывает так, что в определенный момент три-четыре пианиста отсутствуют в городе Баку, где-то за пределами страны выступают.

В советские времена не былоджаз-клуба. Были редкие джаз-фестивали, проводимые комсомолом, но туда приезжали в основном из других республик - из Прибалтики, из Средней Азии, из России. А наши музыканты создали определенную эту базу, определенный имидж. Молодое поколение у нас тоже достаточно активное. Думаю, что у них получится сделать так, чтобы эта музыка не зачахла в нашем городе.

- То есть в современном Азербайджане джаз развивать в гораздо проще, чем в советское время? Есть некая поддержка со стороны государства?

- В советское время джаз был. Мы же не в космосе жили. Все, что было на просторах СССР, было здесь. Если разрешали играть в Москве, то разрешали играть и в Баку. А из-за того, что Баку был окраиной, здесь больше было свободы, больше возможностей. В 1940-х Америка была нашим союзником в войне, поэтому были трофейные ноты, были джаз-бэнды, которые играли по нотам американскую музыку, "Серенаду солнечной долины" и все такое. В 1950-х началась холодная война, джаз был объявлен вражеской музыкой. В 1960-х – оттепель - опять можно играть. И фильмы, и книги, и музыка, как они развивались в 1960-х. Вот какой толчок эта двух- трехгодичная оттепель дала всему искусству! Я не «шестидесятник», я скорее «семидесяхнутый». Поэтому могу только через книги, через фильмы, через записи проникнуться тем духом. Мне хотелось бы жить в то время, ведь тогда был глоток свободы, а с 1970-х опять все закруглилось. Так зигзагами, вверх-вниз, вверх-вниз мы и идем.

- Можно ли говорить о бакинской школе джаза, манере исполнения?

- Говорить о школе нельзя, потому что в Советском Союзе не было школы джаза. Все учились на магнитофонных записях.

- А национальные мотивы?

- Это да. Благодаря тому, что в джазовую вязь вплетали национальные элементы, он занял свое место. Московские музыканты, в том числе Михаил Окунь, вспоминали концерт Вагифа Мустафа-заде в Совете композиторов в Москве - это была бомба. Соединить американскую музыку с азербайджанской музыкой – это был креатив, фишка очень хорошая, качественная. Мы бываем на фестивалях, куда приезжают музыканты из Восточной, из Западной Европы, из Азербайджана, а из других стран СНГ - редко. То есть они что-то есть в этой музыке, которая выручает своей яркостью, дает возможность экспериментировать с другими гармоническими последовательностями, с драматургией. Национальная музыка помогает мне все строить композиционно немножко по-другому, и моя концертная жизнь складывается удачно. Мы можем уступать, по профессионализму, по инструментам, у нас нет хороших трубачей саксофонистов, но есть возможность прикрыть отсутствие высокого профессионализма тем, что ты можешь что-то выигрышно сыграть за счет интересной композиции, за счет яркого музыкального языка. У меня есть джазовые этнические, проекты с оперной певицей, я обработал немецкие песни, а также Шуберта, Брамса, Малера, то есть XIX век. Это такое столетие романтизма. Мы играли премьеру в Бонне на Бетховенском фестивале, где джазовую музыку не исполняют, но нас с этим проектом пригласили, потому что он был очень интересный. Я иногда «в Тулу езжу со своим самоваром», мне это нравится, не комплексую абсолютно. А если я везу национальное, то у меня есть проект с немым фильмом «Лятиф», где три составляющие: современная музыка, джазовая музыка и этническая музыка. Там три этих столпа объединены. Мы смотрим немой фильм и импровизируем. Я не люблю, когда музыкой приторговывают, она все-таки должна быть художественно ценной, а не так: «Я не знаю мугам, я не знаю джаз, поэтому я играю джаз-мугам».

- По вашему мнению, чтобы играть хороший, качественный джаз, что важнее – образование или врожденные таланты?

- Таланты нужны, но труд никто не отменял. Талант плюс труд. Я не имею в виду диплом, просто труд. У нас есть пример, когда самоучка научился играть эту музыку. И Вагиф Мустафа-заде не учился в консерватории. Без труда ничего не будет, только халтура. И не надо бояться полупустых залов. Мы час в клубе "Караван" играли для одного слушателя, и играли очень хорошо, потому что это был профессиональный слушатель. Меня количество не интересует, меня интересует качество слушателя. Если я вижу двух человек, которых эта музыка интересует, то сыграю так, как играю в 500-местном салоне.

- Насколько много среди молодого поколения слушателей джаза?

- Это не столько гуманитарии, сколько студенты технических специальностей, айтишники, физмат. Там, где мозги привыкли работать, анализируя все. Потому что от джаза можно получить удовольствие, если ты понимаешь в нем. Тема звучит всего одну минуту, все остальное – импровизация. Если ты понимаешь, у тебя есть навыки слушать музыку, то есть ты следишь именно за импровизацией, ты, слушая, работаешь, но получаешь удовольствие, моральное удовлетворение. А артисты не ходят, писатели не ходят, режиссеры не ходят. Много приходит студентов из нефтяного вуза, из университета технари. Это извечная проблема, когда музыкант не читает книги, писатель не ходит на концерты, художник не слушает музыку, а писатель не ходит на выставку. У нас есть костяк -  одни и те же. Мы встречаемся на выставках, на хороших концертах, мы встречаемся там, где собираются интересные люди. Надо уметь найти этот круг. У меня этот круг есть, и я от этого получаю удовольствие, часто бываю на различных мероприятиях, когда приглашают. Меня интересует не только музыка. Ведь можно посмотреть хороший фильм и у тебя рождается музыка. XXI веке - время узкой специализации, но это не по мне. У меня проекты: и киномузыка, и спектакли, музыка к спектаклям, и "Лейли и Меджнун", мугамная опера, адаптация к театру марионеток. Это интересно, это произвело большое впечатление на людей, которые интересуются не только театром. Театр марионеток:  последний спектакль "Лейли и Меджнун" – получился очень удачным, очень креативно так сделано, начиная от декораций, художника, кончая режиссурой, игрой актеров, которые находятся не за ширмой, а на сцене вместе с куклами. Это не джазовая моя жизнь, но мне интересно. Я люблю кидаться в разные стороны везде, где интересно.

- Есть расхожая фраза: рок-н-ролл мертв. А джаз еще жив?

- Почему мертв… Когда телевизор появился, сказали книга умрет. Раньше говорили балет, опера. Никогда! Если делать все это интересно, появляется много возможностей. Я смотрю современные постановки, балетные, оперные, и удивляюсь, сколько всего можно сделать из той музыки, которую ты уже знаешь наизусть. Здесь все упирается только в то, чьими руками, мозгами это все сделано. Ни один вид искусства никогда не изживет себя, ни поэзия, ни литература, ни кино, ни театр. Потому что все время находятся новые формы. Есть движущие силы в лице гениев, есть техническая часть, а есть еще художественная часть - идея, формы, язык. Так, страны, которые никогда не были кинематографическими державами, сейчас делают интересное кино, Румыния, Иран, Китай, Турция. То же самое и джаз. Я уже давно не слушаю звезд джаза, мне интересны новые имена. Они что-то находят, и двигают музыку, вперед, вперед, вперед. Это здорово.