Международные и межрегиональные аспекты евразийского единения

Эффекты в экономике (равно как в политике и социальной сфере) могут быть краткосрочными, которые мгновенно возникают после изменений правил игры, и долгосрочными, которые по мере развития, адаптации разного рода начинают проявляться все сильнее и сильнее. Сегодня мы имеем дело с краткосрочными эффектами, которые появились сразу после открытия границ, либерализации взаимной торговли. Мы видим здесь и ряд негативных эффектов со знаком минус – это и рост цен, приближение уровня внутренних потребительских цен в странах к российскому уровню, это, например, переток ряда посреднических компаний, которые занимались торговлей с Китаем, с Казахстаном. Они перемещаются с соответствующих границ, скажем, из Санкт-Петербурга, из портовой зоны поближе, в район станции "Дружба". То есть некий отток, переток бизнеса туда, где его выгоднее вести. То есть какие-то регионы теряют от этого в экономическом смысле, в бюджетном плане, например, или рабочие места сокращаются. Это, конечно, небольшие объемы, но видимо на уровне регионов достаточно заметные. Это такие краткосрочные проявления, видимо есть и другие.

В долгосрочном плане мы должны ожидать адаптации структур экономик стран к новым условиям, к большему пространству. Мы ожидаем, что усилятся инновационные процессы, процессы диверсификации экономики, будут расти объемы взаимной торговли и взаимных связей опережающими темпами. Пока, к сожалению, это не наблюдается. То есть то самое главное, к чему должна привести интеграция, более глубокие формы – это изменение структур экономики, их большее взаимная адаптация, перевод взаимной специализации на уровень производства. Этого пока мы пока не наблюдаем. Пока мы активно торгуем сырьем, материалами, полуфабрикатами, а это некий структурный барьер. Не изменив структуры экономики стран мы не получим большего результата. То есть освобождение торговли само по себе не приводит непосредственно мгновенно автоматически к изменению структуры. Здесь нужно вкладывать деньги, инвестиции, привлекать технологии, а это требует времени.

Готова ли Россия и Казахстан платить из своего кармана за интеграционные процессы на постсоветском пространстве? То есть играть роль некоей Германии и Франции, чтобы поддерживать наши греции. Это более серьезный вопрос, более жесткий, на который не так просто ответить. Этот вопрос лежит где-то на стыке экономики и политики. Слава богу, мы в последнее время перестали разделять по отдельным «окошечкам» вопросы экономические и политические, потому что они взаимосвязаны и одно без другого на самом деле не существует. Это вопрос, на самом деле, чисто политический, который имеет вполне определенные и достаточно серьезные экономические последствия для стран-инициаторов. Действительно, Россия и Казахстан – это инициаторы интеграционных процессов на постсоветском пространстве. Ответ не такой простой, потому что опять же выходить в политическую плоскость. И в России, и в Казахстане есть регионы более продвинутые и менее продвинутые. Между ними идет бюджетное перетекани - помощь одних регионов другим. Но при этом осуществляется общее политическое управление. То есть решение, а куда потратить деньги, выделенные от одного региона в виде помощи другому.

Когда речь идет об экономическом союзе суверенных независимых государств, все оказывается значительно сложнее. И на греческом опыте мы видим, насколько это действительно сложно. С одной стороны, я боюсь, что уменьшение степени суверенности, передача суверенитета в большей степени, чем, например, это принято сейчас в Европейском союзе (а мы видим, что в Европейском союзе этого недостаточно для нормального бюджетного процесса особенно в условиях непростых, а не в условиях постоянного роста). Но с другой стороны, мы понимаем, что на нынешнем этапе на постсоветском пространстве большую степень десуверенитизации в интересах интеграции мы обеспечить по политическим причинам не сможем.

В рамках Советского Союза существовала экономическая интеграция на региональном уровне, которая учитывала именно специфику экономических цепочек, независимо от того, кому конкретно та или иная область, тот или иной район принадлежит – той республике союзной или этой. Это так называемый ТПК – территориально-производственный комплекс. Они исходили, в первую очередь, не из административного деления территорий, а из экономической целесообразности. Евросоюз идет от нуля к созданию, потому что никогда ничего подобного на территории Европы не было, не существовало. А мы идем по совершенно иному пути: сначала разрушили, теперь думаем, как бы нам выцепить какое-то рациональное зерно, потому что оно есть, и уже в новых условиях его институцианализировать.

Мы сейчас предпринимаем новый шаг, который, как мне кажется, может двинуть это все в позитивное русло. Мы создаем новую программу Института постсоветских региональных исследований, в котором выделили пять исследовательских направлений. Они все связаны с задачами, которые мы сейчас обсуждаем. Прежде всего, это сам Евразийский интеграционный проект, это, конечно, одно из ключевых направлений наших исследований во всех отношениях. Второе – это региональный кластер. Региональное взаимодействие существует. Оно действительно эффективно, но на федеральном уровне, я говорю о научной экспертной работе. Никто не занимается регионами. То есть регион занимается регионом сам.

Далее, это, конечно, русский язык и соотечественники за рубежом. Это очень важно именно на постсоветском пространстве. Если говорить о взаимодействии России и Беларуси, мы хотим заняться взаимодействием восточноевропейского компонента и пограничного с этим восточноевропейским компонентом или частично входящим в него того, что входило в состав Советского Союза, то есть это Балтия, Молдова, Беларусь и Украина и, конечно, пограничные районы РФ. Такая вот программа.

Молодежь стран СНГ очень в незначительной степени взаимодействует друг с другом. Есть проблема узнаваемости, отчужденности. Поколенческая проблема, проблема смены поколений может стать одной из самых серьезных угроз на пути развития интеграционных процессов на постсоветском пространстве и наполнения реальным содержанием проекта Евразийского экономического союза. Перечисленные проблемы – это проблемы, прежде всего, для России. Интегрироваться всегда хочется с сильным и успешным партнером. Чтобы привлечь молодежь постсоветских стран, России нужно повышать собственную конкурентоспособность, формировать новые привлекательные образы для граждан стран СНГ. Молодые люди стран СНГ должны понимать, что ставка на интеграцию с Россией – это путь к успешному будущему. Какими видятся пути преодоления существующих проблем? Это расширение молодежного обмена, создание площадок для коммуникации молодых людей из стран СНГ. Важно развивать сотрудничество между молодыми специалистами в странах СНГ. Привлечение молодых специалистов из стран СНГ к экспертной и научной работе по фундаментальному осмыслению и продвижению евразийских проектов мне кажется очень актуальным.

Для взаимодействия двух регионов нужно на порядок меньше согласований, документов, писем и прочего, чем при взаимодействии двух государств. Поэтому такое сотрудничество разрастается, и последние мировые экономические трудности усиливают это сотрудничество во всем мире. Куда вложить деньги? Как получить доходы? Как сохранить и увеличить рабочие места? Сегодня эти встают острее, и именно межрегиональный аспект позволяет решать их гораздо быстрее. Что уже сделано? Практически у всех российских регионов, которые находятся на границе, есть договоры, соглашения с соответствующими регионами Казахстана. Идет торговый обмен, совместное производство. Что нужно сделать? Нужно более упорядочить даже не региональный, а федеральный уровень, потому что во многом подобные процессы идут по собственной инициативе. У нас есть целое управление межрегионального сотрудничества в администрации президента, оно работает, но его возможностей все-таки не хватает на поддержку всех инициатив. Решение административной проблемы здесь важнее, потому что собственно чисто экономические процессы итак идут достаточно хорошо. 

Отвечая на вопрос «ВК» о перспективах межрегиональной интеграции, Журавлев сказал, что «это самый эффективный путь, потому что в межрегиональной интеграции нет огромного административного плеча, которое есть у интеграции федеральной. И поэтому она позволяет решать вопросы со значительно большей скоростью. К сожалению, сегодня этот процесс во многом является частным процессом самих регионов, и это главная проблема. Федеральные власти и у нас, и в Казахстане полностью поддерживают эту идею, но выстроить систему пока до конца не успели. Слишком много вопросов на уровне федеральной интеграции, а это огромный, масштабный проект. Поэтому где-нибудь в Новосибирске, в Саратове этот процесс идет сам собой. Мы сегодня даже слышали, что этим процессам не хватает федеральной поддержки и поэтому они не идут, я бы сказал иначе. Они идут. Просто они идут в совершенно свободном полете и не отражаются на уровне федерального анализа. Поэтому человеку, сидящему в Москве, кажется, что их и нет совсем. Они идут, и это хорошо. Что касается именно роли России и Казахстана, то если у нас вдвоем будет получаться эффективно, то соседям не придется платить, они сами придут. Если у нас не будет получаться, сколько ни плати, как в том же Евросоюзе, все равно Греция получится. И это главное противоречие». 

Комментируя особенности современной ситуации в мусульманских регионах России, Журавлев заявил: «Главными противниками экстремистов являются мусульманские лидеры. Мы это видели в Казани, мы это видели в Дагестане. Я думаю, что, к сожалению, мы можем это увидеть еще. Почему они являются главным противником? Потому что эти люди своим авторитетом доказывают, что ислам необязательно должен воевать с остальным миром, что ислам может вполне быть каноническим исламом и быть мирной религией. Если эта позиция существует, то вся идеология экстремизма рушится как карточный домик. Поэтому эти люди страшнее любого ФСБ для наших как бы исламских фундаменталистов.

Ведь еще одна проблема – наши исламские фундаменталисты в общем не совсем исламские. Уровень знаний у них, боюсь, очень близок к моим об исламе. И поэтому высоко авторитетные, образованные мусульманские лидеры для них опасны. К сожалению, борьба экстремизма с исламом будет продолжаться. Наша задача поддержать мусульманских лидеров, которые адекватны заветам ислама в их защите этих заветов. В первую очередь, поддержать образовательно и организационно. Но выучить это в Каире невозможно. Учить надо здесь. А на это нужны средства, педагоги, организации. К сожалению, государство в силу некоего понимания вопроса о свободе совести, в какой-то момент от этой проблемы устранилось. Что может произойти в мусульманской среде, если сегодняшние лидеры ислама как Гайнутдин, Таджуддин, как кавказские руководители, не дай бог, уйдут, мы можем прекрасно увидеть на примере Ближнего Востока. Ведь американскими посольствами дело не закончится, там проблем будет много. Это, что называется, начало начал. И мы еще вспомним и Мубарака и Каддафи добрым словом. Чтобы российский ислам был позитивной силой, какой он является в своей потенции, нужно поддержать его нынешних лидеров против экстремистского крыла».