Кто ответит на черкесский вопрос -1

Есть случаи, когда не стоит множить сущности сверх необходимости. Но в иных ситуациях нет никакого проку и от чрезмерных упрощений. Важно вовремя и правильно разобраться в том, почему дремлющие десятилетиями и мало кого интересующие, кроме специалистов-исследователей, исторические сюжеты отнюдь не всемирного значения внезапно обретают, как выражался академик Михаил Каченовский, совершенно неестественные размеры. Сегодня среди таких сюжетов – черкесский вопрос. До середины XIX века так можно было условно именовать целый комплекс проблем, которые создавали друг для друга, с одной стороны, Россия и Турция, боровшиеся за господство на Северо-Западном Кавказе, с другой – проживавшие там черкесские (адыгские) племена, реагировавшие на внешнее вмешательство по-разному, но в основном так, как в подобных ситуациях положено реагировать патриархально-родовым, политически слаборазвитым, чрезвычайно раздробленным обществам. Они были хорошо вооружены, отменно искусны в военном деле и в разбойных набегах, до невероятия бесстрашны в бою, но и весьма рациональны в осознании бессмысленности гибели в заведомо обреченном на проигрыш сражении. В социальной организации черкесов важную роль играл рыцарский – он же житейский – кодекс чести, не мешавший забывать о нем за пределами родной общины при встрече с «чужим» или просто «другим», не говоря уже о явном неприятеле. Чтобы не углубляться в эту необъятную для исследователей тему, ограничимся банальным заключением: в черкесской истории, как и в истории любого другого народа, есть вещи, достойные и гордого восхищения, и спокойно-трезвого взгляда, и покаяния, а лучше забвения. В современных пропагандистских кампаниях черкесский вопрос приобрел совсем иной, узкий и однозначный смысл. Его отождествляют с якобы главным и единственным результатом Кавказской войны 1817-1864 годов – «геноцидом» черкесов, средствами осуществления которого были боевые действия (в условиях войны!) и насильственное выселение в Османскую империю. Напомню, что известный французский ученый Марк Блок провозгласил девизом историка «не судить, а понимать». Нынешние спекуляции вокруг черкесского вопроса – классический пример стремления применить этот принцип к логике поведения одной стороны, и категорически отказать в нем другой. Обвинительные доводы в адрес России известны. Они кочуют по страницам сотен статей, книг, интернет-изданий почти в неизменном виде. Их сторонники не проявляют ни малейшего интереса к реальным историческим обстоятельствам времени, места, образа действия. К гигантским по своим масштабам геополитическими процессам первой половины XIX века, порожденным глубинно мотивированной борьбой (для кого-то – борьбой за выживание) между пятью великими державами (Россия, Иран, Турция, Англия, Франция) за господство и влияние на пространстве от Балкан до Индии. На этих просторах разворачивалось жестокое соперничество по всем направлениям – военно-стратегическим, дипломатическим, экономическим, культурно-цивилизационным. И проиграть не хотел никто. Сравнительно небольшой по территории Кавказ играл тут одну из ключевых ролей, и обладание им являлось отнюдь не прихотью русских правителей. Речь шла о гарантиях безопасности южных границ империи. Россия на Кавказе Обратимся к международному и внутреннему положению России во второй половине 1850-х и первой половине 1860-х годов. Недавно закончилась Крымская и на исходе была Кавказская война, быть может, самые изнурительные и дорогостоящие войны в истории Российской империи. России нужен был долгий мир и покой для осуществления фундаментальной программы реформ, включая военную. В том числе Петербург исполнился решимости придать системный характер начавшемуся еще в конце XVIII века и постоянно прерываемому войнами с Турцией и Ираном социально-гражданскому, административному, хозяйственному, культурно-образовательному обустройству Северного Кавказа. В этом виделось главное средство интеграции горцев в российско-имперскую цивилизацию. И в этом грандиозном проекте не было этнических изъятий. Это в равной степени относилось и к Дагестану, и к Чечне, и к Северо-Западному Кавказу. Единственное, что требовали русские власти от черкесов – переселиться из высокогорных ущелий, откуда они совершали опустошительные набеги, на равнинные земли, которым, между прочим, по уровню плодородности не было аналогов в России. Язык не поворачивается назвать это жертвой со стороны горцев, учитывая их склонность к перемене мест и убогие домашние хозяйства, с которыми на протяжении истории они расставались без особого сожаления. Александр II во время посещения Кавказа в сентябре 1861 года сказал горским депутатам: «Я к вам пришел не как враг, а как доброжелательный друг. Я хочу, чтобы ваши народы сохранились, чтобы они не бросали родных мест». Царь призывал к миру, покою и забвению прошлого (по поводу которого русские тоже могли много чего припомнить черкесам). Это были основополагающие понятия, отражавшие суть отношения Александра II к своим весьма строптивым подданным.

Владимир Дегоев, профессор МГИМО (У) МИД РФ, специально для «Вестника Кавказа»

Продолжение следует

Читайте нас в

Дзен Новости Telegram