Владимир Евсеев: «Позиция Ирана по Каспию после санкций не изменится»

- С момента моего посещения Баку в феврале нынешнего года я наблюдал ухудшение отношений между Ираном и Азербайджаном. Мотивов для этого было много - это и поставки вооружений из Израиля, и инциденты с дипломатами из Израиля в Баку, и арест граждан Азербайджана, обвиненных в связях с Корпусом стражей исламской революции. Мотивов для обострения отношений было более чем достаточно. В то же время, я думаю, что нужно снимать избыточное напряжение между странами, особенно если у них есть общие границы. Для Ирана важно, чтобы уровень конфронтационности не выходил за определенные пределы. С этой точки зрения, визит снял некоторую напряженность.

Напряженность существует не только между Ираном и Азербайджаном, но и между Ираном и Турцией, обусловленная разными подходами к решению сирийской проблемы. Поэтому Турция тоже заинтересована в снятии избыточного напряжения и продолжения экономического сотрудничества с Ираном, и не только в области покупки иранского природного газа или транзита туркменского газа. Турция заинтересована в реализации различных проектов, и избыточная напряженность была снята, но проблемы не решены. Показателен сам факт, что такая встреча состоялась, что у сторон есть желание не идти на обострение, а найти какой-то приемлемый компромисс. То есть ситуацию не надо усугублять, не надо ее рисовать только в черных тонах. Внешняя политика остается не только попыткой реализации национальных интересов, но и попыткой избежать какой-то серьезно конфронтации. Эта встреча, по-видимому, достигла своей цели не потому, что удалось что-то решить (проблемы слишком серьезные), а потому, что удалось снять избыточную напряженность. 

- Думаю, что Турция, конечно, осталась недовольна, потому что она первая оказалась под ударом. Меня здесь очень интересует вопрос транзита. Потому что в этом случае газ не иранский. Вопрос транзита по иранской территории возник, и здесь Турция косвенно может пострадать. Понимаете, 8 млрд кубометров - это для Турции не критично, она может брать их для собственных нужд, но с учетом прокладки второй нити, возможности транспортировки туркменского газа расширяются. И вот уже туркменский газ является для Турции более критичным, потому что она имеет мотивации продавать этот газ в сторону ЕС. Для Турции более важно согласие ЕС на то, чтобы туркменский газ транспортировался до территории Турции. Думаю, здесь будет формальное решение и его реализация. С учетом важности Турции для ЕС (она в том числе является передовым флангом борьбы с Сирией), ей пойдут навстречу и «не заметят» поставок ей туркменского газа по иранской территории. Турция является членом НАТО, НАТО заявила о поддержке Анкары в сирийском вопросе. В этих условиях не удовлетворить требованиям Турции было бы неразумно. Думаю, что поэтому туркменский газ постараются не заметить.

- В условиях введения экономических санкций возможности Ирана по оказанию экономической помощи Сирии сократятся. Но Иран обязательно продолжит оказание помощи Сирии даже в условиях экономических санкций. На территории Сирии воюют в основном две алавитские дивизии и 10 полков спецназа. Они в основном несут на себе тяжесть боевых действий. Было бы неправильно считать, что на территории Сирии сирийскую проблему решают иранцы или, например, представители «Хизбаллы». По-видимому, они будут продолжать участвовать в операциях, он они не несут основные потери, они не являются основной силой, которая решает внутреннюю проблему Сирии.

Другой вопрос, что для решения локальных проблем, наверное, действительно, было бы хорошо иметь подготовленных спецназовцев, которые не были бы измотаны постоянными боями. Потому что войска, которые воюют против радикалов, действительно, измотаны. Их порядка 30000, а они уже полтора года воюют и, конечно, может быть, излишне озлоблены. С этой точки зрения, для локальных операций использование спецназа Ирана возможно, но это не решает проблему. Это только оказание помощи.

Помимо этого, видимо, помощь заключается в поставках оружия, но, насколько я знаю, оружия у них достаточно для ведения боевых действий. Основная помощь Ирана - это не Корпус стражей исламской революции, а помощь экономическая. Именно в экономике решается сейчас судьба Башара Асада. Потому что если экономически Асад устоит, в этом случае, по-видимому, он власть удержит, если останется жив. Если же экономически он не устоит, то в этом случае никакой Корпус стражей исламской революции не сможет его защитить. И здесь роль Ирана очень существенна. Он влияет как напрямую, так и косвенно, через другие страны.

- Не верю, что Иран будет принимать какой-либо ультиматум. Если кто-то хочет убедить Иран пойти на уступки, он должен это очень красиво обставить. Он должен убедить всех в мире в том, что на самом деле Иран не уступает, это мы уступаем. Только в этом случае Иран может пойти на какой-то компромисс. С этой точки зрения то, о чем вы говорите, для Ирана является неприемлемым. Иран не пойдет ни на какой компромисс, тем более что статус Каспия сейчас на ситуацию не влияет, это проблема долгосрочная. Иран понимает, что Россия заинтересована в сохранении нынешнего положения дел. Ожидать каких-то подвижек по Каспию из-за санкций было бы неправильным. Это не повод. Но если кто-то в целом хочет чего-то добиться от Ирана, это должно быть информационно подготовлено. Должна быть возможность сказать, что Иран не идет на уступки, а на самом деле в чем-то побеждает. В этом заключается искусство работы с Ираном. К сожалению, я не вижу на Западе понимания иранской психологии, а им очень важно сохранить лицо. Если Запад будет работать методом ультиматумов, как сейчас, он не сможет добиться успеха. Он не позволяет Ирану сохранить лицо, и это полностью лишает Иран возможности идти на компромисс. Хотя Иран, имея многовековой опыт дипломатической работы, очень часто использует недостатки Запада. В целом, я думаю, в отношении Ирана метод компромисса неприемлем.