Грязные прелести Каспия

«С 2004 года, после подписания трехстороннего соглашения между Россией, Азербайджаном и Казахстаном, практическое движение в проработке вопросов статуса Каспия не продвинулось практически ни на йоту, хотя в 2004 году мы где-то в пределах 60% подготовили текстовую часть, за исключением тех серьезных разногласий, которые были по южной части, - говорит экс-министр топлива и энергетики РФ Виктор Калюжный. - Сегодня Каспий уже не только энергетическая проблема, но и геополитическая. Если раньше на Каспии была каспийская флотилия, то сегодня практически все государства имеют какой-то состав пограничных войск, пограничного флота. Я всегда выступал за демилитаризацию и говорил, что нужно заключить общий договор о безопасности этих пяти государств для того, чтобы каспийская флотилия осуществляла общий контроль и решала общие задачи безопасности здесь. Первый шаг был сделан после того, как было подписано российско-казахстанское соглашение о разграничении дна северной части Каспия в 1998 году, дающее право в этой части начать заниматься разработкой нефтяных месторождений.

В 1975 году зона, в которой сейчас работают в первую очередь наши соседи-казахи, была заповедной зоной для вылова осетра, а разработка нефтяных месторождений была запрещена, хотя о том, что существует достаточно серьезное хорошее месторождение Кашаган, было известно и в советский период времени.

Тема выхода казахов в Кашаган стало серьезной опасностью с точки зрения экологии Каспия, учитывая то, что Кашаганское месторождение является сероводородным. (Нефть, конечно, плохо влияет на водные ресурсы, но ее можно собрать, какая-то часть осядет, какую-то часть съедят рыбы, плохо будет то, что рыба будет пахнуть). А от сероводорода – все погибает. Примеры такие были. Это гибель лебедей и тюленей в районе Мангышлака. Эта проблема достаточно серьезна. Хотя существует Тегеранская рамочная конвенция о защите морской среды Каспийского моря с 2003 года и протокол к ней 2011 года, который говорит о загрязнении нефтью, в этом отношении есть масса нюансов, которые необходимо было бы дописать, прописать, ужесточить».

«Экологические проблемы можно решать только в правовом поле, - думает исполнительный директор института эколого-правовых проблем «Экоюрис» Виталий Горохов. - Нужны митинги, нужны телерепортажи, газетные статьи, но довести до логического завершения любую проблему, до решения можно только правовыми методами. К сожалению, в РФ три составляющих этого правового поля пока еще не на самом высоком уровне. Первое – это законодательная база. Она далека от совершенства, далека от полноты, у нас еще масса экологических дыр. Второе – это правоприменительная практика. Многие структуры, начиная с правительства РФ, не выполняют те законы, которые уже есть. Третье – правовая грамотность населения. Страдают простые люди, в том числе на Каспии. Если они будут знать свои экологические права, они могут их защищать их.

Что касается сугубо экологических проблем Каспийского региона, они известны давно. В районе Баку море «маложивое». Идешь купаться, в море заходишь, выходишь – ноги липнут к песку, потому что там слой битума лежит на дне. Легкая фракция испаряется, а тяжелая падает на дно и долгие годы отравляет окружающую среду, биоресурсы. Чтобы этого не было, мы предлагаем, принять в РФ закон о защите морей от нефтяного загрязнения. Он должен быть некой компиляцией американского закона, принятого в 1990 году, где достаточно подробно прописаны требования к танкерам, к компаниям нефтяным, к обслуживающему персоналу. Этот закон мы сейчас уже продвинули достаточно высоко. Дмитрий Анатольевич Медведев, когда был президентом, дважды обращал внимание, что такой закон нужен, и дал поручение правительству и Госдуме его разработать. Тот же Медведев в бытность свою президентом на одной из встреч G20 заявил, что этого будет мало. Если не будет закон еще и в Казахстане и в Азербайджане, любые ЧП в одной стране могут повлиять на другие. Поэтому Медведев призвал принять их на международном уровне. Есть такие конвенции, но их пока явно недостаточно для того, чтобы предупредить нежелательные события и, если они произойдут, где-то взять деньги на их ликвидацию.

«После Мексиканского залива у всех было какое-то шоковое состояние, - вспоминает член экспертного совета Фонда содействия сохранению Каспийского моря (Казахстан) Серикжан Мамбеталин. - Все понимали, что случилась большая трагедия. Казахи как кочевники умеют читать знаки. Это был знак свыше, потому что с тем уровнем добычи нефти на Каспии, на который планирует выйти, например, консорциум «Кашаган», это 50 млн тонн в год, при такой добыче в открытом море ни о каком биоразнообразии уже не будет идти речи. Осетровые (90% мировых осетровых находятся именно на Каспии) и добыча нефти – два совершенно несовместимых понятия. Тем более когда добыча нефти идет по тем стандартам, которые были установлены на заре нашей независимости, то есть когда Россия и Казахстан привлекали инвестиции, уровень экологического законодательства был снижен.

Складывается парадоксальная ситуация: транснациональные компании, которые работают, например, у нас, в Казахстане, исполняют местные законы, но, если посмотреть на международную практику, то сплошь и рядом идет нарушение международных законов. Поэтому одна из основных задач фонда – поднять уровень законодательства прикаспийских стран до международного.

Другой задачей является координация усилий тех малочисленных НПО, которые работают в прикаспийских странах и помощь им в их работе. Энергетическая программа GreenPeace работает в Арктике, Фонда дикой природы - на Сахалине, на Дальнем Востоке. На Каспии нет ни одного большого фонда, ни одной большой НПО, которая могла бы скоординированно работать. Наша задача – привлечь в экспертный совет фонда лучших экологов, лучших специалистов, ученых, которые занимаются этой проблематикой, и давать предложения в соответствующие органы, соответствующим главам государств».

«Азербайджан в одностороннем порядке отказался от вылова белуги, шипа, - рассказывает обозреватель «Азербайджанских известий» Галиа Алиева. - Осетровые – только для научных разработок. Можно много рассказывать о проектах по очистке прибрежной зоны, по аэрации воды, которая стекает – у нас построена Говсанская аэрационная станция, она способна очищать до 60% загрязненной воды, сброс в море идет уже очищенной воды. Нефтяным компаниям удалось приблизиться к принципу «нулевого сброса». Нефтезагрязненность в азербайджанском шельфе наиболее высокая. У нас есть госагентство в Баку именно по ликвидации нефтяных загрязнений, и один из принципов работы этого госагентства – корабли, которые заходят в бакинскую бухту, останавливаются на каком-то определенном расстоянии, проходят очистку и только после этого могут зайти в бакинскую бухту. Люди у нас работают, и государство работает, и Министерство экологии».

«Я был много раз в Баку и в Казахстане, море грязное, купаться невозможно. Выходишь – и все липнет, - жалуется художник Никас Сафронов. - Вообще мало кто купается, едут отдыхать в Дубай или на Мальдивы. Я сам с Волги, родился в Ульяновске и был в дельте Волги. Там можно еще купаться. Но дальше невозможно. Там вся грязь собирается. Мы теряем Каспийское море. Это большая проблема для мира, потому что Каспий принадлежит, как и Байкал, за который я радею, всему миру. Я буду делать все, что в моих силах. Нужно довести до населения, что проблема всего мира – Каспийское море, не только России, Казахстана или Азербайджана. Это проблема всего мира».