Клаус Науманн: «Мы не можем оставить Францию в затруднительном положении»

- Обоснование бундесканцлера было ясным и однозначным. По этому поводу есть и соответствующая резолюция Совбеза ООН, являющаяся правовым основанием для решения ЕС о проведении в Мали миссии по военной подготовке, и, что очень важно, участия западноафриканских стран в борьбе против исламистов. Очень жаль, что ЕС, прежде чем принять это решение, потратил столько времени впустую. Во время кризисов необходимы оперативные действия, а в данном случае события на месте опередили планы ЕС. То, что Франция в одиночку решилась на военное вмешательство, чтобы предотвратить попадание всей территории Мали под контроль исламистов – верное решение. И хорошо, что правительство ФРГ приветствовало этот шаг.

- Конечно, и это является очередным свидетельством незрелости Европы как эффективной силы в разрешении подобного рода кризисов. Северная Африка является предместьем Европы, и когда там возникает угроза, Европа должна действовать. События в Ливии показали, что те времена, когда американцы таскали для европейцев каштаны из огня, как они это делали, начиная с 1990 года, уже прошли.

- Мне сложно судить об этом, поскольку я не в курсе того, какие политические консультации проводились. Но, учитывая нынешние обстоятельства, мне кажется непривычно долгим срок в 10 месяцев, в течение которого не была выдвинута ни одна видимая инициатива. Каждый знал, что на кон поставлено очень многое, что вся эта зона – регионы южнее Марокко вплоть до регионов к югу от Египта – грозит стать источником продолжающейся нестабильности для Европы. 

- Формально, юридически Германия уже осуществила военное вмешательство, послав в Мали два транспортных самолета. Все остальное зависит от дальнейшего развития ситуации. Германия не может оставить Францию одну в затруднительной ситуации. И ЕС не может просто наблюдать со стороны, как дестабилизируется северная Африка. Если будет необходимо военное вмешательство ЕС, то Германия должна выступить на стороне своих партнеров. Поэтому нельзя заранее заявлять о своей неготовности к тому, чтобы предпринять «все меры». К сожалению, именно это и стало первой реакцией Берлина.

- Необходимо предложить помощь в рамках возможностей. В таком кризисе, помимо союзников, надо еще держать в поле зрения двух других адресатов: людей в стране, находящейся под угрозой, а также исламистов. Первые должны знать, что им помогут, а вторые - слышать, что весь Евросоюз поддержит Францию в ее борьбе против них. Когда один из союзников придумывает для себя причины для неучастия в кампании и заявляет, что логистическая и гуманитарная помощь являются достаточными, то это ослабляет эффект действий ЕС, направленных на завершение конфликта.

- Германия – важный партнер ЕС и НАТО, но сомнения в его надежности с момента ливийской кампании еще не полностью прошли. В кризисах не считают на бухгалтерский манер, кто и где сейчас выполняет ту или иную международную миссию. В сухом остатке считается, кто и какой вклад оказал в фактическое разрешение кризиса. Я считаю, что неизменный интерес Германии состоит в том, чтобы она рассматривалась как надежный партнер ЕС и НАТО. И это должно стать путеводной нитью для правительства страны при принятии им решений.

- Это сложно сказать. Французский президент настроил свою страну на долгосрочную боевую миссию, поэтому и пребывание военных инструкторов в Мали нельзя подгонять под доктрину «быстрее начать, чтобы быстрее закончить». Военный инструктаж также подразумевает, что инструкторы должны быть готовы к тому, что они будут, возможно, сопровождать обученные ими отряды в боевых операциях. Помимо этого, после возможной победы над исламистами, которая сама по себе является непростой задачей, необходимо будет стабилизировать регион. Все миссии, начиная с 1991 года, показывают, что это длится, как правило, очень долго. Бои в Косово закончились в 1999 году, но немецкие солдаты там до сих пор.

- У тех, кто воевал в Афганистане, было достаточно времени, чтобы изучить допущенные там ошибки, дабы не повторять их сейчас в Мали. Начало обеих кампаний действительно схоже, поскольку вновь речь идет о том, чтобы лишить террористов районов для отступления и базирования. То, что «Аль-Каида» ищет новые районы для своей деятельности с момента ввода войск НАТО в Гиндукуш, известно не первый день. Этот процесс мы могли наблюдать в течение последних лет в Сомали, северной Африке. «Аль-Каида» живет и ее решимость противостоять Западу никуда не исчезла. Мы должны настроиться на то, что входим в продолжительный конфликт. Мы не можем знать, куда нас заведет эта акция, но с военным вмешательством Франции, поддержанным ООН и ЕС, должна быть связана и уверенность в том, что мы успешно доведем эту миссию до конца. 

- Я не могу этого знать, однако уверен, что те, кто принимал во Франции решение о начале военного вмешательства в Мали, подумали и над финальным вопросом о том, как им потом выпутаться из этой истории. В принципе, в такой ситуации страну можно покинуть лишь после того, как демократически избранное правительство будет своими силами контролировать всю территорию страны и иметь гарантированные перспективы на успех. 

- Я так не думаю, и министр этого также не допустит. Но Мали вновь показывает общее слабое место Европы: у европейцев в распоряжении имеется около 1,7 миллионов солдат. У США – 1,7 миллионов солдат. Когда мы сравниваем, что делают они, и что может заставить встать на колени Европу, то здесь что-то не сходится. Только представьте: в целом Европа ежегодно тратит на оборону 200 миллиардов евро, и при этом может задействовать лишь 10 процентов своих военных сил. И об этом обстоятельстве необходимо всерьез задуматься политикам. Европа должна придумать новые, лучшие решения для того, чтобы организовать свою безопасность. В дальнейшем будут происходить новые конфликты такого рода, прибавляясь к уже существующим. Поэтому ЕС и НАТО должны подумать над более рациональными решениями того, как с нынешними затратами защитить народы Европы от угрожающих им опасностей.