Асламбек Аслаханов: «Слово матери и отца для меня было законом»

- Я довольно мягкий человек. Когда я смотрю фильм или в жизни вижу, что страдает женщина, ребенку сделали больно, женщина плачет, у меня возникает желание сурово физически наказать обидчика. Когда ребенка заставляют плакать, когда страдает женщина - на это очень тяжело смотреть. У меня особое отношение к женщинам. Я был маменькин сынок - потому что я маму любил, люблю, и до гробовой доски буду любить, хотя она ушла из жизни. По нашим кавказским меркам я как будущий мужчина не должен был приносить воду, мыть полы, стирать, но я все это делал, чтобы помочь матери. Слово матери и отца для меня было законом. Мне в голову никогда не приходило осуждать и, тем более, говорить, что у меня своя жизнь. За такое дело я сам себе физиономию избил бы. Мать меня в муках родила, воспитывала, сама недоедала - из меня человека делала. Так поступали и отец, и мать. И я, щенок, потом буду вякать "Это моя жизнь"?! Моей жизнь никогда не будет, пока родители есть. Они должны быть проводниками моей жизни, потому что никогда ни мать, ни отец дурному тебя не научат. Однажды я повысил голос, сказав "Мама, ты не понимаешь!" (наверное, я был прав). А она заплакала и сказала: "Никогда не думала, что сын на меня повысит голос". Клянусь вам, я не помню, что это было. Она давно забыла. Но я говорю: "Мама, я никогда в жизни себя не прощу за то, что повысил на тебя голос". И до сих пор я себя корю за то, что не сдержался.

До 14 лет был деревенским пацаном, пас коров, копал огороды, полол - все умею делать. И, хотя я живу в городе, моя душа – там, в деревне. Я очень деревенский человек, меня тянет к земле. 

Равнодушно смотреть, как идёт жизнь, я не могу, постоянно переживаю и, наверное, до гробовой доски буду переживать. И своих детей я воспитываю так, чтобы они были такими. Они должны знать, кто они есть, свои традиции, свою фамилию, что за ними смотрят, чтобы они достойно представляли фамилию, меня и народ, который, к великому сожалению, постоянно демонизируется.

- Что такое для меня Киргизия? Как будто вторая родина. Лучшие мои детские годы прошли там. То, что мы не умерли от голода, это чудо. Мы должны были умереть - и я, и мои старшие брат и сестра, потому что есть было нечего. Сосланные туда, в том числе и кулаки, жили очень тяжело. Шла война - нас сослали в 1944 году. Мне тогда было два года. Нашлась старая фотография, где у меня распухшее от постоянного голода пузо, кривые от рахита ноги и выражение вечно голодного птенца. Мы ели жом. Вы не знаете, что это такое? Его делают из свекольной кожуры. Тем, что от него оставалось, кормили скот. В нем много сахара. Мы ели также макуху – ту шелуху, которая остается и прессуется в кирпичи, когда подсолнечное масло выжимают. Мы ели эти кирпичи, грызли коренья. Мы ели выжили. Это все было в Киргизии. Киргизам и самим тяжело жилось. 

Мне так хотелось посетить место, где прошло детство. Когда я приехал, конечно, некогда широкие улицы и большие деревья показались совершенно другими. Все это было очень мило моему сердцу, и я переживаю за то, что сейчас там происходит. Очень хочется, чтобы, наконец, настал мир, чтобы жуликам, которые рвутся к власти и деньгам, поставили заслоны, и чтобы люди нормально жили. Кстати, мы жили в селе Сталинском Сталинского района, оттуда вышли потом и великие боксеры братья Кличко.

- Думаю, что ее следует разделить на две части. Первая - когда началась военная кампания в Чечне. Видит Господь, я сделал все, что мог, чтобы помогать беженцам и тем, кого абсолютно безосновательно задерживали, где-то держали, терзали, пытали. Я освобождал их, слава богу, во многих случаях находили общий язык, хотя доходило чуть ли не до стрельбы, и в первой, и во второй военной кампании.

Меня многие упрекают - почему я не баллотировался в президенты. Когда Кадыров шел на выборы у нас с ним был личный разговор. Я прекрасно понимал, что Ахмат-хаджи Кадыров взвалил на себя такую ношу, которая была не по плечу ни мне, ни другим. Он был все время там, знал ситуацию, он прошел этот ад. Никто из нас не подходил на эту должность так, как подходил он.

Путин предложил мне должность помощника президента и сказал: «Зная, как ты переживаешь за свой народ, очень много пишешь о том, что там происходит, правильно требуешь, я даю тебе такую власть, что ты можешь любого, кого нужно призывать, ставить на место, требовать». И я должен сказать, что очень много выходил с различными инициативами на Путина и в нем находил поддержку. 

Я думаю, что львиная доля той заслуги, что в этой республике произошла стабилизация, приходится на Кадырова Ахмата-хаджи, который знал, что его убьют, что он приносит себя в жертву собственному народу, но очень много делал. Думаю, что и моя заслуга есть в стабилизации обстановки, возвращении региона в лоно Российской Федерации и создании там институтов власти. Я очень надеюсь, что меня не будут ругать, за то, что я бездействовал в тяжелое для моего народа время.

- Нужно сказать огромное спасибо Кадырову-младшему. Наши чиновники выделяли деньги на восстановление Чеченской республики, и за Садовое кольцо эти деньги, как правило, не выходили, планировали восстанавливать республику до 2020-2025 года. Рамзан разрушил эту схему. Когда он стали премьер-министром, а затем и президентом, он развернул такую работу, что из полностью разрушенной республики создал самый красивый город в Российской Федерации. Никто не смог бы сделать то, что сделал он.

Кадырова обвиняют в различных выходках. Я бы хотел, чтобы такие выходки были у других. Вот одна из этих выходок - такого в мире никто больше не делал. Он решил сделать субботник, направленный на очищение территории Чеченской республики от хлама, грязи, которая все засоряла. Субботник этот длился месяц. Было самое жаркое время - под 40 градусов. С восхода солнца до темноты люди работали - чистили город, убирали все. Расчистили сотни тысяч тонн всевозможного хлама - и в городе, и в районах, и на всей территории. Нигде этого нет. Ни в одной стране мира этого сделано не было.

У каждого из нас есть недостатки. Жалуются, что тяжело с бизнесом. Очень многие проверяющие ведут себя некорректно. Есть коррупция, как во всей Российской Федерации. Но я хотел бы, чтобы, когда выявляется такой факт, реакция на коррупционеров была такая же, как у Кадырова. Я знаю несколько случаев, когда рабочие пожаловались ему, что им три месяца не платили. Он пришел в ярость. Руководитель все вернул, рассчитался со всеми. А дальше этим занялась судебная система. Реакция очень серьезная. Но, конечно же, та болезнь, которая, в целом, есть во всей России, коррупция, не может обойти ни Чечню, ни Дагестан. Она везде есть.