Последний азербайджанский немец

Пять лет назад в азербайджанском Гёй-Геле (Хеленендорфе) умер последний азербайджанский немец. О его наследии заботится его старый друг, азербайджанец Фикрет Исмайлов.

Когда Виктор Кляйн скончался в гостиной своего дома на Хелененштрассе 46, для Азербайджана это означало конец целой эпохи. Этa южнокавказская страна простилась со своим последним швабом (Швабы - немцы, проживающие на юге Германии, в основном, на территории зажиточной земли Баден-Вюртемберг, столицей которой является Штутгарт. Швабы известны в остальной Германии своим диалектом, более близким к швейцарскому наречию немецкого языка. В мировом же масштабе брендом швабов считается автомобильная марка "Мерседес", - прим. ред.).

Семья Кляйн пережила болезни, войны, царизм и сталинизм. Предки Виктора Кляйна смогли своим упорным трудом вырваться из горькой нищеты и достичь благосостояния. Они производили вино, не уступавшее лучшим французским маркам, провели канал, который до сих пор снабжает водой Гёй-Гель, а также обеспечили его электричеством. Однако спустя 200 лет после прихода швабов в азербайджанский Хеленендорф, эта историческая эпоха подошла к концу. И, возможно, что все это было бы забыто, если бы не Фикрет Исмайлов.

Он был другом Виктора Кляйна с 1951 года, а когда Виктора похоронили на немецком кладбище, Фикрет пожелал, чтобы память о немцах Хеленендорфа не стерлась. Именно этим пожеланием Фикрет Исмайлов приветствует гостя в своем бюро. "Добро пожаловать в Азербайджан, добро пожаловать в Гёй-Гель. Это немецкий город, и поэтому это ваш город. Вы здесь должны чувствовать себя как дома". Мягкие лучи осеннего солнца заливают комнату. Из окна открывается вид на зубчатые пики Малого Кавказа.

Исмайлов - градостроитель. В свои 78 лет он, одетый в аккуратный костюм, каждый день ходит на работу. Доказательством его дружбы с Виктором Кляйном служит стопка бумаг, среди которых описание его земельного участка на немецком и завещание на азербайджанском языке. "В последние дни перед смертью он сказал, что завещает мне свой дом. Я ему ответил: «Виктор, мы с тобой давние друзья, но жители Гёй-Геля этого не поймут. Я не нуждаюсь в этом доме»", - рассказывает Исмайлов. Следующая идея провалилась: Виктор Кляйн хотел перевести дом и участок на баланс посольства ФРГ в Азербайджане с тем, чтобы он был превращен в музей немцев на Кавказе. Но посольство отклонило это предложение. Тогда Исмайлов взял на себя исполнение этой последней воли Кляйна.

Он снимает с полки ржавый ключ, и входная дверь дома на Хелененштрассе 46, ныне называющейся улицей Гаджиева, открывается. Пока музея все еще нет - до этого еще надо подождать - он заботится о наследии Виктора Кляйна.

Когда Виктор был еще жив, друзья часто навещали друг друга. О жизни немцев в Хеленендорфе Исмайлов знает от матери Виктора - Лидии. В 1819 году они прибыли из Вюрттемберга в Азербайджан по приглашению русского царя, спасаясь от нищеты и репрессий. Новая родина приняла их неласково: в первые три года родились 84 ребенка, а умерло 114 человек. Экономический подъем азербайджанским немцам принесло виноградарство. Тяжелые времена вернулись при Сталине. После того, как Гитлер напал на СССР, Сталин приказал в 1941 году осуществить депортацию немцев. То, что Виктор и Лидия Кляйн смогли остаться в Хеленендорфе, стало возможным лишь благодаря любви Лидии и отца Виктора - Павла Яковича Перепелицина, поляка по национальности и коммуниста. Благодаря ему Лидию и Виктора не тронули и они смогли остаться в Хеленендорфе, рассказывает Исмайлов.

Исмайлов не в обиде на немцев за войну. Дружба между немцами и азербайджанцами куда старее, чем Сталин. Именно по этой причине на долю азербайджанских военнопленных в немецких лагерях выпадало меньше тяжелой работы, убежден Исмайлов. Советской пропаганде он не верил никогда. По мере своих сил градостроитель и мусульманин Исмайлов старался восстановить каменный крест на церкви святого Йоханнеса. Сегодня она превратилась в музей, в становлении которого были задействованы, в том числе, и государственные средства ФРГ.

Хоть формально дом Виктора Кляйна еще только должен стать музеем, но уже сегодня его можно считать своего рода достопримечательностью. Исмайлов два раза проворачивает ключ в замке, и дверь открывается. Свет не работает, поэтому он зажигает две свечи и ставит их в подсвечники на пианино в гостиной. Исмайлов указывает на кровать в комнате, на которой скончался Виктор, и берет в руки Библию на русском языке. "Мне очень грустно, что его уже нет с нами. Иногда у меня такое ощущение, что он буквально стоит здесь передо мной", - говорит Исмайлов. Этот дом вызывает подобные чувства, потому что в нем никто ничего не менял с 27 мая 2007 года, когда умер Виктор Кляйн. Виктор любил играть на пианино, а на нем он собирал различные безделушки из Германии: кукла светловолосого младенца, пожелтевшая фотография замка Нойшванштайн, фарфоровые фигурки птичек и собачки. Возле инструмента блестят украшения, развешанные на уже поблекшей рождественской елке. Все стены в доме увешаны черно-белыми семейными фотографиями, а рядом - библейские постулаты. Здесь же, на столике, лежит газета новой апостольской церкви "Наша семья", так и оставшаяся непрочитанной. Виктор Кляйн был человеком явно религиозным. Вероятно, он читал также "Berliner Zeitung": возле входной двери висит календарь газеты, напоминающий о дне национальной армии - 1 марта.

Семья Кляйн мыслями была с Германией, даже находясь на расстоянии 3000 км от Берлина. И это имело самые прямые последствия для жизни Виктора. "Он остался неженат, так как его мать не хотела, чтобы он женился на девушке-азербайджанке, а немок в городе больше не было",- рассказывает Исмайлов. После смерти матери в жизни Виктора все-таки появилась женщина, которая жила в Гяндже - в 20 км от Гёй-Геля. Она предложила ему переехать туда, но Кляйн не захотел покидать свой родной город. Боль одиночества Виктор зачастую заглушал алкоголем, рассказывает его друг.

Для Фикрета Исмайлова посещать дом Виктора каждый раз тяжело. И все же он приходит сюда вновь и вновь. Из-за туристов, которые были наслышаны о Викторе Кляйне, или потомков бывших хеленендорфцев. Некоторые из них оставляют собственные фотографии на пианино. Страха перед тем, что немцы могут однажды вернуться, у Исмайлова нет. Дома с деревянными навесами выглядят абсолютно также, как в швабской земле. "Я даже хочу, чтобы они вернулись. Чтобы они здесь жили, и мы могли учиться у них",- говорит градостроитель.