Евразийский cоюз: взгляд из Тбилиси

В первой части статьи «Евразийский cоюз: Взгляд из Тбилиси» «ВК» обозначил несколько трендов, проявившихся в Грузии в процессе анализа и оценки инициативы Путина, оставив за скобками важнейшую составляющую - экономику. В этом материале мы возвращаемся к рассмотрению идеи Евразийского союза сквозь экономическую призму.

Уровень кооперации в СССР был выше, чем в Европе конца прошлого века. Маленькая деталь, произведенная на тбилисском заводе, отправлялась в Молдавию, оттуда полуфабрикат – в Среднюю Азию, а конечная продукция (после сборки всех комплектующих) выпускалась где-нибудь в Днепропетровске.
Что же говорить о сельском хозяйстве и традиционных рынках сбыта? В этом плане Таможенный союз как предтеча ЕврАзЕС уже приносит в высшей степени ощутимые бонусы участникам.
Простой пример: Россия наконец-то вступила в ВТО, а Белоруссия и Казахстан – пока еще нет. Но Владимир Путин заявил, что «ВТО сможет работать на всем пространстве ТС, где действуют единые правила». Формально, продукцию, произведенную в Белоруссии, в страны-члены ВТО не пустят по сниженным таможенным тарифам, поскольку Белоруссия – все еще не член ВТО. Но с учетом традиционного «братства», связывающего постсоветскою бюрократию и промышленников, почти поголовно вышедших из шинели «красных директоров», они всегда смогут договориться и «правильно оформить» товар как произведенный именно в РФ. Одно это уже плюс от членства в Таможенном союзе.
Тем не менее эксперты обращают внимание на ряд неясностей именно в части экономической интеграции. На совместной пресс-конференции президентов РФ, Казахстана и Белоруссии, Нурсултан Назарбаев, критикуя скептиков, сказал, что речь не может идти о воссоздании Госснаба и Госплана советских времен, как опасаются некоторые.
Думается, многоопытный политик тут несколько утрировал, проявив дипломатичность и способность уйти от ответа на логичные вопросы, неминуемо возникающие при оценке проекта интеграции. Дело не в «Госснабе» и «Госплане», а в ответе на три простых вопроса, которыми задаются эксперты.
Вопрос первый. Предусматривает ли план экономической интеграции создание единой валюты, причем не в виде символической «переводной единицы», а вполне осязаемых денежных купюр и металлических монет. Если да, то планируется ли создание единого эмиссионного центра. Кто и каким образом его будет контролировать?
Вопрос второй. Планируют ли инициаторы объединения создание некоего «Евразийского центробанка»; будет ли существовать наднациональный орган, наделенный полномочием строго контролировать формирование бюджетов стран-членов Евразийского союза, чтобы не допустить их «раздувания» за счет волюнтаристских заимствований на международном валютном рынке. Смогли ли договориться участники интеграционного проекта о необходимости согласования единых «рамок», правил и лимитов при формировании государственных бюджетов с обязательной оглядкой на центр, призванный не допустить бюджетных дефицитов и взятие чрезмерных социальных или иных финансовых обязательств, способных подорвать финансовую стабильность в зоне будущей единой валюты?
Вопрос третий. Предусмотрена ли постепенная унификация налогообложения с точки зрения не только совместимости налоговых систем, но и уровня, количества и сущности самих налогов?
Внятного ответа на эти вопросы пока нет. Причем не только в декларациях лидеров, но и в самих документах о создании ЕЭП и ЕврАзЕС. А ведь важность и взаимосвязанность всех трех компонентов наглядно продемонстрировала ситуация, сложившаяся в еврозоне, которая находится на грани развала именно по причине слабости наднациональных органов, то есть упорного нежелания стран-членов ЕС делегировать им свои суверенные полномочия при формировании бюджетов и проведении фискальной политики в целом.

Первые признаки будущих противоречий уже проявились. Например, глава Роспотребнадзора Геннадий Онищенко жестко критикует власти Белоруссии за нежелание поставить барьеры перед грузинской продукцией – вина и боржоми, которые через открытую белорусско-российскую границу попадают на российский рынок, несмотря на эмбарго, объявленное Москвой еще в 2006 году. Но Белоруссия (как и Казахстан) не вводили запрет на импорт «Боржоми» и грузинская минеральная вода из этих стран легко просачивается (через открытую границу) на запретный российский рынок.
Минск и Астана, судя по всему, не только не хотят вводить аналогичные запреты, ссылаясь при этом, на «некачественность» грузинской минералки, но (что более существенно) не желают создавать прецедент.
Поэтому главе Роспотребнадзора приходится прибегать к драконовским мерам на собственно российской территории, в частности, угрожать погромом и закрытием любых торговых точек, ресторанов или кафе, где может появиться «зловредная продукция» из Грузии.
Эта ситуация – маленький, но наглядный пример противоречия между процессом интеграции и национальных интересов государств–участников процесса.

Словом, процесс объединения евразийского пространства априори не может не быть долгим и сложным. Главное, чтобы движение было в правильном направлении. Но как раз по этому поводу все еще есть серьезные сомнения. Нельзя с одной стороны создавать открытое евразийское пространство, а с другой – объединяться на уровне партии власти с Движением против незаконной миграции. Нельзя с одной стороны быть либералом, выступающим за свободу и рынок, а с другой, участвовать в марше националистов под лозунгом «Россия - для русских», «Грузия – для грузин» или «Таджикистан – для таджиков». Ведь идея, в отличие от надежды, умирает первой.