СТРАТЕГИЧЕСКИЙ ИМПУЛЬС ИЛИ СИЮМИНУТНАЯ ИГРА

Арешев Андрей Григорьевич, заместитель гендиректора Фонда стратегической культуры
СТРАТЕГИЧЕСКИЙ ИМПУЛЬС ИЛИ СИЮМИНУТНАЯ ИГРА
© Фото: Мария Новоселова/ “Вестник Кавказа“
Российско-азербайджанские отношения имеют в последние годы определенную тенденцию к сближению, между лидерами двух стран ведется регулярный политический диалог на высшем уровне, да и факт членства Армении в ОДКБ вовсе не мешает интенсификации сотрудничества Москвы и Баку на самых разных направлениях. Повышенный интерес к урегулированию карабахской проблемы начали проявлять некоторые влиятельные российские СМИ, порой – в своеобразной форме. Армяно-турецкое «потепление» почему-то увязывается с нивелированием фактора тесных взаимосвязей Москвы и Еревана в военно-политической сфере и преимущественным учетом Россией позиции официального Баку по карабахской проблеме. При этом как-то не учитывается, что армяно-турецкие переговоры в Женеве не могли вестись без ведома России, а РАО РЖД вряд ли бы взяло в концессию Армянскую железную дорогу, не будучи осведомленным о возможности существенных подвижек, предполагающих возобновление функционирования участка от Гюмри до Карса.

Кроме того, связи официального Баку с США и НАТО, несмотря на некоторые демонстративные трения, которые мы могли наблюдать в последнее время, являются не менее партнерскими, чем с Москвой, что с точки зрения многовекторых подходов всех постсоветских государств совершенно естественно. «Мы высоко ценим тот факт, что НАТО поддерживает территориальную целостность Азербайджана. Однако возникновение новых рисков может вызвать необходимость того, чтобы НАТО не только заявляло об этом, но и могло играть посредническую роль в урегулировании армяно-азербайджанского, нагорно-карабахского конфликта», - заявил заместитель министра иностранных дел Азербайджана Араз Азимов 5 мая в конференции «НАТО - Азербайджан: взгляд в будущее с оценкой прошлого». Азербайджан, наряду с Турцией, принял участие в совместных учениях «Совместный лук/Совместный копьеносец 2009», проводившихся альянсом на территории Грузии. Экс-министр иностранных дел Турции Четина оптимистично оценивает перспективы сотрудничества Азербайджана с альянсом, в том числе и в деле «обеспечения энергетической безопасности». На бывших советских военных базах в Кюрдамире, Насосном и Гюлли с весны 2006 года размещены «временно дислоцированные мобильные силы», численность которых, по разным оценкам, составляет от 750 до 1300 солдат и офицеров и может быть увеличена как минимум вдвое. Эта группировка предназначена для «миссий стратегического назначения» и в Грузии, главная ее функция – «защита» азербайджано-грузинского участка БТД.
Немаловажное значение имеет и информационная политика влиятельных печатных и электронных изданий, создающих преимущественно положительный или отрицательный образ конкретного государства.

В призывах к более активному подключению России к урегулированию карабахского конфликта нет ничего странного, однако здесь особенно важны некоторые нюансы, которые не позволяют однозначно ответить на вопрос: являются ли подобные призывы частью комплексной стратегии, нацеленной на долгосрочное российско-азербайджанское сближение, или же они имеют более инструментальный, прикладной характер, призванный решить одну-единственную проблему на преимущественных условиях одной из сторон конфликта. Невозможно не обратить внимание на то, что в последние месяцы карабахская проблематика стала уверенно доминировать в публичных выступлениях представителей высшего азербайджанского руководства, а разрешение конфликта в соответствии с интересами официального Баку является основным приоритетом его внешнеполитического курса. Перспективы подписания юридически обязывающего соглашения, исключающего возобновление боевых действий, остаются минимальными, а многие положения подписанной в конце 2008 года в Москве Майендорфской декларации оказались фактически дезавуированными.

Что же может подразумеваться в этом контексте под более активным вовлечением Москвы в урегулирование карабахской проблемы? При внимательном анализе некоторых заявлений можно сделать вывод: ничего нового по сравнению с тем, что озвучивает Мэтью Брайза, российской дипломатии (и, возможно, не только дипломатии) реализовывать на практике не предлагается. Если отвлечься от общих разговоров о приверженности неким международным принципам и говорить предельно конкретно, то речь идет, например, об одностороннем разоружении карабахских вооруженных формирований, демонтаже оборонительных укреплений, что неизбежно приведет к исходу армянского населения, о форсировании процесса возвращения вынужденных переселенцев, причем все это - без каких-либо серьезных гарантий (одной из которых могла бы стать, например, постепенная демилитаризация зоны конфликта). В качестве необходимого антуража высказываются иногда идеи по привлечению Нагорного Карабаха в качестве стороны переговорного процесса, но исключительно в обмен на начало разговора о судьбе территорий «буфера безопасности».

Российско-грузинская война вызвала на Западе мощную реакцию противодействия, и Россия своим подходом к приднестровскому и карабахскому вопросам дает понять, что Абхазия и Южная Осетия были вынужденным исключением и не являются прецедентом, что она не оказывает никакого «имперского давления» на своих соседей. При этом как-то забывается тот факт, что, скажем, многолетняя российская блокада Абхазии, введенная некогда под нажимом «стратегических партнеров» во главе с Э.Шеварднадзе, если и развернула позицию официального Тбилиси по отношению к Москве, то разве что в сторону, прямо противоположную «стратегическому партнерству».

Невозможно не обратить внимание, что описанная выше в некоторых чертах логика карабахского урегулирования (если бы она и впрямь была взята на вооружение) существенным образом отличается от той, которая была в конце концов применена в Южной Осетии и Абхазии. В случае с бывшими грузинскими автономиями был урегулирован краеугольный вопрос о статусе, в то время как в случае с Карабахом ничего подобного не наблюдается. Многие вопросы, вокруг которых ломаются многочисленные пропагандистские копья, являются производными от определения будущего статуса Нагорного Карабаха, который по-прежнему предлагается отложить на неопределенное время. В случае лишения Степанакерта права самостоятельного голоса вопросах, представляющих для него исключительную важность, добиться политико-дипломатического прорыва будет чрезвычайно трудно, если не невозможно. В отсутствие взаимно согласованного и признанного всеми сторонами статуса Нагорного Карабаха размещение по периметру ее границ любых «внешних» миротворческих сил неминуемо приведет к резкому и практически одномоментному нарушению статус-кво. Даже в нынешней ситуации динамика нарушений прекращения огня выглядит весьма тревожной. В 2006 году с азербайджанской стороны было произведено 580 выстрелов, с карабахской - 116, в 2007 году - соответственно 1445 и 431, в 2008 году - 3480 и 728, а с начала 2009 года - 1098 и 186 . О том, что может произойти в случае резкого и одномоментного нарушения военного баланса, особо гадать не приходится…

В случае если карабахский конфликт будет решен на преимущественных условиях одной из сторон, это может привести к достаточно радикальным изменениям на всем Южном Кавказе, причем дальнейшие перекройки границ не являются фантастикой. Не исключен и вариант, при котором весь этот регион, являющийся одним из «ключей» к Центральной Азии, кроме Абхазии и Южной Осетии (и то, как представляется, до поры до времени) будет окончательно включен в зону военно-политического и экономического господства США. Вопрос о том, соответствует ли подобная перспектива планам российских энергетических корпораций на постсоветском пространстве и перспективным проектам в Иране, созданию региональной системы коллективной безопасности, или интересам безопасности России на Северном Кавказе (а ситуация на юге России и так далека от стабильности), остается открытым.

Попытки вовлечь Нагорный Карабах в переговоры, единственной целью которых являются получение военно-стратегических уступок без предоставления твердых гарантий безопасности (а это может быть лишь демилитаризация региона, хотя бы частичная и поэтапная, при безусловном сворачивании враждебной пропаганды), вряд ли будут иметь какой-либо успех. Разговоры о «самоуправлении», о которых упоминает постоянно опровергающий самого себя Мэтью Брайза, еще больше дискредитируют «минский процесс», который уже давно представляет собой лишь пародию на миротворчество.

Карабахская проблема является достаточно сложной, чтобы пытаться разрубить ее с помощью пары листков бумаги, не подкрепленных какими-либо серьезными гарантиями. Любые «принципы» остаются пустой абстракцией до тех пор, пока их не наполняют конкретным содержанием. Стремление «переформатировать» сложившееся соотношение сил военным путем приведет к очередной гуманитарной катастрофе, при этом вряд ли атакующая сторона будет способна достичь своих целей наиболее приемлемым для себя образом.

Ответ на вопрос о цене уже оказанной услуги, а равно о том, есть ли место в большой политике таким чувствам, как филантропия, также представляется достаточно очевидным. Следовательно, южно-кавказские конфликты должны быть урегулированы с учетом мнения всех заинтересованных сторон, включая, не в последнюю очередь, тех, кто населяет конфликтные регионы. Налаживание мер доверия по образцу тех, которые вырабатывались, например, в рамках «дартмутского процесса», может иметь определенные перспективы. Однако если компромиссных решений найти не удается, придется ставить вопрос об очередной заморозке конфликта, как минимум, на несколько лет, которые не должны быть потрачены впустую – так же, как впустую было потрачено время после 2001 года, с момента срыва Ки-Уэстских договоренностей.

26140 просмотров

Видео






Мы используем файлы cookie и обрабатываем персональные данные с использованием Яндекс Метрики, чтобы обеспечить вам наилучшее взаимодействие с нашим веб-сайтом.