Хайко Виммен: В Сирии никто не готов действовать в обход решения СБ ООН, как в Ираке в 2003-ем

 
Турция консультируется со своими партнерами по НАТО о дальнейших шагах в отношении Сирии после инцидента со сбитым истребителем. Но приведет ли это к конкретным результатам? Эксперт немецкого фонда Науки и Политики, Хайко Виммен, считает, что нет. Помимо этого в интервью Süddeutsche Zeitung он объясняет, почему нельзя сравнивать ситуацию в Сирии с Ливией, а также как поведет себя Иран в случае начала военной операции против Дамаска.

- После того, как сирийские ПВО сбили турецкий истребитель, главы МИД стран ЕС вновь расширили санкции против сирийского режима, запретив въезд в ЕС официальным лицам Сирии. Повлияет ли это как-нибудь на политику режима Башара Асада?

- После всего того, что произошло, этот шаг никого в Сирии особо не впечатлит. Этих людей могут больше беспокоить перспективы оказаться в Гаагском трибунале, нежели запрет на въезд в какие-либо страны. Это лишь символические меры, пусть и верные по своей сути. Сейчас мы говорим о режиме, который, по моему субъективному мнению, находится в состоянии борьбы за политическое и возможно физическое выживание. С каких позиций выступает ЕС - ни для кого не новость. Но эффекта это иметь не будет.

- ЕС категорически отвергает, как и прежде, военную интервенцию в Сирию. Какие тогда остаются возможности повлиять на ситуацию?

- Единственной дипломатической опцией было бы, конечно, более интенсивно работать с нашими российскими друзьями. Москва порой дает понять, что не хочет представать в роли защитника всех диктаторов в мире. Здесь ЕС должен зацепиться и попытаться разъяснить России, что она своей нынешней стратегией не помогает делу.

- Можно ли надеяться на то, что Россия изменит свою позицию?

- Перспективы здесь, конечно, ограничены. У России, как и прежде, несколько иное понимание внешней политики. Там все еще мыслят в категории сфер влияния. Надо также честно признать: ЕС в прошлом сделал недостаточно для того, чтобы построить сотрудничество с Россией в области безопасности.

- Россию на самом деле так сильно заботит возможное нарушение суверенитета Сирии? Или речь идет о том, что Москве важно сохранить свой военный порт в Тартусе?

- Я не думаю, что вопрос можно свести лишь к вопросу порта в Тартусе. Цена вопроса для России, скорее, в том, будет ли она полностью выдавлена из региона. Сирия и Иран - две темы, непосредственно связанные между собой. А Иран является прикаспийским государством. Здесь речь идет уже о непосредственной российской зоне влияния, сохранение которой требует "передовой обороны".

- Можно ли сравнивать ситуацию в Сирии с событиями в Ливии перед свержением Каддафи?

- Ни в коем случае. В Ливии мы наблюдали серьезный раскол в вооруженных силах и политической элите. Поэтому там в начале казалось, что достаточно лишь "одолжить" повстанцам военную авиацию, и они смогут изменить военный расклад сил в свою пользу. Позже все оказалось несколько сложнее, однако, там все же была военно оснащенная и политически дееспособная оппозиция. А кому можно "одолжить" военную авиацию в Сирии? Кого и как там оснащать вооружением?

- Верные режиму военные в Сирии вооружены лучше, чем сторонники Каддафи в Ливии?

- Да. И это наглядно подтверждает инцидент со сбитым турецким истребителем. Сбить "фантом" - крайне непростая задача. Там сработали военные, знающие свое дело. Если уж совершать интервенцию в Сирию, то надо отдавать себе отчет в том, с кем будешь иметь дело. Сирийцы, если верить сообщениям СМИ, получили от России антикорабельные ракеты наземного базирования, которыми они могут поражать вражеские корабли за сотни километров. На месте военных я бы сказал своему правительству: "Здесь нельзя начинать с каких-то мелких акций, это чересчур опасно!". Тут не обойтись без масштабного военного вторжения и недельных бомбардировок для того, чтобы разрушить системы ПВО. Я не вижу никого, кто был бы готов пойти на такой шаг - даже если мы забудем на минуту про правовое основание для такого шага.

- Нынешняя ситуация в Сирии не дает достаточного основания для военной интервенции?

- Нет. И также нет никого, кто был бы готов действовать как в 2003-ем году против Ирака, когда было осуществлено вторжение без решения Совбеза ООН.

- Статья 5 устава НАТО предусматривает обязательство о взаимной военной помощи в случае, если один из членов альянса подвергся нападению. Турция созвала своих партнеров по НАТО, чтобы обсудить инцидент со сбитым истребителем. Может ли это стать поводом для начала войны?

- Скорее всего, состоятся консультации, обсуждения, и в конце все, вероятно, закончится принятием заявления, в котором будет выражена крайняя озабоченность в связи со сбитым истребителем. Я считаю невероятным развитие событий по военному сценарию на основании данного инцидента.

- Между Тегераном и Дамаском существует соглашение о взаимной военной поддержке в случае нападения на одну из стран. Выступит ли Иран на стороне Сирии в случае войны?

- Такие соглашения имею чаще скорее политическое, нежели военное значение. Я очень сомневаюсь, что иранцы в случае войны что-либо предпримут или вообще смогут предпринять. Но я вполне могу себе представить, что они пошлют в Сирию своих военных экспертов, к примеру, в области ПВО. Однако возможность непосредственного военного вмешательства Ирана я считаю абсурдной.

- Какой эффект окажет инцидент со сбитым турецким истребителем на режим Башара Асада?

- Для режима этот инцидент будет иметь лишь положительный эффект. Во-первых, он заставит всех, кто задумывается о военной интервенции в Сирии, еще раз оценить возможные потери и риски. К тому же, стало ясно, что сирийские ВС находятся в хорошей форме и все системы ПВО функционируют. На внутриполитической арене режим также посылает сигнал: "у нас все под контролем". Таким образом, с сирийской точки зрения инцидент с турецким истребителем пришелся как нельзя кстати.