"Политологов часто воспринимают как астрологов"

В столице Казахстана завершилось первое заседание Клуба молодых евразийских политологов. В Астане, на площадке Национальной академической библиотеки молодые политологи, историки, журналисты, социологи из Казахстана, России, Армении, Белоруссии, Киргизии, Узбекистана, Таджикистана обменялись оценками развития современных социо-культурных, экономических, гуманитарных процессов, попытались сформулировать общие подходы к преодолению тех вызовов, с которыми сталкиваются сейчас страны СНГ. Свое видение работы политологов на постсоветском пространстве в интервью "Вестнику Кавказа" представил один из спикеров клуба, политолог Эдуард Полетаев.

- Как вы оцениваете состояние современной казахстанской политологической науки?

- Надо признать, что оно резко отличается в положительную сторону на фоне соседей по Центральной Азии. В некоторых странах мы даже не знаем ни одного человека этой специальности. Возможно, они есть, но работают в закрытом режиме. Казахстан характерен наличием «солистов», т.е. политологов, имеющих определенную харизму и являющихся лидерами общественных мнений.
В частности, один из рейтингов лидеров мнений за август показал, что из 10 человек, трое являются представителями этой специальности, что достаточно характеризует именно практическую политологию как адаптированную и востребованную в Казахстане. И в этом плане я вижу, что политологи часто даже закрывают своим опытом, и своими оценками представителей других гуманитарных специальностей, которые могли бы, например, давать публичные комментарии тому или иному явлению. Таких как историки, географы и т.д. С этой точки зрения все замечательно. Я вижу хорошую тенденцию.
Другое дело, что каких-то серьезных, фундаментальных исследований, которые относятся к сегменту традиционной, классической науки до обидного мало. Это либо малоизвестные монографии, выходящие ограниченным тиражом и неизвестные многим, в том числе даже мне, который читает такие книги, либо это групповые издания, посвященные таким явлениям как терроризм, проблемы национальной безопасности и.т.д.
Часто в таких материалах можно найти заимствования из каких-то других источников (российских, западных), и здесь, скажем так, нового Фрэнсиса Фукуямы или Збигнева Бжезинского не появилось, не появилось другого знакового политолога, который бы сделал серьезное «соло» в науке.
Здесь проблема еще и в том, как в стране воспринимают политологию и ее практическое значение. А ее чаще воспринимают либо как потребность в разъяснении каких-то явлений, в виде короткого аналитического комментария, либо как потребность в написании документов прикладного характера, вроде аналитических записок по ситуациям, по прогнозам и т.д. Здесь, думаю, и сами политологи недостаточно объяснили свою роль в обществе, и общество не всегда имеет адекватные запросы к представителям этой науки.
Нас часто воспринимают как астрологов и просят предсказать будущее, что не всегда адекватно и не всегда наука позволяет. Потому что и наука молодая, и находится она на стыке трех наук – юриспруденции, истории и философии. Дело даже не столько в казахстанской политологии, а в отношении к этой науке во всем мире, в других государствах.
Она молодая, она развивается, она еще не стала сухой, классической, мало подверженной изменениям, как другие естественные и общественные науки. Думаю, что сейчас какой-то диагноз ставить еще рано, это, скорее, такой временной, ситуационный диагноз, который может измениться в любое время. Достаточно просто кому-нибудь из моих коллег подкинуть свежую мысль, написать хорошую книгу и оценка может уже существенно поменяться.

- Считаете ли вы себя политологом?

- По образованию я политолог, я имею право так называться, я с отличием окончил институт. Другое дело, что у нас появилось много политологов, которые не являются по образованию политологами. Это не есть плохо, просто политолог это какая-то общественная должность, больше, чем специальность.
У нас политологами являются и историки, и географы, и представители других профессий. Это хорошо - они вносят свежую струю и пользуются, в том числе, теми знаниями, по своей специальности, полученными в вузах, которых не давали политологам. Я помню свою учебную программу, и, скажем откровенно, программа формировалась на моих глазах, потому что, мы были одни из первых политологов, и никто не знал какие предметы необходимо включать в программу обучения.
Я, например, считаю, что знание географии (и политической, и физической - поскольку мы живем в нефтяном государстве с огромным количеством месторождений), которого не было вообще в университете, это очень большое упущение. Мы сейчас уже на практике видим, что учебные программы стоит подкорректировать, чтобы наполнить теми знаниями, которые необходимы в работе.
Кроме того, гуманитарные науки подразумевают их смежное использование. Кто-то хорошо ориентируется в исторических хитросплетениях, кто-то знаком с биографиями наших чиновников, кто-то прекрасно владеет географией, я работаю в основном с журналистскими проектами и понимаю как необходимо подать ту или иную информацию. Это все обогащает науку, я это только приветствую. Главное, чтобы люди не просто назывались политологами, а действительно давали этой науке что-то.

- Есть ли перспективы формирования общей евразийской школы политологии, или, может быть, она уже существует?

- Думаю, что предпосылки уже есть. Мы все являемся участниками формирования этой школы, поскольку евразийская проблематика касается не только проблемы создания и развития Евразийского экономического союза. Это касается евразийства как мировосприятия, это касается контактов между коллегами, это касается языка контактов - русского языка).
Мы все в той или иной степени общаемся, ездим в гости, на конференции, приглашаем друг друга, берем или даем интервью. В этом смысле евразийская школа, еще может быть без названия, но она уже есть и есть люди в ней участвующие.
Тем более, мы видим, что проблемы актуализируются, теперь уже можно говорить в связи с Евразийским союзом, в связи с приграничными контрактами и форумами, которые проводятся, где эксперты общаются друг с другом на различных мероприятиях это тоже очень большой плюс.
Другое дело, что был очень серьезный, на мой взгляд, временной провал в 1990-х - в начале 2000-х годов, когда, в силу сложного финансового положения, невозможности организовать те или иные мероприятия большинство экспертов участвовало в мероприятиях, организованных зарубежными фондами. Я знаю много людей, которые ни разу не побывав в Москве, были и в Париже, и в Лондоне, и в Берлине. Мне кажется, что нужно чаще приглашать казахстанских экспертов в Москву, в другие российские города, чтобы контактировать с коллегами. Иначе будут приглашать другие страны.

- По вашему мнению, с чем связан интерес к проведению подобных Клубов и Школ в Казахстане, насколько объемны научные контакты казахстанских экспертов с коллегами из других стран?

- Контакты налажены в рамках двух измерений: либо это контакты конкретных экспертов, которые работали в каких-то общих проектах, делали какую-то работу, либо это контакты между организациями, такими мощными как Институт стратегических исследований, куда очень часто много гостей приезжает, и среди аналогичных организаций он достаточно известен.
Тем более, контакты в научной среде достаточно легко налаживаются, подобного рода мероприятия это хлеб экспертов, их работа, их жизнь. Здесь я проблем не вижу.
Какие проблемы я вижу? Во-первых, есть определенные проблемы, связанные с языком. Далеко не все эксперты в совершенстве владеют зарубежными языками и это затрудняет вопрос контактов с коллегами из дальнего зарубежья, которые, в свою очередь, не владеют русским.
Вторая проблема – это проблема финансового характера. Из-за сложной системы, которая предусматривает командировки по заранее запланированному плану невозможно оперативно реагировать на ситуацию. Иногда нужен оперативный контакт, поездка, чтобы оценить ситуацию изнутри. Есть много вызовов (тот же украинский вызов и ряд других), которые требовали хорошей экспертной оценки, но это все упирается в финансовые и временные ресурсы. Здесь возникает вопрос о деньгах. И те организации, которые поддерживают политическую науку, должны больше внимания уделять усилению контактов, потому что одной переписки по интернету и диванных размышлений явно недостаточно.
Нужно своими глазами прочувствовать и просмотреть то или иное событие, ситуацию. Это не обязательно должно быть связано с каким-то конфликтным регионом, сейчас много запросов по оценке деятельности Евразийского союза. Хорошо бы, например, чтобы эксперты у нас увидели ситуацию в Белоруссии, с которой у нас нет общих границ, и далеко не все эксперты могут адекватно оценить своего близкого партнера по ЕАЭС.
Да и Россия страна достаточно большая, а Москва не создает впечатление целой России. Контакты должны происходить чаще, и неплохо было бы, чтобы к этому подключались российские регионы.
В России есть достаточно сильные региональные политологические школы - в Перми, Екатеринбурге, Барнауле, Новосибирске, - но многих этих коллег мы не знаем и не общаемся с ними. Мне кажется, межрегиональное сотрудничество у нас идет, но оно идет на высоком уровне (как правило, это бизнес делегации и главы государств), а экспертная составляющая не столь велика, как хотелось бы. Думаю, что стоит и российских наших коллег приглашать в казахстанские регионы чаще, потому что Астана и Алматы также не показывают всего, что здесь можно посмотреть.

Читайте нас в