Кавказcкие кровники

Кровная месть… древнее явление, служащее для предотвращения конфликтов между кланами в обществах, которые еще не знают государственного устройства либо не признают над собой его законов. В последние десятилетия в сознании жителей России оно прочно связано с Северным Кавказом, хотя раньше воспринималось разве что как образ из романтической или приключенческой литературы и скандинавских саг. Увы, возвращение кровной мести в объективную реальность демонстрирует, что забыт этот обычай был не глубоко. А если прислушаться к некоторым историям, то становится понятно, что о нем никогда не забывали. Познакомившись с разными случаями поближе, понимаешь, что общественное явление, страшное и непонятное для людей западной культуры, имеет свои законы и, в случае их учета, работает не менее эффективно, чем государственные карательные органы.

Случаи, о которых пойдет речь, произошли в Панкисском ущелье, недалеко от российско-грузинской границы. Его населяют чеченцы-кистинцы, грузины, некоторое количество осетин и беженцев времен второй чеченской кампании. Даже в советское время здесь жили по обычаям, пришедшим из давно минувших времен – сохраняли свой авторитет старшие члены рода, поддерживались обычаи и правила общежития, пришедшие еще из Средневековья, в том числе и кровная месть. Только в последние 20-25 лет старейшин стали слушаться меньше, и то не под воздействием современной культуры, а под натиском ваххабизма, ставящего религиозную общину выше семейной. Однако когда обе истории завязались, СССР еще был крепок, о ваххабизме никто и понятия не имел, обычаям же следовали, хотя и так, чтобы не войти в острый конфликт с центральной властью.

Поводом для первой цепи смертей стало соблазнение одной девушки. Парень, переспав с ней, нарушил обещание жениться и выбрал другую. Опозоренная девушка не снесла обиды (очень тяжкой, согласно представлениям горцев об отношениях между полами), пришла к дому молодого человека, вызвала на крыльцо и застрелила чуть ли ни на глазах у жены. Поскольку убийство было совершено открыто, девушку быстро арестовали и приговорили к заключению в колонии. Вышла на волю она уже после развала СССР, и в своем ауле пользовалась большим уважением за проявленную решительность, волю и неукротимый дух, позволившие совершить месть и вынести заключение. Однако ее возвращение взбудоражило близких соблазнителя. За убийство чести, подобное тому, что совершила женщина, мстить считается позором для всего рода, однако смириться с положением дел они не захотели. Возможно, сказался и тот факт, что люди, решившиеся на такой неслыханный поступок, были ваххабитами, которые часто игнорируют устоявшиеся обычаи. Поскольку мстить женщине считается постыдным, было решено, что ответственность понесет ее родственник мужского пола. В итоге был убит пожилой и слепой брат их обидчицы. Мстить безоружным и немощным, согласно обычаю, едва ли лучше, чем женщине, поэтому если жертва соблазнения пользовалась среди местных жителей почетом, ее кровникам отплатили презрением, как трусливым преступникам, презревшим все возможные понятия о чести.

Такие инциденты в период развала Советского союза были не единичны. Но, когда дело свершалось в соответствии с обычаем и по достойным этого поводам, бессмысленных жертв удавалось избежать. Это иллюстрирует следующая история.

Один человек украл у другого лошадь. Хозяин мгновенно обнаружил пропажу и устремился в погоню за похитителем (конь для горца — не просто домашнее животное, но символ его чести). Он быстро настиг конокрада, но тот был настроен решительно и открыл огонь из пистолета. Хозяин лошади погиб. Милиция (опять-таки, еще советская) раскрыла преступление буквально по горячим следам и отправила сорвиголову в тюрьму. Вышел конокрад, в отличие от героини предыдущей истории, все еще при советской власти. Родня несчастного хозяина лошади, считавшая, что тюремным сроком преступник расплатился с обществом, но не с ними, не спускала с него глаз. Мстить немедленно было чревато преследованием со стороны правоохранительных органов, поэтому они выжидали. Конокрад это знал и вел себя вызывающе - поносил семью убитого им человека, утверждал, что они ничего не смогут ему сделать. Когда политическая ситуация в стране начала выходить из под контроля центральных властей, несколько инициативных родственников трижды приходили к главе тейпа с просьбой разрешить им уничтожить обидчика. Старейшина всякий раз отказывал, будучи человеком осторожным и предусмотрительным. Однако у одного из младших членов семьи не выдержали нервы, и он застрелил конокрада самочинно, после чего прибежал каяться перед старшими. Те парня спрятали, а к родственникам конокрада отправили послов. Послы, представ перед старейшинами чужого тейпа, провозгласили, что была свершена месть за их родича, убитого многие годы назад, теперь кровь смыта кровью, больше поводов для вражды между кланами нет и они предлагают мир. Таким образом, был задействован обычай примирения после мести, при котором у родичей конокрада оставалась возможность продолжить противоборство, но это считалось бы началом войны, в которой те, кто первыми предлагал мир, имели право платить врагу двумя мертвецами за одного. Учитывая эту традицию, родственники конокрада посовещались и рассудили, что человеком он был старым и скоро все равно бы умер, а, кроме того, на нем самом лежала вина в убийстве, и поэтому мстить за него было бы неразумно и чревато большими жертвами. Примирение состоялось, кровная месть была прекращена.

Увы, традиционные механизмы прекращения мести не всегда работали так безотказно. Поэтому, когда вертикаль власти и в России, и в Грузии была окончательно восстановлена, государству пришлось вмешиваться в отношения между кланами и мирить их. Достаточно вспомнить работу комиссий по примирению в Чечне и Ингушетии, а также личный вклад в налаживание отношений между враждовавшими тейпами лидеров этих республик, Рамзана Кадырова и Юнус-Бека Евкурова. В Грузии свою роль в прекращении кровной мести сыграло установление твердой центральной власти при Михаиле Саакашвили. Однако важно помнить, что кровная месть не исчезает навсегда. Она остается надежным инструментом регуляции взаимоотношений в обществах, построенных на основе больших семей и племенных объединений. Стоит вертикали власти вновь нарушиться, как на местах снова воскреснут архаичные порядки и обычаи.