В чем причина успеха иранского кино?

В мире, где громкие блокбастеры и спецэффекты доминируют в кинопрокате, иранское кино остается островком созерцательности, где человеческие истории говорят громче взрывов.

Иранские режиссеры: между молотом цензуры и наковальней искусства

 Асгар Фархади — лицо иранского кино для Запада. Его фильмы «Развод Надера и Симин» (2011) и «Коммивояжер» (2016), получившие «Оскар», исследуют моральные дилеммы через призму семейных драм. Фархади мастерски балансирует между универсальными темами и локальным контекстом, заставляя зрителей всего мира сопереживать героям, чьи решения зависят от законов шариата.

Если Фархади — дипломат, то Джафар Панахи — бунтарь. Под домашним арестом за критику властей он снял «Такси» (2015) на камеру смартфона. Фильм, получивший «Золотого медведя» в Берлине, стал манифестом свободы: Панахи водит такси по Тегерану, беседуя с пассажирами о несправедливости. Его новая работа «3 лица» (2018) — смелый разговор о судьбе женщин в Иране.

Мохаммад Расулоф, чьи фильмы запрещены на родине, в 2020 году получил «Золотого медведя» за «Злых духов нет». Его аллегорические истории о репрессиях и страхе напоминают притчи, где зло носит маски обыденности.

Ракшан Бани-Этемад - первая леди иранского кино. Ее фильмы (например, «Главная улица», 2015) вскрывают социальные язвы: бедность, гендерное неравенство, коррупцию. Она дает слово тем, кого, как ей кажется, в иранском обществе предпочитают не замечать — женщинам, рабочим, мигрантам.

Иранские актеры: лица невидимых историй 

Иранское кино славится натурализмом, и актеры здесь редко играют — они живут. Шахаб Хоссейни, лауреат Каннской премии за лучшую мужскую роль («Коммивояжер»), превращает каждую сцену в психологическую дуэль. Его герои — обычные люди, разрывающиеся между долгом и желанием.

Таране Алидусти, сыгравшая в «Коммивояжере» жену, ставшую жертвой насилия, принесла иранскому кино редкую эмоциональную глубину. Ее молчаливые взгляды и сдержанная игра говорят больше, чем монологи. 

Особое место занимают дети-актеры. Фильмы вроде «Дети небес» (1997) Маджида Маджиди показали, что юные актеры могут нести на себе драму взрослых. Сегодня Амир Джадди, звезда «Продавца» (2016), продолжает эту традицию, изображая подростков, сталкивающихся с недетскими вызовами. 

Темы иранского кино: за ширмой метафор

Иносказательность – главный язык иранских режиссеров. Вместо черных красок — притчи. Вместо политических лозунгов — истории о семьях. 

Этим языком описываются важнейшие явления для иранского общества:

1. Классовое неравенство. В «Коммивояжере» конфликт между интеллигенцией и рабочим классом становится метафорой раскола общества. 
2. Свобода vs традиции. «Герой» (2021) Асгара Фархади исследует, как ложь во имя «чести» разрушает жизни. 
3. Положение женщин. Фильм «Дочь» (2021) Резы Миркарими рассказывает о девушке, вынужденной скрывать беременность, чтобы не опозорить семью. 

Иранские фильмы на международных фестивалях: триумф вопреки

Иранские фильмы ежегодно покоряют мировые фестивали, но их показ на родине часто ограничен. «Такси» Панахи распространялся на флеш-картах, как запрещенная литература. Однако именно эта «подпольность» придает им особенный смысл и драйв. 

В 2022 году фильм «Хитрый лис» Саида Рустаи был номинирован на «Оскар», но снят с голосования по не до конца понятным причинам. Тем не менее картина нашла путь к зрителю, показав высокие рейтинги. 

Будущее: новая волна или последний вздох?

Молодые режиссеры, такие как Манья Ахмади («Когда луна восходит», 2023), экспериментируют с формой, смешивая документалистику и вымысел. Их герои — миллениалы, разрывающиеся между соцсетями и исламскими нормами.  Однако часто иранское кино снимается за пределами Ирана. Многие авторы эмигрируют, как Алиреза Хоссейни, чей дебют «Тени ветра» (2022) снят в Париже. Сможет ли иранское кино сохранить аутентичность за границей? Ответ, возможно, кроется в его сути: это кино не о политике, а о людях. Пока есть истории о любви, потере и надежде, иранское кино будет жить.