Зачем России G20 (ч.2)

1 декабря 2012 года началось председательство России в «Группе двадцати» – неформальном объединении крупнейших экономик мира. На завершившемся в воскресенье гайдароском форуме-2013 замминистра финансов Сергей Сторчак рассказал о роли G20 в решении ключевых глобальных экономических проблем.

По его словам, к моменту кризиса 2008 года механизм координации финансовых политик, политик в сфере регулирования уже существовал почти 10 лет: «За это время были установлены контакты, созданы рабочие группы, люди научились взаимодействовать между собой, договариваться, слышать друг друга, говорить на самую болезненную тему денег: кому достается больше, кому - меньше, кто уступает, где консенсус. Лидерам жутко повезло - им не нужно было создавать новые механизмы. Другое дело, что до кризиса глобальная экономика и экономики отдельных государств развивались в достаточно комфортных условиях. Оказалось, что при наличии «зонтика» лидеров многие вопросы, которые годами не решались, могут решаться гораздо быстрее и эффективнее. Здесь, конечно, прежде всего речь идет о реформировании финансового сектора, финансовом регулировании».

По мнению Сторчака, финансовый сектор реально оторвался от всех остальных секторов экономики: «Вместо того, чтобы быть надежным посредником между владельцами ресурсов и теми, кто в них нуждается, финансовый сектор стал доминировать везде и всюду, заказывать музыку и ее же сам играть. Лидеры это почувствовали, и именно это оказалось стержнем тех решений, которые стали приниматься. Настрой на то, чтобы восстановить сбалансированность экономического развития, когда нет гиперразвитого одного сектора, в данном случае финансового, и есть сбалансированность внутри экономики, это становится одной из задач структурных реформ».

Сторчаку нравится, когда приводят в пример Германию: «Германия оказалась в числе немногих стран, которые сохранили сбалансированность внутриэкономическую, когда есть промышленность развитая, современная, вклад которой в ВВП страны не меньше, чем финансового сектора. Прямо противоположное произошло в США и в Великобритании, где финансовый сектор стал доминировать, и в результате мы получили то, что получили. Еще один конкретный пример положительного влияния G20 на те решения, которые принимаются - появление внутри юрисдикций разного рода советов финансовой стабильности».

«G20 сформировалась сама, это были развитые экономики, самые крупные экономики, но одновременно самые крупные экономики создали Совет финансовой стабильности, который поначалу объединял самые крупные финансовые рынки, - вспоминает Сторчак. - Два клуба существовали параллельно; мы в «двадцатке» участвовали, в Совете финансовой стабильности с нашим маленьким, скромным финансовым рынком не могли участвовать, нас туда никто и не приглашал. Было очень странно участвовать в заседаниях G20, когда министры и управляющие центральных банков между собой обсуждали тему финансовой стабильности, решения, которые принимались в другом месте, а мы сидели и слушали. Но потом вмешались лидеры, и эту странную раздвоенность прекратили. Теперь Совет финансовой стабильности существует в том же варианте, что и G20. Это дает очень большое подспорье, прежде всего регуляторам и банковского сектора, и финансового. В Банке России появился департамент финансовой стабильности, существует межведомственная рабочая комиссия по финансовой стабильности в РФ. «Двадцатка» дает многое, но самое, наверное, известное в нашей стране - это подушка финансовой безопасности, создание Стабилизационного фонда. Это один из элементов, который потихоньку формировался, исходя из общения внутри G20, поскольку вопросы управления активами периодически возникали в благоприятные 2000-е и эта получила поддержку уже внутри страны».

Говоря о российском председательстве в G20, президент Российского союза промышленников и предпринимателей Александр Шохин обратил внимание на то, что ключевой темой стало создание рабочих мест и экономический рост, восстановление сбалансированного и качественного экономического роста, а энергетическую тематику рассматривают через призму инновационной политики. «Одна из проблем, с которыми сталкиваются крупные компании, - инновационные технологии добычи полезных ископаемых закрыты для многих стран. Даже «сланцевая революция», произошедшая в США, оставалась на протяжении многих лет большим секретом для компаний из иных стран. Было бы неплохо не только ставить вопрос о доступе к сырью, доступе к транзиту, но и о доступе к высоким технологиям, в области энергетики в том числе».

«Создание рабочих мест идет и как отдельная тема, - говорит Шохин. - Она связана в том числе и с социальными инвестициями, инвестициями в человеческий капитал, и в формате, в котором эта тема традиционно обсуждается, в том числе на площадках международных организаций. Эти темы ориентируются на молодежную занятость и борьбу с молодежной безработицей. Кстати сказать, для меня было неожиданностью, что президент Путин в послании Федеральному собранию упомянул тему ученичества как формы обеспечения занятости. Вроде совсем конкретная тема, но для МОТ и Международной организации работодателей, или профсоюзов - одна из традиционных, классических тем на этой площадке».

Говоря об оценке эффективности исполнения рекомендаций G20, Шохин рассказал о создании специальной рабочей группы, которую мне поручено возглавить, по оценке эффективности диалога бизнес-двадцатки и большой двадцатки: «Мы рассчитываем на то, что наши рекомендации в той или иной степени будут имплементированы в текст финальных документов G20, рассчитываем на плотную работу с финансовым треком. Важно посмотреть, что не могло быть выполнено, с учетом того, что ситуация меняется. То, что три года назад было актуально, сейчас уже по-другому смотрится. Такого рода анализ, безусловно, должен быть сделан. Кроме того, что мы привлекаем ведущие организации бизнеса и считаем, что это их задача - консолидировать национальный бизнес по формулированию своей точки зрения. Мы работаем с международными консультационными фирмами, будь то McKinsey, Boston Consulting, Ernst & Young, с OECD (Организация экономического сотрудничества и развития), Международной торговой палатой, Давосским экономическим форумом и в плане интеллектуальной подпитки, и в плане публичного обсуждения мы хотели бы быть открытой структурой. Для нас важно продвижение позиций бизнеса в максимальной степени».

Говоря о взаимодействии G8, G20 и других структур, Шохин признал, что «часть тематики спорная, спорные территории есть. Например, тематика торговли, борьба с протекционизмом и проблематика ВТО. G20 и ВТО спорят, надо ли G20 обсуждать тематику торговли, если есть ВТО как организация, в которой теперь уже все участвуют, в том числе и Россия. Поэтому нужно выделить, видимо, ключевые проблемы. Наверное, обсуждать судьбу Дохийского раунда торговых переговоров можно и на G20, но понятно, что это скорее ответственность самой ВТО… Думаю, что 2013 год и председательствование России в G20 нужно ознаменовать присоединением России к OECD. Это был бы хороший результат, и как раз было бы чем гордиться, на мой взгляд. Россия стала бы членом всех международных организаций, всех клубов.