Эксперты «ВК» о каспийской политике

Как заявил в интервью «ВК» директор Центра актуальных исследований "Альтернатива" (Казахстан) Андрей Чеботарёв, «хотя во всех прикаспийских государствах тема каспийского сотрудничества так или иначе поднимается, но нет системной основы, чтобы это широко освещалось, пропагандировалось. Только в России само понятие Каспийского сотрудничества активно продвигается и распространяется на массовом уровне. В других странах, в том числе и в Казахстане, такого не наблюдается. Сейчас для Казахстана приоритет – интеграция в рамках Таможенного союза и Единого экономического пространства, и основной дискурс идет вокруг этих моментов. Каспий если и обсуждается, то, в основном, с точки зрения экологии и сохранения биоразнообразия. В определенном смысле затрагиваются также вопросы развития нефтегазового сектора, его прозрачности, улучшения социально-экономического положения прикаспийских областей – и все. А что касается широкого сотрудничества на межгосударственной основе, то оно существует в лучшем случае в двухстороннем формате, и даже носит скорее региональный характер».

Говоря о своем отношении к евразийскому объединению, казахстанский эксперт сказал: «Нужно, чтобы сначала Таможенный союз, а затем и Единое экономическое пространство выполнили свои основные предназначения и сформировались, а уже потом идти по нарастающей. Я поддерживаю позицию нашего президента, который, в принципе, если верить критике со стороны его белорусского коллеги Лукашенко, заблокировал создание Евразийского союза. Потому что и так интеграция идет форсированными темпами, и надо сначала что-то одно закончить, а потом начинать другое. Все должно проходить шаг за шагом».

Комментируя перспективы российско-казахстанского сотрудничества в нефтегазовой сфере, Чеботарёв предположил, что «все будет зависеть от того, как будет развиваться добыча и транспортировка нефти и газа. Сейчас, например, ситуация немножко критическая. Если взять итоги прошлого года, то, например, ЛУКойл покинул два проекта в каспийской части Казахстана, потому что разведка не обнаружила запасов нефти. Россия также обращает внимание Казахстана на то, что месторождение Курмангазы, которое согласно соглашению 1998 года отошло под юрисдикцию нашей страны, тоже не дает никаких результатов, тогда как Центрально-Акмолинское месторождение, где Казахстан участвует совместно с Россией, имеет определенные дивиденды».

Что касается перспектив Транскаспийского газопровода, по мнению казахстанского эксперта, «это больше политический проект, реализуемый Евросоюзом и США, чем экономический. Если бы это был реальный экономический проект, приносящий соответствующие дивиденды странам-участницам, то и Казахстан активно подтянулся бы в него, может быть, и Россия рассмотрела бы возможности. А так получается, что Иран вроде хотел, но ему дали понять, что не примут его. И получается, что политика превалирует здесь».

В свою очередь, комментируя возможности реализации Транскаспийского газопровода, директор Центра политической конъюнктуры, руководитель Института каспийского сотрудничества Сергей Михеев в интервью «ВК» назвал их «туманными»: «Хотя желание сторон известно, есть также и западные партнеры или, скажем, те, кто хотел бы этот проект реализовать. Но я думаю, что пока этот проект находится под вопросом. Естественно, для России важно, насколько он соответствует экологическим нормам. И что скрывать, нам не очень интересно налаживание коридора по поставке углеводородов из Средней Азии на Запад. Мало того, что это противоречит нашим интересам, приводит в регион крупных геополитических игроков с их туманными намерениями. Большинство проектов, касающихся Южного коридора, которые Запад реализует на Южном Кавказе и в Средней Азии, носит завуалированный политический характер, нежели экономический. Потому что никакой жизненно важной экономической необходимости для получения нефти и газа именно таким путем у Запада нет. Есть стремление использовать этот маршрут для усиления собственного влияния в данном регионе, для проникновения в центральноазиатский, каспийский, южнокавказский регион, для вытеснения оттуда таких игроков как Россия, Китай и Иран, и, в конечном счете, для насаждения лояльно политических режимов. Я в этом абсолютно убежден. Прикрывается все это экономической целесообразностью, однако окончательная стратегическая цель, скорее всего, политическая. Поэтому я скептически отношусь к этому проекту».

Говоря о шансах России выстраивать политику в каспийском регионе, Михеев сказал: «Шанс есть всегда, вопрос в том, как его реализовывать. Я думаю, что такой шанс был сразу после распада Советского Союза, но тогда мы вообще не занимались этими делами. Мы решили в тот момент отдать это на откуп внешнему рынку. Собственно, кто запустил и сделал возможном все эти процессы, которые сейчас там проходят? Новая Россия, новая российская элита. Команда во главе с Борисом Ельциным провалила все эти политические направления в свое время, а сейчас мы пожинаем плоды этого двадцатилетнего бездействия или каких-то шараханий из стороны в сторону. Многое, конечно, потеряно, возможно, даже безвозвратно. С другой стороны, мы мало работаем с тем фактом, что на самом деле уход России из региона, чего многие добиваются, я абсолютно уверен, будет иметь катастрофические последствия для самого региона. Я глубоко убежден, что полный уход России из Средней Азии или из Закавказья вызовет негативные проблемы, в первую очередь, для этих регионов.

Многие границы, которые были проведены в советское время административным путем, до сих пор держатся только потому, что их признает Россия. Перестанет их Россия признавать, и границы эти поплывут, и желающих перекроить территории будет очень много. Как с этим вопросом будут справляться страны региона, не известно. Бабушка надвое сказала. Я уверен, что Россия является единственным и главным гарантом стабильности и территориальной целостности этих государств в этом регионе. Это касается, в первую очередь, государств Центральной Азии, да и всех остальных постсоветских государств».