Туркмения: зыбкая стабильность

Здесь ситуация была вполне ожидаемая. Во-первых, нет никакой альтернативы. Во всяком случае, она не рассматривается, и власть делает все, чтобы такой альтернативы не появилось.

Мы можем осуждать Сирию, но я на территории Сирии, в Дамаске, встречался с лидерами оппозиции. Это говорит о том, что демократия там достаточно развита, если с одним из лидеров оппозиции можно встретиться в Дамаске, а не в Москве. Это говорит о том, что какой-то диалог идет. Есть силы, которые могут пойти на диалог, другое дело, что если бы со стороны меньше вмешивались другие силы, то, наверное, организовать диалог было бы легче. Причем, власть готова к тому, чтобы в этом диалоге участвовали представители не только внутренней оппозиции, но и оппозиции, которая проживают вне территории Сирийской Арабской Республики. Согласие в этом вопросе тоже есть. Причем этим поручено заниматься вице-президенту, он обладает для этого соответствующими полномочиями, поэтому здесь как раз существуют некоторые возможности для диалога. 

Но если говорить про Туркменистан, то, кажется, ситуация там все-таки застыла. Она никак не меняется, и здесь несколько смущает не только очень высокая явка избирателей, есть сомнения и в отношении численности населения - сколько вообще избирателей проживает на территории Туркменистана. Это все вызывает беспокойство, потому что здесь, мне кажется, нельзя надеяться на то, что все так и будет продолжаться.

Хочу напомнить, что в прошлом году были очень серьезные события, которые были связаны со взрывом вблизи авиационной базы. И они могли сильно раскачать ситуацию. Слава богу, не получилось. Но за всем этим внешним фасадом, думаю, могут быть и какие-то серьезные проблемы, связанные с территориальным расселением людей. Проблемы существуют, другой вопрос, что они пока не выплескиваются. Надеюсь, что в июне посещу Ашхабад. Если эта поездка состоится, я буду более-менее понимать ситуацию уже оттуда.

Туркменская "оттепель" оказалась недолгой. За первые пять лет своего президентства Гурбангулы Бердымухамедов отказался лишь от наиболее гротескных черт прежнего режима. Сейчас политическая система Туркменистана относительно устойчива, однако попытка сделать ее более открытой опасна для режима, так как способна спровоцировать межклановый и межплеменной конфликт. Туркменистан из-за ограниченности экспортных маршрутов газа и нежелания основных покупателей платить ему "среднеевропейскую" цену за топливо испытывает нехватку средств, что ставит под сомнение реализацию амбициозных инвестиционных проектов. Несмотря на диверсификацию газовых поставок, у Ашхабада выбор не столь широк – в условиях ограниченных возможностей сбыта газа было бы предусмотрительнее снять напряженность в отношениях с Москвой и наладить отношения с традиционным партнером – "Газпромом", который в состоянии увеличить закупки газа уже в этом году. Делая ставку на Китай как ключевого покупателя сырья, Туркменистан попадает в новую зависимость. Прокитайская политика несет риск снижения доходов от продажи газа, а также новые политические риски в отношениях с США. Туркменистан особенно уязвим в случае возможной дестабилизации в Афганистане и военной кампании против Ирана. С возникновением "дуги нестабильности" в Центральной Азии обострятся противоречия между участниками новой "большой игры". У Запада расширятся возможности для давления на Ашхабад, а также поддержки сторон в латентном внутриэлитном или межплеменном противостоянии в этой стране. В дальнейшем такая поддержка может перерасти и в открытое вмешательство.

В таких выборах, как в Туркменистане, ничего неожиданного быть не может. Это были выборы с заранее известным результатом. Есть две основные версии того, для чего они были нужны. Одну высказывали в основном западные аналитики. Она заключается в том, что президенту Бердымухамедову было необходимо подтвердить свою легитимность внутри страны, поскольку в стране имели место волнения, связанные с социально-экономическими проблемами, а также из-за сноса незаконно построенного жилья - нахал-строя. Кроме того, в день объявления о проведении выборов произошла очень большая катастрофа - по официальной версии, взорвалась пиротехника, а по неофициальной, активно муссируемой западными СМИ, взлетел на воздух военный склад под Ашхабадом и практически весь близлежащий городок был уничтожен.

В российской интерпретации причиной выборов называлось то, что Бердымухамедов хотел укрепить свой образ реформатора, прежде всего, за рубежом. Сам замысел возможно очень хороший, поскольку режим в Туркмении действительно либерализовался по сравнению с тем, что было по времена первого президента Сапармурата Ниязова - Туркменбаши, объявившего себя пожизненным президентом. Но очевидно, что он явно не достиг европейских стандартов. Не случайно ОБСЕ даже отказалась мониторить выборы и присылать на них своих наблюдателей по линии БДИПЧ ОБСЕ. На президентскую кампанию не было заявлено ни одного оппозиционного кандидата, хотя, объявляя о выборах, Бердымухамедов заявил, что оппозиционеры будут приглашены для участия в ней.

Хотя если при Ниязове - пожизненном президенте - выборы вовсе отсутствовали, то Бердымухамедов на этом фоне выглядит реформатором, который провел некоторую либерализацию ситуации в стране, и вновь прошедший выборную процедуру. Все это и необходимо было зафиксировать, но вот исполнение, как это часто бывает, подвело и местная бюрократия, стремясь угодить, наверняка что-то еще накрутила. Мы не можем сказать, что эти выборы чем-то радикально отличаются от других примеров в странах СНГ и прежде всего Центральной Азии. Президентские выборы в Туркменистане соответствуют некоторой общей сформированной парадигме.