В Поволжье развивается северокавказский сценарий

Между тем, сейчас радикальный исламизм распространяется на Поволжье, где сложилась ситуация, похожая на ту, что была на Северном Кавказе 15 лет назад, но развивается она ускоренными темпами. Как полагает руководитель Приволжского центра региональных и этнорелигиозных исследований Российского института стратегических исследований Раис Сулейманов, «развал Советского Союза в 1990-е привел к тому, что начался парад суверенитетов, и местные сепаратисты нашли поддержку со стороны региональных властей, которые в них видели некую силу для запугивания Москвы. Тогда федеральный центр был слаб, в стране шла децентрализация внутренней политики, поэтому наличие подобных радикалов позволяло местной региональной элите во многом закрепить за собой еще советскую собственность, промышленность, приватизировать ее только в собственных интересах своих кланов».

Это, по словам Сулейманова, привело к тому, что зазвучали голоса с требованием независимости нескольких российских республик, в том числе Татарстана и Башкирии. «Благо, что в последствии федеральный центр принял на примере Чечни способ жесткого подавления такого сепаратистского проекта, решили все-таки отвернуться немного от сепаратистов, и те оказались не нужны региональной власти. Удалось заключить договоренности с Москвой при Борисе Ельцине, и это позволяло чувствовать себя де факто суверенным государством – именно так и было записано, например, в конституции Татарстана до 2001 года, что Республика Татарстан – это суверенное государство, ассоциированное с Россией», - говорит эксперт.

На этом фоне происходил другой процесс – процесс религиозного ренессанса, который охватил всю страну после распада Советского Союза и падения государственного атеизма. «Однако этим процессом во многом воспользовались зарубежные религиозные центры, которые постарались перенести свою версию ислама и переориентировать в политическом плане мусульман Северного Кавказа, Поволжья на зарубежные религиозные центры. Созданная к тому времени, пусть еще рыхлая, но уже давшая определенные плоды религиозная система образования вскрыла те негативные процессы, которые стали наиболее очевидны во время второй чеченской войны, когда вдруг обнаружились в рядах боевиков татары. Выяснилось, что наряду с чеченскими боевиками татары приехали вести джихад против России. Не придав на тот период времени (1999 год) этому значения, этот процесс пустили на самотек, и он привел к тому, что вернувшиеся из-за рубежа, заняв посты имамов крупных мечетей, заняв руководящие посты в системе духовного управления мусульман, эти ваххабиты стали готовить паству, то есть уже второе поколение из числа своих последователей. Стала формироваться целая система ваххабизма, когда в его ряды стали вливаться не только рядовые жители, но и даже представители бизнеса и чиновничьего сообщества. К 2010 году на уровне глав районов, мэров городов стали появляться люди, которые стали сочувствовать, симпатизировать, во многом даже разделять определенные идеи джихадистов. Происходило сращивание бюрократии, бизнеса и ваххабитского духовенства. Это получило название «ваххабитского холдинга», то есть эти проблемы часто приводили к тому, что получался замкнутый круг». 

Все это, говорит Сулейманов, стало очевидно в 2010 году, когда на территории Татарстана появилась (точно так же, как на Северном Кавказе существует лесное вооруженное подполье) банда боевиков, которая в лесу создала стационарный военный лагерь: «Подготовили землянки для того, чтобы организовывать подрывы местных газопроводов. И в прошлом году теракты стали проходить не где-то там с подрывами газопроводов, а уже в центре Казани, и начали уже вестись боевые операции в городе. На этой почве произошло сращивание сепаратистов местных с исламскими фундаменталистами, действовал механизм - «все, кто против России, объединяемся!» Северокавказский сценарий развивается теперь и в Поволжье. Возникает единый фронт от Северного Кавказа до Поволжья, и дальше он перейдет в Сибирь, где уже очаги возникают, и даже власти вынуждены принимать меры, чтобы ограничить приток, например, приезжающих из Северного Кавказа. Это собственные граждане, которым не разрешают приезжать на территорию, мотивируя это именно вопросами безопасности».

- У нас сейчас наблюдается устойчивый рост преступлений экстремистской направленности, и все чаще экстремизм выступает как стадия терроризма. Есть экстремизм, призывы которого практически никогда не воплощаются. Например, призыв «Бей жидов!» в исключительных случаях выливается в какие-то практические действия. Один-два случая в год, да и то это какие-то сумасшедшие люди. Это один тип экстремизма, он менее опасен.

Но есть тип экстремизма, который является подготовительной формой для терроризма. То есть люди сначала становятся экстремистами, а потом дорастают до террористической войны. Это гораздо более опасный вид экстремизма, и с ним надо бороться с особым тщанием.

- Профилактикой стоит заниматься, однако не стоит преувеличивать ее значимость. Надо людям объяснять, что, если они займутся экстремистской деятельностью, их посадят хорошо и надолго. А если они займутся террористической деятельностью, их, скорее всего, убьют и будут абсолютно правы, и никто их не пожалеет. Не надо уговаривать людей соблюдать закон. Людей надо заставлять соблюдать закон. Об этом у нас многие забывают и начинают мило беседовать с теми людьми, которым глубоко на все это наплевать. Поэтому не надо в данном случае толстовством заниматься, надо людям объяснить, что если они будут совершать такого рода преступления, у них будет или длительный срок, или смерть, и на этом профилактическую работу и строить.

- Уровень религиозного образования, безусловно, сказывается на обстановке. Однако не настолько сильно, как можно подумать. Поскольку зачастую богословы становятся на сторону террористов, и нельзя сказать, что среди них одни идиоты недоученные преобладают. Там немало людей с хорошим богословским образованием. Это дополнительная проблема. Однако это подводит к мысли, что надо контрмеры предпринимать, усиливать традиционное мусульманское богословие. Я предложил пригласить в Россию сирийских богословов, которых сейчас убивают террористы. Мы могли бы предоставить им убежище и дать возможность заниматься основной работой, а не ехать в иммиграцию и не подметать улицы где-нибудь в Европе. Поэтому одна из основных задач в этой сфере – укрепление системы традиционного мусульманского образования, подготовка в России собственных богословов и уменьшение доли тех людей, которые отправляются учиться за рубеж.

- Сирийская проблема уже сказывается на Северном Кавказе. Там воюет немало боевиков из Северного Кавказа, из Татарстана и тех граждан России, которые выехали в свое время в Пакистан. Все это террористический интернационал. И если война в Сирии закончится его победой, рано или поздно эти все банды придут к нам. Они сейчас кочуют из страны в страну. Вряд ли Россия будет следующий, там все-таки есть еще Ливан и Иран. Но после Ирана следующими будем мы точно.

- Спокойней сейчас обстановка в Азербайджане, поскольку там не церемонятся с этими людьми. Во многих странах людей просто депортируют, лишают гражданства и высылают. Любой неблагонадежный элемент может быть лишен гражданства и выслан из страны. К сожалению, зачастую они едут к нам. В Узбекистане, Азербайджане, Казахстане гораздо более жестко с этим борются. Многие идеи, которые были придуманы в России, именно там были воплощены в жизнь. У нас их побоялись воплощать, посчитав слишком жестокими, но уровень террористической угрозы там заметно ниже.