Анхар Кочнева: 153 дня плена

Про Анхар Кочневу говорят многие и многое, но достоверно можно сказать только то, что она настоящая авантюристка, искательница приключений.
Анхар родилась в Одессе в 1972 году в семье украинского врача и учительницы музыки. Еще школьницей увлеклась арабским языком. После развала Союза переехала в Москву. Здесь она занималась мелким бизнесом и продолжала изучать арабский на курсах при институте Патриса Лумумбы. Потом стала делать переводы под заказ, водить экскурсии, сама ездила по странам арабского мира, изучала их традиции, «обрастала» связями, водила дружбу с сотрудниками представительств арабских стран в России, работала переводчиком на официальных мероприятиях в посольствах. Через некоторое время Анхар создала одну из первых туристических компаний в России, которая организовывала россиянам отдых в Иордании, Сирии и Израиле «Иорданский клуб». Она продвигала арабские страны в качестве туристических мест и даже написала несколько путеводителей. Можно предположить, что во времена «Иорданского клуба» у Анхар появились в Сирии высокопоставленные знакомые. Во всяком случае, по слухам, она уже тогда была вхожа в круги, близкие к президенту страны Башару Асаду, пишет «Сегодня.ua».
Через пару лет «Иорданский клуб» из-за конкуренции с крупными туристическими компаниями перестал приносить прежний доход, и Анхар оставив дочку с бывшим мужем, уехала жить в Сирию. Там она выступала с лекциями в поддержку Башара Асада, вела блоги, писала заметки в интернет-издания, помогала приезжавшим в Дамаск российским и украинским журналистам. Благодаря связям с военными и чиновниками она могла организовать журналистам встречи, найти транспорт и переводчиков, разработать маршрут поездок по Сирии. Так Анхар и жила до октября прошлого года пока не появились сообщения о ее похищении.

Украинская пресса выдвинула три версии пленения журналистки.
Первая. Кочнева раздражала сирийских оппозиционеров, которые решили ее нейтрализовать, чтобы она перестала «мутить» информационное пространство.
Вторая. Анхар, которую называют гением экстремального самопиара, лично инсценировала свое похищение, чтобы скомпрометировать сирийскую оппозицию в глазах мировой общественности.
Третья. Кочневу решили изолировать как человека, знавшего слишком много о военном сотрудничестве Москвы и Дамаска, в частности, о возможных поставках российского оружия в Сирию. К такому выводу приходят аналитики, увязывающие похищение с принудительной посадкой в Турции сирийского борта из Москвы с российскими гражданами.

Так или иначе, вырвавшись их плена, Кочнева собрала в Москве журналистов и изложила им свою версию произошедшего.

«В то время, когда я переехала в Сирию 22 октября 2011 года, там еще было спокойно. Мы собственно о том и рассказывали, что в стране спокойно, и та картинка, которая идет на Запад - ее нет, мы ходим по улицам, мы этого не видим», - говорит Анхар о начале своей работы в Сирии. Сейчас ситуация в стране изменилась, но Кочнева склонна винить в своей неосведомленности об этом министерство информации Сирии: «Я надеюсь, что я дойду до президента Сирии и это скажу. Потому что невозможно узнать из новостных выпусков, что, допустим, этот район стал опасен, там опять кого-то украли. Мы живем и думаем, что бандиты достаточно блокированы, а, как оказалось, они могут вылезать на дорогу и воровать людей. Причем, воруют они их там постоянно… Потом получается, что людей выкупают за деньги, деньги куда идут? На вооружение. То есть, что получается, министерство информации перевооружает бандитов, один из источников финансирования? Сегодня написали на Facebook, что украли человека, требуют 200 тысяч долларов. Сейчас последняя информация, что по одному только Дамаску порядка 7 тысяч похищенных – это только Дамаск, только за последнее время. А по всей стране что творится? Это бизнес. Бизнес на торговле жизнью людей… Проблема в том, что не идет эта информация. «Джазира» врет откровенно, западные каналы врут, а эти показывают полуправду. Информацию о том, что тут стало плохо, тут армия потерпела какое-то поражение, тут бандиты, мы не получаем, к сожалению».

Поэтому Анхар абсолютно спокойно села в такси и поехала помогать своим коллегам с НТВ, которые собирались снимать в Алеппо сюжет, о якобы имевшем месте обстреле с сирийской территории Турции обстреляла. «Отъехали километров 10-15 и увидели какое-то шевеление на дороге. Но поскольку бандиты были одеты в форму регулярной сирийской армии, мы даже не подумали о том, чтобы сдать назад. Так что, когда говорят: «Там же армия убивает мирных людей», это не армия, это ряженые. Нас остановили. Водитель пытался как-то убежать. Они его и нашего попутчика поймали, утрамбовали в багажник. Рядом со мной один сел лет девятнадцати, бандит, и сзади еще один. И куда-то нас полями-огородами повезли вглубь, в поселки».

В плену Кочнева провела 153 дня, и в какой-то момент почувствовала, что надо бежать: «Если выходить, то надо было, чтобы было как можно меньше возможности на что-то нарваться. Было понятно, что надо было выходить, потому что потом еще могли бы быть усилены меры безопасности. Собственно, несколько дней это все готовилось, изучалось, когда люди просыпаются, куда примерно можно идти, потому что, куда идти, я не представляла себе. Понятно, армия стреляет с севера, ладно, пойду на север, наверное, они там… Взяла большую емкость под молоко, то есть издалека кто-то посмотрит: «Тетка за молоком пошла». И ни у кого не возникнет мысли подойти поближе посмотреть, а кто это. Чужих людей в районе много, потому что после военных операций в южных пригородах Хомса много людей туда переехало. Какая-то неизвестная нам личность, наверное, она у кого-то тут живет, раз она тут за молоком ходит. И я пошла по дороге. План был такой: просто перепрятаться, кого-нибудь попросить меня спрятать у себя дома, дать мне телефон. Я была нацелена на то, что я у этих людей несколько месяцев проживу, пока либо армия придет, либо еще чего-то. Получилось даже лучше…».

Говоря о своем освобождении при вмешательстве властей, Анхар исключила такую возможность: «Говорить о какой-то спецоперации нельзя, потому что переложили бы кучу людей. Какие-то переговоры – 50 миллионов просят, спустились до двух. Я лично была бы очень против, чтобы платились какие-то такие деньги большие. Потому что понятно, что эти деньги шли бы на закупку оружия, на убийство людей. Свою жизнь выкупать ценой чужих смертей… лучше я погибну, наверное. Тем более, тогда все журналисты напишут, убили женщину. То есть это продолжение моей работы, рассказ о том, что там реально происходит».