Забытые войны. Как рухнул Балканский союз

Петербург, напротив, любой ценой пытался удержать союзников от вступления в открытый конфликт. Младотурецкое правительство готовилось к реваншу.

Ярко сложившуюся ситуацию описал российский министр иностранных дел Сергей Сазонов:

Этнографически трудно разграничимая Македония, уже давно бывшая предметом их соревнований, снова обратилась для них в яблоко раздора. Установленное союзным договором размежевание, сделанное на скорую руку под давлением спешных требований минуты, оказалось неудовлетворительным. В особенности были им недовольны сербы, деятельное участие которых в боевых операциях в Восточной Македонии и под Адрианополем значительно превысило их предварительные расчеты.

В этих условиях российский МИД пытался созвать новую международную конференцию для решения спорных территориальных вопросов. Однако в Софии и Белграде доминировали иные настроения – дело шло к военному противостоянию. Тем более после окончания Первой Балканской войны только Черногория демобилизовала свою армию.

19 мая/1 июня 1913 года, всего через два дня после подписания Лондонского договора Греция и Сербия подписали секретный союзный договор, подтверждающий, что разделительная линия между двумя оккупационными зонами является их общей границей.

Провокационную позицию заняли Берлин и Вена. Болгарскому правительству советовали не уступать на переговорах с сербами и обещали всяческую поддержку со стороны Австро-Венгрии и Германии. Но аналогичные обещания давали и сербским дипломатам. Балканский союз трещал по швам, а в Петербурге отчаянно пытались спасти ситуацию. Проблема заключалась еще и в том, что общественное мнение балканских стран склонялось к войне, подогреваемое газетной пропагандой.

Особенно ощутимым был рост националистических настроений в Сербии, где премьер Никола Пашич находился под огнем жесточайшей критики за «уступки болгарам». Радикальные военные круги угрожали главе правительства убийством.

В этот критический момент российский МИД вновь предложил немедленно созвать конференцию премьер-министров стран Балканского союза (Сербии, Черногории, Болгарии и Греции) при посредничестве и арбитраже России. Николай II обратился к главам Сербии и Болгарии с личным посланием, где предупредил, что при начале войны, Петербург сохранит за собой свободу действий. Однако ни сербам, ни болгарам русское посредничество уже было не нужно. Петербург прямо рекомендовал Софии пойти на уступки (как это было в случае с российским арбитражем между Румынией и Болгарией). Уступать никто не собирался.

• 27 июня Черногория объявила, что в случае сербско-болгарской войны она встанет на сторону Сербии.
• 28 июня Румыния официально предупредила Болгарию, что не будет сохранять нейтралитет в новой Балканской войне. Казалось, что такой расклад должен содействовать умиротворению болгарских амбиций. Но маховик войны был уже запущен.
• 29 июня командующий болгарской армией генерал Михаил Савов отдал войскам приказ о наступлении. В ночь на 30 июня 1913 года болгарские части без объявления войны атаковали сербские войска, которые были дислоцированы в Македонии. Вечером того же дня болгары начали наступление на греческие Салоники. 
• 30 июня Греция, Сербия и Черногория объявили войну Болгарии. Джордж Бьюкенен, британский дипломат, по поводу начала войны заявил:

Болгария была ответственна за открытие враждебных действий, Греция и Сербия вполне заслужили обвинение в преднамеренной провокации.

Хотя болгары обладали самой многочисленной и организованной армией в регионе, военные действия пошли не по сценарию Софии. Ошибка заключалась в том, что не сработала изначальная ставка на концентрированный удар и скорую победу. А затяжная война лишала Болгарию всех имеющихся козырей. Упорное сопротивление сербских войск сразу же поставило болгарских генералов в уязвимое положение. Вместо «блицкрига» начались тяжелые позиционные бои. Одновременное наступление на сербскую армию в Македонии и на греческие войска в районе Салоники больше походило на авантюру, чем в итоге и оказалось.

К концу первой недели боевых действий болгарские войска не только не продвинулись вперед на спорных территориях, но и стали испытывать сложности со снабжением и переброской свежих сил в Македонию. Генерал Савов был отправлен в отставку.

В правительстве Болгарии стали раздаваться голоса в пользу немедленного прекращения военных действий. Но теперь уже Сербия, Греция и Черногория стремились максимально закрепить свой начальный успех. 11 июля греческие и сербские войска соединились, стало очевидно, что до полной катастрофы болгарской армии осталось совсем немного времени.

Увидев, что Болгария проигрывает войну, в конфликт вмешались Турция (12 июля) и Румыния (14 июля).  250-тысячная турецкая армия форсирует реку Марицу и в считанные дни занимает Восточную Фракию. 23 июля турки заняли Эдирне, а на следующий день выходят на старую болгарскую границу 1912 года. Причем инициатором начала боевых действий стал не султан, а Энвер-паша. Румынские войска оккупировали Южную Добруджу, часть северной Болгарии и продвигались к Софии. 25 июля румыны и сербы соединились, изолировав стратегически важный город Видин.

В этом обвале фронта нет ничего удивительного, поскольку против турок стояли небольшие болгарские заслоны, а вступление Румынии в войну вообще не рассматривалось. Тыл болгарской армии оказался полностью открыт, сопротивление практически не оказывалось.

29 июля 1913 года было заключено перемирие, а 13 августа в Бухаресте подписан мирный договор, условия которого были для Болгарии относительно щадящими. Болгария уступала Южную Добруджу Румынии, части Македонии Сербии и Греции, а Эдирне — Османской империи по отдельному Константинопольскому договору. При этом так и не были до конца определены границы Албании, спорными между Грецией и Османской империей оставались острова в Эгейском море. Болгария сохранила за собой выход к Эгейскому морю.

Стратегические последствия конфликта оказались куда более значимыми. Болгария завершила переход на сторону Германии и Австро-Венгрии. Балканский союз фактически перестал существовать. Сербия значительно усилила свои позиции в регионе, что только усилило антагонизм между Белградом и Веной.

Сергей Сазонов констатировал:

Бухарестский мир был только пластырем, налепленным на незалеченные балканские язвы, которым было суждено снова вскрыться не далее как через год. Для Австро-Венгрии этот мир означал тяжелое нравственное поражение вследствие вторичного, в течение всего одного года, блестящего успехи Сербии. Для Болгарии Бухарестский мир запечатлевал крушение честолюбивой мечты Фердинанда Кобургского о создании Болгарского Царства от пределов Албании и до Мраморного моря, горечь обманутых надежд и затаенная злоба против тех, кого они считали виновниками испытанных ими разочарований, поставили судьбы болгарской политики в тесную связь с венским кабинетом, как это наглядно доказала мировая война 1914 года.