Турция в процессе карабахского урегулирования

Сегодня премьер-министр Турции Реджеп Тайип Эрдоган приезжает в Азербайджан, где вместе с президентом Ильхамом Алиевым будет председательствовать на заседании Совета стратегического сотрудничества. Они планируют подписать пять двухсторонних соглашений, а также обсудить проблемы политики, экономики, военного сотрудничества и нагорно-карабахского урегулирования.

Активную внешнюю политику на Кавказе Анкара начала проводить практически сразу после развала Советского Союза. Турция признала независимость Азербайджана на месяц раньше, чем независимость остальных бывших советских республик. В Анкаре царила своеобразная эйфория по поводу того, что теперь два народа смогут возродить крепкие культурные связи, которые практически утратили свою актуальность в годы советской власти. Однако первая восторженность прошла, и время расставило все по своим местам. Азербайджан по прошествии 20 лет не стал к Турции ближе, чем к России в культурном и ценностном плане, в частности на это повлияла политика Анкары в ходе урегулирования нагорно-карабахского конфликта.

Азербайджан никогда никого, включая Анкару, не просил непосредственно вмешиваться в конфликт. Единственное, на что могли возлагать надежду лидеры Азербайджана, это попытка со стороны Турции донести до мира через свои западные связи азербайджанскую точку зрения на конфликт. Ведь практически весь западный мир встал на сторону Армении в конфликте в начале 1990-х. Изначально Турция заняла нейтральную позицию, что позволяло ей выступать в качестве одного из посредников. Было проведено несколько раундов переговоров, а министр иностранных дел Турции Хикмет Четин приложил максимум усилий, чтобы привлечь внимание США к конфликту.

Однако нейтральное отношение Турции продлилось недолго. В конце февраля 1992 года в городе Ходжалы произошли кровавые погромы азербайджанского населения. В Анкаре были проведены массовые антиармянские демонстрации. Население требовало от турецкого правительства военного вмешательства в конфликт на стороне Азербайджана. Власти не могли игнорировать выступления людей, и вскоре была выработана новая проазербайджанская позиция.

Новые атаки Армении, фотографии тысяч азербайджанских беженцев, покидающих свои дома, оккупация азербайджанских территорий и мягкая, фактически нейтральная позиция официальной Анкары – все это вызывало критику со стороны турецкой прессы и оппозиции в адрес правительства, которое ставило амбициозные цели по восстановлению своего регионального лидерства на Кавказе и Средней Азии. 4 марта 1992 года оппозиция потребовала направить войска к границе с Арменией. Правительство не могло не реагировать на критику.

В начале марта Анкара объявила о досмотре всех самолетов, направлявшихся в Армению через территорию Турции. Кроме того, Турция не пропускала через свою территорию помощь для Армении, тем самым усиливая экономическое эмбарго против нее. К середине марта 1992 года премьер-министр Турции Сулейман Демирель не исключал даже военного вмешательства на стороне Азербайджана.

Однако существовал ряд сдерживающих факторов, которые не позволили Турции предпринять каких-либо решительных действий в этом конфликте. Во-первых, Турция серьезно зависела от американской помощи в борьбе с Рабочей партией Курдистана в юго-восточной Анатолии. Благодаря серьезному армянскому лобби в Конгрессе США Америка, сохраняя нейтралитет, фактически выступала на стороне оккупантов. То же армянское лобби легко могло убедить Конгресс сократить помощь туркам в борьбе с курдскими террористами в случае, если бы Анкара вмешалась в нагорно-карабахский конфликт или приняла другие решительные проазербайджанские меры.

Во-вторых, в то время Анкара активно пыталась добиться вступления в Европейский союз, по мнению которого страна развивала демократию недостаточно быстрыми темпами. Если бы Турция предприняла военную авантюру на Кавказе, она бы дорого заплатила за это на европейском фронте. Европа требовала от турок нормализации отношений с Арменией, что было бы невозможно в условиях участия Турции в армяно-азербайджанском конфликте. Плюс ко всему, стабильность в регионе была необходима для строительства новых нефте- и газопроводов, которые должны были вывести каспийские и среднеазиатские энергоресурсы на европейские рынки через территорию Турции, что повысило бы ее значимость в глазах Европы.

В-третьих, Турции жизненно необходимо было поддерживать хорошие отношения с Россией в экономическом плане даже больше, чем в политическом. После распада СССР Российская Федерация превратилась в привлекательный рынок, на который тут же стали проникать турецкие компании. Товарооборот между Турцией и Россией в 1992 году был в несколько раз больше, чем товарооборот Турции с Азербайджаном и среднеазиатскими странами вместе взятыми. К тому же, Россия поставляла Турции оружие для борьбы с Рабочей партией Курдистана. Военная помощь Азербайджану означала бы для Анкары серьезное ухудшение отношений с Россией, что было для нее абсолютно невыгодно.

Не давала Турции активно действовать на карабахском фронте и ситуация с Северным Кипром. Несмотря на то, что случаи с Карабахом и Кипром абсолютно разные, турки не забыли, какую негативную реакцию со стороны мирового сообщества вызвало их вмешательство в 1974 году в кипрский конфликт.

И наконец, не осталось без внимания и печальное прошлое Османской империи, в частности события 1915 года в Восточной Анатолии. Еще в 1970-х армянская диаспора начала настаивать на признании тех событий геноцидом армян. Анкара боялась, что любые активные действия Турции на карабахском направлении будут расценены влиятельной западной армянской диаспорой как новая попытка геноцида армянского населения, что приведет к ухудшению отношений со всем цивилизованным миром и поставит Турцию в ситуацию изоляции. Стоит отметить, что в течение многих десятилетий турки расплачивались за свое османское прошлое - армянские террористы убили много турецких дипломатов, однако на Западе не было принято обращать на это внимание. Таким образом, Турции во избежание обострения отношений со своими западными партнерами приходилось открыто показывать свой относительно доброжелательный настрой по отношению к независимой Армении. Это делало невозможным острую антиармянскую и проазербайджанскую позицию Турции в карабахском конфликте. Сулейман Демирель, пытаясь успокоить общественность, разъяренную бойней в Ходжалы, утверждал, что военное вмешательство Турции на стороне Азербайджана приведет лишь к тому, что весь мир окончательно встанет на сторону Армении.

Реакция азербайджанской стороны на позицию Турции была двойственной. С одной стороны, азербайджанское население было разочаровано Анкарой, которая еще недавно заявляла о воссоединении братских народов и всесторонней помощи. С другой стороны, официальный Баку понимал значимость сдерживающих факторов для турецких властей. Однако авторитет Турции в наибольшей степени подорвала неудавшаяся энергетическая сделка между Анкарой и Ереваном в ноябре 1992 года. Основным рычагом давления на Армению было энергетическое эмбарго. И хотя сделка не состоялась, осадок от ее возможности в сознании азербайджанского населения остался. Пассивную позицию Турции в нагорно-карабахском конфликте более или менее они понимали, но оправдать необходимость сотрудничества с их врагом азербайджанцы не могли. Вскоре Азербайджан понял, что Турции не хватает ни сил, ни политической воли, чтобы выступать в качестве его защитника на международной арене.

Таким образом, армяно-азербайджанский конфликт вокруг Нагорного Карабаха развеял иллюзии некоторых турецких официальных лиц о легком завоевании симпатий и авторитета на постсоветском пространстве со стороны «братских народов». Учитывая запутанные отношения Анкары с Америкой, Европой, Россией, странами Ближнего Востока, Турция не могла проводить полностью независимую внешнюю политику в регионе.

Вместе с тем в Анкаре не раз заявляли о желании более активно подключиться к процессу карабахского урегулирования и выступить в роли посредника. Вероятно, в ходе сегодняшней встречи в Габале премьер Эрдоган и президент Алиев вновь коснутся этой болезненной темы и «сверят часы» с учетом последних событий в процессе урегулирования.