Иранский фактор на Южном Кавказе

21-22 января 2011 года прошел очередной раунд переговоров по разрешению иранского ядерного кризиса. В качестве его основных участников выступили верховный представитель Европейского союза (ЕС) по иностранным делам и политике безопасности Кэтрин Эштон и секретарь Высшего совета национальной безопасности Исламской Республики Иран (ИРИ) Саид Джалили. В процессе переговоров приняли участие представители «шестерки» международных посредников (пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН и Германии) по урегулированию иранской ядерной проблемы.

Эти переговоры имели ряд особенностей. Во-первых, они прошли в Стамбуле, чего не случалось ранее. Это можно расценить как серьезную внешнеполитическую победу Тегерана в условиях все более нарастающей его политической изоляции. Ведь именно Турция оказала ИРИ в 2010 году столь необходимую поддержку, согласившись в мае принять на «ответственное хранение» иранский низкообогащенный уран (НОУ) с целью его последующего обмена на ядерное топливо для Тегеранского исследовательского реактора, а в июне отказавшись поддержать резолюцию 1929 Совета Безопасности ООН, на основании которой против Ирана были введены новые, достаточно жесткие политические и финансово-экономические санкции.

Во-вторых, перед проведением переговоров Тегеран пытался внести раскол в ряды международных посредников. Для этого постоянный представитель Ирана при Международном агентстве по атомной энергии (МАГАТЭ) Али Асгар Солтание предложил своим коллегам из России и Китая, а также руководству ЕС посетить предприятия по обогащению урана в Натанзе и строящийся исследовательский тяжеловодный реактор в Араке. Но эти ядерные объекты и так хорошо контролируются инспекторами Агентства, поэтому их посещение ничего не давало, кроме кажущейся открытости иранской ядерной программы. Учитывая это, 7 января от своего участия в этом мероприятии отказался ЕС. Спустя неделю аналогичное решение приняли Китай и Россия. В целесообразности такого визита удалось убедить только дипломатов Венесуэлы и Сирии, а также представителей «Группы 77» развивающихся государств, Движения неприсоединения и Лиги арабских государств, которые посетили указанные ядерные объекты 16 января. Представители же «шестерки» международных посредников и ЕС провели встречу в Лондоне, где согласовали свои позиции по иранской ядерной проблеме.

В-третьих, за четыре дня до начала переговоров состоялся телефонный разговор президентов Дмитрия Медведева и Махмуда Ахмадинежада, в ходе которого была подтверждена важность расширения двустороннего сотрудничества, в первую очередь в сфере топливно-энергетического комплекса и транспорта. В контексте обмена мнениями по иранской ядерной проблеме было отмечено значение предстоящей встречи в Стамбуле. 19 января 2010 года в Москве состоялись переговоры на уровне заместителей министров иностранных дел между Мохаммадом Мехди Ахунд-заде и Сергеем Рябковым. Во время этой встречи стороны отметили важность коллективного участия в решении проблем уничтожения оружия массового уничтожения (ОМУ), а также полной и недискриминационной реализации международных конвенций в этой сфере. В частности, Сергей Рябков отметил, что Россия одинаково с Ираном мыслит по широкому спектру региональных и международных вопросов. Подразумевалось, по-видимому, военное присутствие НАТО вблизи национальных границ. Нежелательность этого является очевидной для обеих сторон.

В-четвертых, в преддверии переговоров посольство ИРИ в РФ развернуло мощную информационную кампанию с целью показа исключительно мирной направленности иранской ядерной программы. В целом иранская сторона сделала многое перед проведением в Стамбуле очередного раунда переговоров. Но эффективность такой деятельности оказалась достаточно низкой. Основная причина этого состоит в том, что ИРИ, скрывавшей до последнего времени истинные масштабы своей ядерной программы, уже никто не верит. В этом убедил факт тайного строительства с 2006 года в Фордо, вблизи священного для шиитов города Кум, очередного объекта по обогащению урана. Кроме того, иранская ядерная программа экономически плохо обоснована. В ИРИ имеется единственный энергетический реактор на Бушерской атомной электростанции, для которого Россия готова поставлять ядерное топливо в течение всего его срока службы. Действующие исследовательские реакторы не требуют столь масштабной деятельности. Их невысокие потребности в ядерном топливе могут быть легко удовлетворены за счет импорта в случае выполнения ИРИ своих обязательств по Договору о нераспространении ядерного оружия как безъядерного государства. Для этого достаточно соблюдать Дополнительный протокол (1997 года) и измененный код 3.1 к Соглашению с МАГАТЭ о применении гарантий. Однако иранская сторона упорно отказывается это делать, что на фоне ускоренно развивающейся ракетной программы, крайне провокационной внешней политики и чрезмерных региональных амбиций создает не только у мировых держав, но и у близлежащих соседей обоснованные опасения о проведении в ИРИ военно-прикладных исследований в ядерной области. Постоянное затягивание Тегераном процесса переговоров и его излишне жесткая (неуступчивая) позиция только усиливают такие опасения.

Учитывая вышеизложенное, международная изоляция ИРИ все более усиливается. Это подталкивает иранское руководство к активизации своей внешней политики на региональном уровне. При этом основное внимание уделяется не арабским государствам Персидского залива, а Афганистану, Центральной Азии и Южному Кавказу, где исторически влияние Ирана было значительным. Насколько это критично для национальных интересов Российской Федерации и не приведет ли такая активность ИРИ к постепенному вытеснению Москвы из стратегически важных для нее регионов? Актуальность этого вопроса для нашей страны не вызывает сомнений, что требует проведения тщательного и глубокого анализа. Решить эту задачу достаточно сложно, что вынуждает сосредоточиться только на Южном Кавказе с целью показа основных тенденций взаимоотношений Ирана с расположенными в регионе государствами с исторической, политической и экономической точек зрения.

Исторический аспект
На протяжении веков Иран оказывал значительное влияние на Южный Кавказ, через который проходили торговые пути с Востока в Европу и из Европы на Восток. Свое право на это он отстаивал в ожесточенной борьбе с Османской Турцией и Российской империей. Религиозный фактор только усиливал противоборство: в отличие от турок-суннитов правившие Ираном в XVI – первой половине XVIII века Сефевиды были фанатичными шиитами, огнем и мечом насаждавшими свою веру. В этих условиях русские остро ощущали свой моральный долг по защите братьев-христиан (армян, грузин и осетин) от чуждой им веры.

Многочисленные войны Сефевидского Ирана и Османской Турции велись с переменным успехом. Окончательная, хотя далеко и не полная победа была на стороне турок-османов. Тем не менее в основном сохранял свою силу подписанный в 1555 году в городе Амасья мирный договор, согласно которому области Западной Грузии – Имеретия, Менгрелия и Гурия перешли в сферу влияния османов, а ее восточные области – Месхия, Картли и Кахетия попали под власть сефевидов. Аналогично на западную и восточную части воюющие державы поделили Армению, что позволило сефевидам создать беглярбегство Чухур-Саад со столицей в Эривани (Ереван), в состав которого вошла территория нынешней Нахичеванской автономной республики. Современный Азербайджан в то время являлся составной частью Сефевидского Ирана.

В XVII веке влияние Ирана на восточную часть Южного Кавказа необычайно возросло. Так, в 1633 году в Карли стал править иранский ставленник, исповедовавший ислам, Ростом-хан из династии Багратионов. Прежний царь – Теймураз был свергнут из-за попытки союза с Россией. Ростом-хан всячески демонстрировал шаху покорность и способствовал распространению в Восточной Грузии иранских обычаев. Что касается Восточной Армении, то и здесь власть иранских шахов не имела границ. Так, по приказу Аббаса I во внутренние области Ирана были переселены 250 тыс. армян, которые стали национальным меньшинством на своей исторической родине. Таким же путем на территорию Ирана тогда попали более 200 тыс. грузин, в основном из Кахетии.

С конца XVII века начался закат династии Сефевидов, что привело к постепенному освобождению Южного Кавказа от иранского влияния. Надир-шах смог остановить этот процесс, но в дальнейшем возникли междоусобицы, которые привели к власти вначале династию Зендов, а затем Каджаров. Последним удалось несколько стабилизировать ситуацию в стране; но в целом их эпоха была временем упадка, военных поражений, полного государственного бессилия и превращения страны в полуколонию европейских держав.

Русско-иранское противостояние
Оно также имеет давнюю историю. Его начало можно отнести к середине XVII века, а завершение к 1830-м годам. В этих хронологических рамках можно выделить пять этапов:
– русско-иранский локальный конфликт (1651–1653 годов), обусловленный стремлением Сефевидского Ирана подчинить себе Северный Кавказ;
– «персидский поход» Петра I (1722–1723 годов), вызванный желанием молодой Российском империи пробить «окно на Восток»;
– ограниченная русско-иранская война (1796 года), основополагающей причиной которой стала вторичная попытка закрепления России на побережье Каспийского моря;
– крупномасштабная русско-иранская война (1804–1813 годов), как расширение зоны влияния России на Южном Кавказе после включения в состав империи Восточной Грузии;
– итоговая русско-иранская война (1826–1828 годов), обусловленная тщетными попытками угасающей иранской державы вернуть отобранные Россией кавказские территории.

Согласно Гюлистанскому мирному договору, положившему конец русско-иранской войне 1804–1813 годов, ханства Карабахское, Гянджинское, Шекинское, Ширванское, Дербентское, Кубинское, Бакинское и часть Талышинского с крепостью Ленкорань отошли к России. Помимо этого Иран отказался от всяких притязаний на Дагестан, Восточную Грузию, Менгрелию, Имеретию, Гурию и Абхазию. России было предоставлено исключительное право иметь свой военный флот на Каспии, а купцы обеих стран получали право свободной торговли.

Подписанный в феврале 1828 года Туркманчайский трактат предоставил русским капитуляционные права, то есть преимущества над иранцами на территории их собственной страны. К Российской империи отошли территории Нахичеванского ханства, Ордубадского округа и Эриванского ханства. Иран обязывался уплатить военную контрибуцию в размере 20 млн. руб. серебром – огромную по тем временам сумму. Стороны обменивались миссиями на уровне послов.

Сразу после взятия русскими войсками Эриванского ханства российские армяне предложили образовать автономное армянское княжество под русским протекторатом. Вместо этого император Николай I одобрил план создания Армянской области со столицей в Эривани и русскими управляющими. В Армянскую область вошли земли Эриванского и Нахичеванского ханств и Ордубадского округа, что примерно соответствует нынешней территории Республики Армения и Нахичеванской автономной республики.

Согласно ст. 15 договора предусматривалось беспрепятственное переселение в Россию жителей иранского Азербайджана. Иранское правительство пыталось воспрепятствовать этому. Тем не менее от 60 до 100 тыс. армян тогда перешло за реку Аракс, разместившись на территориях ханств Эриванского, Карабахского и Нахичеванского. Это стало еще одной предпосылкой для возникновения в будущем карабахской проблемы.
Существенную роль как в заключении выгодного для России договора, так и в организации переселения армян сыграл Александр Грибоедов, который в 1828 году был назначен министром-резидентом (послом) в Тегеран. По-видимому, он многое смог бы сделать и в дальнейшем, но по прибытии в Тегеран был убит иранскими религиозными фанатиками при косвенном участии со стороны англичан. Возникший дипломатический скандал удалось уладить – в том числе и богатыми дарами из сокровищницы персидских шахов (в их числе был и хранящийся ныне в Алмазном фонде РФ алмаз «Шах»).

На протяжении всего XX века влияние Тегерана на Южном Кавказе было незначительным. Российская империя, а потом Советский Союз не только полностью контролировали эти территории, но и оказывали существенное влияние на северную часть Ирана, что дважды привело к угрозе ее аннексии. Эта ситуация принципиально изменилась в начале 1990-х годов, когда произошел распад Советского Союза. Иранское, как, впрочем, и турецкое руководство попытались взять Южный Кавказ под свой контроль. Наиболее благоприятные условия для этого наблюдались в тюркоязычном Азербайджане, большинство населения которого были шиитами. К середине 1990-х годов Анкара смогла добиться на этом направлении значительного успеха ввиду этнической близости и безусловной поддержки Баку по вопросу территориальной принадлежности Нагорного Карабаха. Тегеран, в свою очередь, поддержал Ереван, не допустив полной транспортной блокады Армении.

Взаимоотношения с Арменией
В настоящее время армяно-иранские отношения развиваются достаточно успешно. В конце 2008 года началась поставка в Армению иранского природного газа по газопроводу Тебриз–Мегри–Каджаран–Арарат мощностью до 2,6 млрд. куб. м газа в год. Оплата за полученный газ осуществляется поставками в ИРИ электроэнергии. Общая стоимость проекта, в реализации которого участвовала российская компания «Газпром», составила 250 млн. долл. Ранее Армения получала природный газ только из России транзитом через Грузию.
Между Арменией и Ираном уж действуют две высоковольтные линии электропередач, посредством которых осуществляются сезонные взаимоперетоки электроэнергии. Сейчас рассматривается сооружение еще одной такой линии напряжением в 400 кВ. Стоимость этого проекта составляет около 100 млн. евро.
Между странами построена одна и строятся еще две современные шоссейные дороги, подписано соглашение о прокладке из Ирана в Армению железной дороги. По предварительным данным, стоимость последней составит 1,8 млрд. долл., из которых 1,4 млрд. предоставит Иран, а оставшуюся часть – ОАО «Российские железные дороги». Срок реализации этого проекта составит пять лет при ежегодном объеме перевозок 3–5 млрд. тонн. В дальнейшем планируется его увеличение до 10 млрд. тонн. Потребность в этом может возникнуть после открытия Прикаспийской железной дороги и аналогичной дороги Иран–Пакистан, что позволит Армении выйти на индийский, центральноазиатский и российский рынки.
ОАО «Газпром» готово участвовать в строительстве ирано-армянского нефтепродуктопровода и терминала жидкого топлива мощностью до 1,5 млн. тонн, что имеет важное значение для обеспечения Армении топливом. В рамках двустороннего сотрудничества планируется также сооружение Мегринской ГЭС. Стоимость указанных проектов составляет около 500 млн. долл.
Тем не менее в 2009 году ирано-армянский товарооборот сократился на 35%, составив в январе–ноябре 138 млн. долл. При этом объем экспорта из Армении в Иран не превысил 17 млн. долл. В условиях действия в отношении Тегерана уже шести резолюций Совета Безопасности ООН, а также односторонних санкций США, Европейского союза и ряда ведущих государств достаточно сложно говорить о существенном увеличении двустороннего товарооборота даже в случае подписания договора о свободной торговле.
Стремясь к укреплению своих политических и экономических позиций в Армении, Исламская Республика Иран не раз предлагала Еревану на экспорт стрелковое оружие и боеприпасы, минометы, реактивные системы залпового огня, снаряжение и другое имущество. Однако реальное военно-техническое сотрудничество ограничивалось поставками иранского вещевого имущества и продуктов питания длительного хранения для вооруженных сил Армении. После принятия в июне 2010 года резолюции 1929 Совета Безопасности ООН возможности для такого сотрудничества еще более сузились.
По некоторым данным, между Ираном и Арменией существует договор о сотрудничестве на случай войны. В соответствии с этим договором в военное время ИРИ обеспечивает тыл Армении, а Ереван препятствует блокаде иранской территории и не допускает нанесения вооруженного ударов по ИРИ с этого направления. Реализуемость такого договора вызывает серьезные сомнения, особенно в случае американо-иранского конфликта. В Ереване слишком дорожат своими отношениями с Вашингтоном и не исключают саму возможность вступления в НАТО. Именно поэтому, несмотря на членство в Организации Договора о коллективной безопасности, Армения тесно взаимодействует, начиная с 1994 года, с НАТО в рамках программы «Партнерство во имя мира», а с 2005 года в рамках Индивидуального плана действий партнерства (Individual Partnership Action Plan). Армянские военнослужащие до октября 2008 года участвовали в миротворческой операции в составе коалиционных сил в Ираке, а сейчас под руководством НАТО несут службу в Косово и Афганистане. Помимо этого, любая форма поддержки нынешнего иранского руководства неминуемо приведет к ухудшению отношений Армении с Западом в целом и резко уменьшит финансовую помощь, в первую очередь со стороны родственных диаспор Франции и США.
В то же время следует учитывать ту позитивную роль, которую ИРИ сыграла при урегулировании вооруженного карабахского конфликта. В частности, 7 мая 1992 года в Тегеране было подписано Совместное заявление глав государств Исламской Республики Иран, Азербайджанской Республики и Республики Армения. Согласно этого документа стороны договорились, что в течение недели по прибытии в регион специального представителя президента ИРИ Махмуда Ваези, после проведения переговоров с заинтересованными сторонами и при поддержке глав государств Азербайджана и Армении, произойдет прекращение огня и одновременно откроются все дороги для свободного перемещения грузов.
После перехода карабахского конфликта в военную стадию иранское руководство столкнулось с давлением общественного мнения собственного населения, особенно со стороны чрезвычайно многочисленной азербайджанской диаспоры. Особенно такое давление усиливалось во время неудач вооруженных сил Республики Азербайджан.

Этому препятствовало стремление Тегерана использовать карабахскую проблему для усиления своей роли на международной арене и опасения, что вооруженный конфликт может перекинуться на иранскую территорию. По-видимому, присутствие в Иране многочисленной и влиятельной армянской общины (многие ее представители работают в банковской и торговой сфере) сыграло свою роль, так как в самый тяжелый период 1992-1994 годов Иран сохранил для Армении свою границу открытой, воспрепятствовав полной блокаде этой страны.

Далее, в период 1994-1997 годов, Тегеран принимал как минимум опосредованное участие в урегулировании карабахского конфликта, взаимодействуя по дипломатическим каналам с Россией. Позднее, после формирования института сопредседательства Минской группы ОБСЕ с участием России, США и Франции, активность Ирана на этом направлении снизилась. Тем не менее, Тегеран продолжает предлагать свои услуги в качестве посредника при урегулировании карабахской проблемы. Так, 19 февраля 2010 года посол ИРИ в Республике Армения Сейед Али Сагайан подтвердил необходимость мирного урегулирования этой проблемы и выразил готовности иранской стороны внести свой вклад в налаживание отношений между Арменией и Азербайджаном. Одновременно он заявил, что Иран, как страна, имеющая общие границы с Нагорным Карабахом, имеет свое видение в отношении состава миротворческих сил, которые могут быть размещены на этих территориях. Для России это имеет особое значение ввиду стремления ряда государств к развертыванию в зоне конфликта миротворческого контингента НАТО.

Учитывая стремление Тегерана выступить в качестве посредника при урегулировании карабахской проблемы, Ереван хотел бы с его помощью расширить формат переговоров за счет представителей Нагорно-Карабахской Республики. По мнению Армении, только это сделает посредничество Ирана эффективным.

В качестве еще одного положительного примера ирано-армянского взаимодействия можно рассматривать факт принятия в октябре прошлого года Программы действий в рамках сотрудничества в сферах образования, науки и технологий на 2010-2013 годы. В рамках этой программы будет осуществляться двусторонний обмен студентами и аспирантами. Началась работа по признанию в ИРИ дипломов некоторых вузов Армении.

Ирано-азербайджанские отношения
Сразу после распада Советского Союза Тегеран попытался расширить свое влияние на территорию Республики Азербайджан. Для этого иранские власти существенно облегчили условия пересечения границы, открыли прямое авиационное и автобусное сообщение между азербайджанскими провинциями ИРИ и районами соседнего государства и санкционировали двусторонние связи на местном уровне в области торговли, образования, научных исследований и экономического сотрудничества. Помимо этого, Иран содействовал вступлению Азербайджана в региональные организации, оказывал экономическую и гуманитарную помощь, пытался стать посредником в урегулировании карабахской проблемы. В тот период, который продолжался до 1994 года, между Баку и Тегераном развивались доброжелательные, конструктивные и взаимовыгодные отношения. Однако в Тегеране боялись роста азербайджанского сепаратизма, поэтому иранское руководство отказалось от приема азербайджанских беженцев из Нагорного Карабаха и прилегающих к нему районов, но не препятствовало их транзиту через собственную территорию.

Позднее между ИРИ и Республикой Азербайджан стали нарастать противоречия, что могло привести к глубокому политическому кризису. Для этого были следующие причины.
1. Серьезное недовольство в Тегеране вызвало решение Баку об изменении маршрута нефтепровод Баку-Джейхан. Первоначально его планировалось строить не по грузинской, а по иранской территории (такой маршрут является экономически более выгодным). Это решение было принято под внешним давлением со стороны США и в силу ряда других причин, что привело к определенному охлаждению ирано-азербайджанских отношений.
2. 11 ноября 1994 года Азербайджан согласился продать Иранской национальной нефтяной компании (National Iranian Oil Company) 25% акций Азербайджанской международной операционной компании (Azerbaijan International Operating Company). Однако уже через несколько месяцев, под давлением США, иранская компания была исключена из международного консорциума. Позднее, в качестве компенсации, Тегерану было предложено 10% участие в эксплуатации шельфового газоконденсатного месторождения Шах-Дениз, но это уже не могло остановить нарастающую напряженность в двусторонних отношениях. Как следствие, ИРИ попыталась воспрепятствовать строительству из Азербайджана экспортных нефтепроводов, а также проведению его геологоразведывательных и эксплуатационных работ в Каспийском море. Конечно, это не смогло помешать строительству широко поддержанного Западом нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан, но убедило иранское руководство в необходимости создания собственных транспортных коридоров для экспорта нефти и природного газа из Каспийского региона. В настоящее время один из путей транзита туркменского газа сейчас проходит по территории ИРИ.
3. Ускорился процесс укрепления американо-азербайджанских отношений, что создавало потенциальную угрозу иранским национальным интересам, в первую очередь на Каспийском море. В качестве ответной меры, Тегеран стал активно развивать отношения с Ереваном. Однако на официальном уровне иранское руководство продолжало осуждать агрессию Армении против Азербайджана.
Восстановление партнерских отношений между Баку и Тегераном началось в 1997 году, после прихода к власти в ИРИ президента Мохаммада Хатами. Иранское руководство стало проводить на Южном Кавказе более сбалансированную внешнюю политику, уделяя основное внимание сферам энергетики и транспорта. Однако существенные межгосударственные трения еще сохранялись, что привело, например, в июне 2001 года к угрозе нападения иранского военного корабля на судно, которое выполняло в Каспийском море геологоразведку в интересах Азербайджана.
Активизировать двустороннее сотрудничество на политическом уровне удалось только в 2002 году, после официального визита в Иран президента Республики Азербайджан Гейдара Алиева. Главным итогом визита стало возобновление диалога по такому спорному вопросу, как статус Каспийского моря. Одновременно был принят ряд документов о сотрудничестве в сфере дорожного строительства, таможенного контроля, транспорта и коммуникаций, культуры и спорта. Достигнутый уровень взаимопонимания помог урегулировать ситуацию, связанную с фактом нарушения иранским военным самолетом летом 2003 года воздушной границы Республики Азербайджан.
Дальнейшее развитие двустороннего диалога на высшем уровне произошло в январе 2005 года, когда состоялся первый визит в ИРИ нового азербайджанского президента Ильхама Алиева. В рамках этого визита было сделано совместное политическое заявление и подписаны двусторонние соглашения. В частности, стороны договорились соединить железнодорожные сети двух стран, построить автомагистраль Баку–Астара и соорудить ГЭС на пограничной реке Аракс. Кроме этого, было открыто генеральное консульство Азербайджана в Тебризе.
С этого времени стало развиваться двустороннее экономическое сотрудничество в энергетической, торговой, сельскохозяйственной и промышленной областях. В частности, Азербайджан в зимний период поставляет в северные провинции ИРИ природный газ, а в летний – электроэнергию. Кроме того, осуществляется ирано-азербайджанское сотрудничество по вопросам борьбы с транзитом наркотиков, приграничного (прибрежного) контроля и обмена заключенными. Этому способствуют те представители азербайджанской диаспоры в ИРИ, которые работают в органах исполнительной власти государственного и регионального уровня.
Вместе с тем следует отметить, что потенциал азербайджано-иранского экономического сотрудничества остается нереализованным (в 2009 году двусторонний товарооборот составил всего 550 млн. долл.). Изменить эту ситуацию достаточно трудно ввиду стремления Баку к независимости от своего южного соседа. Об этом свидетельствует факт подписания летом прошлого года договора о транзите в Нахичеванскую автономную республику азербайджанского природного газа через Турцию. Ранее для этих целей использовался иранский газ.
Несмотря на существенное улучшение ирано-азербайджанских отношений в последние годы, на них по-прежнему действуют следующие негативные факторы. Во-первых, Тегеран продолжает активно сотрудничать с Ереваном, что создает серьезную брешь в транспортной блокаде армянской территории и объективно отодвигает на будущее решение карабахской проблемы.
Во-вторых, права огромной азербайджанской диаспоры (по некоторым оценкам, ее численность составляет 20 млн. чел., что превышает 25% всего населения страны) в ИРИ постоянно ограничиваются.
В-третьих, Республика Азербайджан поддерживает тесные отношения с основным иранским внешним противником – США, что неизбежно приводит к дополнительным трениям в ирано-азербайджанских отношениях, в частности по вопросу размещения на Южном Кавказе американских военнослужащих. Так, в конце апреля 2009 года в Баку побывал командующий транспортными войсками США Данкан Макнабб, который познакомился с дорожно-транспортными коммуникациями Азербайджана. И это не было случайным, так как на бывших советских военных базах в Кюрдамире, Насосной и Гюлли с весны 2006 года размещены так называемые «временно дислоцированные мобильные силы» в составе от 750 до 1300 солдат и офицеров. По официальной версии эти военнослужащие, численность которых может быть увеличена как минимум вдвое, обеспечивают защиту азербайджано-грузинского участка нефтепровода Баку – Тбилиси – Джейхан. В реальности, они могут использоваться для более широкого круга задач, в том числе связанных с возможным военным противоборством США и ИРИ.
В-четвертых, развиваются взаимоотношения Азербайджана с иранским региональным противником – Израилем. О болезненности этого процесса свидетельствуют следующие факты:
- в мае 2009 года в Тегеране узнали о предстоящем визите в Баку президента Государства Израиль Шимона Переса; с целью воспрепятствования этому начальник генерального штаба ИРИ Хасан Фирузабади заявил, что такой визит осложнит ирано-азербайджанские отношения, и порекомендовал закрыть посольство Израиля в Республике Азербайджан;
- в апреле 2010 года меджлис (парламент) ИРИ рассмотрел специальный доклад о проникновении Израиля в страны Южного Кавказа; пока трудно понять насколько такое проникновение реально осуществляется, тем не менее в 2008 году в министерстве иностранных дел этой страны было создано специальное подразделение по работе со странами Южного Кавказа.
В-пятых, весной 2007 года Баку присоединился к введенным против Тегерана санкциям со стороны Совета Безопасности ООН. Поводом для этого стало нарушение иранскими военными вертолетами в феврале того же года воздушного пространства Республики Азербайджан (в течение 20 минут они находились над азербайджанским городом Астара). Как следствие, правительство Азербайджана заблокировало финансовые и банковские счета 13 иранских компаний и 15 физических лиц, которые способствовали развитию ядерных и ракетных программ ИРИ. В дальнейшем, опасаясь односторонних санкций со стороны США и их союзников, Азербайджан стал ограничивать продажу в Иран нефти и нефтепродуктов.
В-шестых, неопределенность статуса Каспийского моря серьезно затрудняет эксплуатацию его ресурсов (в первую очередь речь идет о разделе морского шельфа, богатого запасами углеводородного сырья; водную поверхность за исключением согласованного размера территориальных вод предполагается использовать совместно). Основная причина нерешенности этого вопроса обусловлена крайне неуступчивой позицией Тегерана, что создает условия для возможного вооруженного конфликта между Тегераном и Баку.
В советское время морская граница с Ираном проходила по линии Астара (Азербайджан) и Хасан-Куль (Туркменистан), что позволяло ему контролировать всего 11% поверхности Каспийского моря. В начале 1990-х годов Тегеран, воспользовавшись отсутствием в советско-иранских соглашениях 1921 и 1940 годов соответствующих положений, попытался расширить подконтрольную ему часть моря до 50%. Потерпев неудачу, Иран стал говорить о разделении Каспийского моря на пять равных секторов – по 20% для каждого прибрежного государства. Такой подход принципиально не устраивает Баку, выступающего за раздел моря по срединной линии, что позволяет Ирану контролировать 14% морского дна (на 3% больше, чем в советское время). В случае же принятия иранского варианта Азербайджан потеряет треть своего морского шельфа, включая нефтяные месторождения Алов, Араз и Шарг, запасы которых оцениваются в 6,6 млрд. баррелей нефти. Ситуация усугубляется провокационной политикой Тегерана, который проводит самостоятельные разведывательные работы в южных, спорных с Азербайджаном областях Каспийского моря.
В-седьмых, ИРИ и Республика Азербайджан как страны, осуществляющие экспорт и транзит углеводородного сырья, являются конкурентами на европейском рынке. В частности, подключения Ирана к проекту Набукко существенно снижает возможности Азербайджана по транзиту природного газа. С другой стороны, строительство по дну Каспийского моря Транскаспийского газопровода ограничит объемы поступления иранского газа в Европу, а Трансафганского – поставит под вопрос необходимость сооружения газопровода «Мир» (Иран-Пакистан-Индия).

Взаимоотношения с Грузией
О существенном сближении взаимоотношений между Ираном и Грузией свидетельствует подписанное 3 ноября 2010 года соглашение о безвизовом режиме, согласно которому граждане обеих стран смогут ездить друг к другу на срок до 45 дней без оформления виз. Ратификация этого документа законодательными органами обеих государств предполагается уже в 2011 году. Помимо этого, открыто генеральное консульство ИРИ в Батуми и возобновлено прямое авиасообщение между Тбилиси и Тегераном, прерванное в 2000 году. Со стороны Грузии этому способствовало не столько увеличение в два с половиной раза количества иранских туристов или ожидание крупных инвестиций, сколько фактический отказ ИРИ от признания независимости Абхазии и Южной Осетии, явное охлаждение российско-иранских отношений и факт проживания в ИРИ не менее 300 тыс. грузин. Иранская сторона, по-видимому, таким образом старается ослабить нарастающую политическую и экономическую изоляцию, расширить влияние на Южном Кавказе и не допустить вполне возможного военного удара США/НАТО с этого направления.
Однако ирано-грузинский товарооборот по-прежнему мал (ИРИ обеспечивает менее 1% общего объема импорта Грузии). Это создает неустойчивость в развитии двусторонних отношений, что усугубляется отсутствием общих границ и сохранением труднопреодолимых различий в области культуры, религии и языка. Помимо этого, США как основная военно-политическая и финансовая опора нынешнего грузинского руководства будут всячески блокировать развитие таких отношений.
В качестве других факторов, негативно влияющих на развитие ирано-грузинских отношений, можно отметить следующие:
а) создание транспортного маршрута через Грузию и Азербайджан для доставки вооружений и других грузов в Афганистан;
Пока этот коридор является вспомогательным ввиду необходимости морской перевалки грузов через Каспийское море и наличия других, более удобных транспортных маршрутов. В частности, с апреля 2010 года через российскую территорию пошли американские грузы невоенного назначения для группировки войск в Афганистане. Такой железнодорожный транзит позволяет за девять дней доставлять грузы из порта Риги на Балтике через Россию и Казахстан в город Термез, расположенный на узбекско-афганской границе. В настоящее время около 20% всех невоенных американских грузов для Афганистана следуют по этому безопасному маршруту.
Действует соглашение о транспортировке американских войск и военных грузов в Афганистан через российское воздушное пространство. Оно предусматривает до 4,5 тыс. полетов в год, что позволяет Вашингтону экономить 133 млн. долларов. И даже не заработав в полную силу, оно служит важным резервным маршрутом, дополняющим существующие транспортные коридоры.
Эта ситуация может существенно изменится в случае начала военных действий США против ИРИ. Уже созданный транспортный коридор позволит осуществлять тыловое обеспечение американских ВС, которые, по-видимому, будут развернуты в Грузии и Азербайджане. Как следствие, Тегеран крайне настороженно относится к любым попыткам Вашингтона по созданию вблизи иранских границ соответствующей инфраструктуры.
б) использование грузинской территории для израильского военного удара по иранским ядерным объектам.
В качестве одного из возможного направлений удара военно-воздушных сил (ВВС) Государства Израиль по ИРИ рассматривается северный маршрут, который проходит вдоль сирийско-турецкой границы, далее на восток через Сирию и турецкую часть Курдистана. Такой маршрут имеет низкие политические риски со стороны Дамаска, с которым Тель-Авив не имеет мирного договора, но высокие со стороны Анкары. С военной точки зрения это направление удара является оптимальным, так как Сирия практически не имеет здесь военно-воздушных баз. Однако турецкое противодействие, особенно при возвращении израильской авиации, может быть достаточно сильным, что может потребовать либо достижения негласных соглашений с Анкарой, либо обратного пролета уже над территорией иракского Курдистана. С целью воспрепятствования этому маршруту Турция уже разместила дополнительные средства противовоздушной обороны в непосредственной близости от своей границы с Сирией. Помимо этого, в качестве ответной меры на гибель восьми собственных граждан и одного человека с турецко-американским гражданством, которые в составе «Флотилии свободы» (Gaza Freedom Flotilla) попытались прорвать израильскую блокаду сектора Газа, Анк