Сто лет договору, сформировавшему Восточную Европу

4 июня 1920 года в Большом Трианонском дворце Версаля страны, победившие в Первой мировой войне, и потерпевшая поражение Венгрия как одна из правопреемниц Австро-Венгрии заключили мирный договор. National Review в материале The Forgotten Treaty That Shaped Eastern Europe анализирует, как сказались события столетней давности на сегодняшних реалиях. В Венгрии на автомобилях можно увидеть национальный герб и карту Великой Венгрии, изображающую обширные границы страны до Первой мировой войны. Здесь память об утраченных территориях до сих пор жива. Многие венгры винят Трианонский договор 1920 года, навязавший им послевоенные границы. 

Отмечая столетнюю годовщину договора, следует помнить, что соглашение и его последствия стали одними из самых важных итогов Первой мировой. Трианон и другие договоры, положившие конец Первой мировой войне в Восточной Европе, ознаменовали начало решительного сдвига в политической географии региона. Внезапно, многонациональные королевства стали национальными государствами. Империя Габсбургов была поделена между Польшей, Чехословакией, Королевством  сербов, хорватов и словенцев, Румынией, а также Австрией и Венгрией. Это перекраивание границ по этническому и лингвистическому признаку с некоторыми изменениями сохранилось до наших дней.

Сначала процесс развивался крайне непоследовательно из-за смешения религиозных, этнических и культурных пластов, характеризовавших Восточную Европу до XX века. Президент США Вудро Вильсон наивно надеялся, что старые империи могут быть разделены на этнически целостные государства - он недооценил сложность региона. В 1938 году в Польше было только 68% поляков; боснийцы, сербы, хорваты и словенцы были подданными Королевства Югославии; а чехи и словаки все еще пытались ужиться вместе. Вторая мировая война и ее последствия - уничтожение евреев, изгнание немецких общин из всей Восточной Европы, смещение границ Польши на запад, бесчисленные местные погромы и кровная месть - продолжили работу Трианонского договора. Революции 1989 года и Балканские войны 1990-х годов стали последними этапами этого регионального преобразования.

Мало кто мог предполагать в 1920 году, что договор определит также контуры американской дипломатии. Трианон был продуктом неумелого союза между американским идеализмом и политикой демократической идентичности. Политическим планам Уилсона способствовало энергичное лоббирование со стороны чехов и словаков американского Среднего Запада, которые охотно принимали национальные устремления своих дальних родственников. В то время этот альянс был новым фактором на мировой арене, но подобные сближения повлияли на внешнюю политику США до конца XX века. Сторонники Трианона предопределили коалицию кубинских эмигрантов и  антикоммунистов, которые поддержали эмбарго в отношении Кубы, а также политический союз между американскими евреями и идеологическими сторонниками Государства Израиль.

Трианонский договор стал отправной точкой для понимания современной восточноевропейской политики. Рост националистически настроенных лидеров-популистов, таких как Виктор Орбан в Венгрии и Матеуш Моравецкий в Польше, часто объясняется как внезапное отклонение от обнадеживающих либеральных веяний 1990-х и начала 2000-х годов. Но возрождение национализма имеет гораздо более глубокие корни. Одним из факторов распада советского блока было восстановление национального суверенитета восточноевропейскими сателлитами России. Как писал экономист Всемирного банка Бранко Миланович, революции 1989 года лучше всего понимать как ”революции национального освобождения вследствие разворачивания от многовековой борьбы за свободу, а не как демократические революции”. Подобная тенденция может расстроить пророков конца истории либерализма, которые надеялись, что восточноевропейские страны беспрепятственно примут нравы, политику и институты своих западных соседей. Но, как и ранее Вильсон, идеалисты иногда не понимают фактов на местах.

Сочетание гордости и неустроенности объясняет силу национализма в восточноевропейской политике. Несмотря на давнюю историю, большинство стран региона существует (в той или иной форме) всего сто лет. Революции 1989 года ознаменовали возрождение дремлющей национальной самобытности, когда Советский Союз и коммунистическая Югославия заменили старые имперские державы начала XX века. В этом контексте нынешний политический дрейф региона более понятен. Этнически однородные национальные государства вряд ли будут приветствовать большое количество вновь прибывших. Польша и Венгрия особенно чувствительны к вопросам иммиграции и чрезмерного охвата ЕС, поскольку воспоминания об имперском правлении все еще свежи в памяти. Есть причина, по которой польский национальный гимн открывается печальной, но вызывающей строкой: ”Еще Польша не погибла”.

Через сто лет после подписания Трианонского договора последствия Первой мировой войны продолжают ощущаться по всей Восточной Европе. Синий и золотой флаг венгероговорящего меньшинства Трансильвании гордо развевается у здания венгерского парламента в Будапеште. Румыны объявили 4 июня, годовщину Трианона, который подарил им Трансильванию за счет Венгрии, национальным праздником. Открытый конфликт между двумя государствами-членами ЕС со стареющим населением и незначительными военными бюджетами маловероятен, но старые раны все еще болят.

Венгры из Трансильвании - слабая связь с прошлым Восточной Европы. Космополитическая история региона увековечена в кино и литературе, но она ушла навсегда. Конец Первой мировой войны ознаменовал начало новой эры в восточноевропейской политике, заменив имперские сверхдержавы сообществом независимых наций. Чтобы понять потенциал национализма в Восточной Европе, нужно анализировать Трианонский договор и его последствия.