Выиграет ли Турция от дальнейшего расширения ЕС?

Кризис COVID-19 подверг серьезной проверке на прочность солидарность Европы. Ее геополитические конкуренты, такие как Китай, а теперь и Россия, набирают очки в глазах общественности, отправляя медикаменты и врачей в пораженную коронавирусом Италию, пишет турецкая Ahval News в статье Can Turkey benefit from continued EU enlargement?

Во вторник Совет по общим вопросам принял решение начать переговоры о членстве Северной Македонии и Албании в ЕС. Иными словами, расширение не было приостановлено, и Брюссель по-прежнему стремится утвердить свое влияние на периферии. Вряд ли кто-то осмелиться возразить, что решение ЕС несколько запоздало. Северная Македония была признана подходящей для начала переговоров о присоединении еще в 2009 году. Тем не менее предложение натолкнулось на жесткую оппозицию со стороны Греции из-за давней проблемы с названием страны. Хотя летом 2018 года Афины и Скопье достигли консенсуса, возникли новые препятствия.

Президент Франции Эммануэль Макрон сказал ”нет”, требуя пересмотра процесса присоединения, и обязал Брюссель пересмотреть уже закрытые главы переговоров. Цель Парижа состоит в том, чтобы зафиксировать внутреннюю реформу и избежать отступления от общеевропейских норм. Взгляды Франции разделяют и другие страны. Например, Нидерланды и Дания скептически относятся к готовности Албании бороться с организованной преступностью и коррупцией на высоком уровне. Скопье и Тирана получили зеленый свет только благодаря тому, что Европейская комиссия разработала новую методологию переговоров, соответствующую условиям Макрона.

После Брексита приоритетом ЕС стала внутренняя консолидация, а не расширение. Макрон настаивал на общем бюджете для еврозоны, теперь он использует проблему с COVID-19, чтобы возобновить призыв к выпуску еврооблигаций всеми государствами с единой валютой.

ЕС вряд ли примет новых членов до 2027 года, когда вступят в силу новые финансовые рамки. Если ЕС откроет свои двери, то наиболее вероятный кандидат на вступление - крошечная Черногория. В отличие от соседней Сербии, которая ведет переговоры о вступлении в ЕС с 2014 года, Черногория не обременена такими спорами, как Сербия в отношении Косово. Северной Македонии повезет стать членом блока к концу десятилетия или в начале 2030-х годов. Албании, вероятно, придется ждать еще дольше, а Босния и Герцеговина и Косово вообще находятся в самом конце очереди.

Что все это значит для Турции? Постепенная интеграция западных Балкан открывает для нее новые возможности. Бывшие югославские республики выстроятся в ряд по внешней границе ЕС. Великобритания после заключения сделки по торговле и сотрудничеству с ЕС, также будет тяготеть к орбите Брюсселя, несмотря на все заявления сторонников Брексита. Существует вероятность, что Турция попадет в категорию между западными Балканами, которые будут постепенно продвигаться по вопросу присоединения, и полуотколовшейся Великобританией.

Таможенный союз, связывающий экономику Турции с экономикой ЕС, со временем он может быть расширен до сферы услуг. Не исключено, что Турция может получить привилегированный доступ к единому рынку ЕС, так же как Норвегия, Исландия и Лихтенштейн.

Также возможно расширение отраслевого сотрудничества в таких областях, как правосудие и внутренние дела, миграция и предоставление убежища (последнее уже происходит благодаря мигрантской сделке 2016 года), а также в сфере энергетики. Хотя членство вряд ли вероятно, учитывая рост нативистского популизма в Европе, существуют другие формы более тесной ассоциации, которые принесут пользу как Турции, так и ЕС.

Однако есть огромное ”но”: чтобы извлечь выгоду из европейской интеграции, Турция должна изменить свой курс. Лидеры ЕС не будут удовлетворять требование Анкары обновить Таможенный союз, если в стране не произойдет определенная политическая либерализация. В ЕС давно растратил свои рычаги влияния на внутренние дела Турции, тем не менее соблюдение определенных условий остается одним из немногих инструментов внешней политики, которыми она располагает. Золотая эра расширения далеко в прошлом, но влияние ее наследия по-прежнему ощущается.