Нагорный Карабах: почему дипломатия оказалась неэффективной

Сторонним наблюдателям трудно понять, в чем заключается сложность армяно-азербайджанского конфликта и его мирного урегулирования. Отягчающих факторов несколько, но главный - провал дипломатических усилий как на уровне международного сообщества, так и на уровне конфликтующих сторон.

New Eastern Europe в материале Nagorno-Karabakh: Why diplomacy failed напоминает, что интенсивные бои с применением крупнокалиберного оружия, минометов и артиллерии начались 27 сентября. В результате интенсивного артобстрела азербайджанских сел вблизи линии фронта пострадало мирное азербайджанское население. Контратака азербайджанских сил переросла в крупномасштабное наступление, ставшее самым интенсивным с момента прекращения огня 1994 года. Многие считают нынешнее столкновение полноценной войной. Эксперты сходятся во мнении, что конфликт вокруг Нагорного Карабаха, один из самых длительных в мире, вступил в качественно новую фазу, поэтому должны быть предложены абсолютно новые решения, чтобы сделать возможным новый мирный процесс.

Зачастую сторонним наблюдателям трудно понять в чем заключается сложность армяно-азербайджанского конфликта и невозможность мирного урегулирования. На самом деле, отягчающих положение факторов несколько: вера в свою исключительность и радикальный национализм, проповедуемые армянской стороной; отсутствие механизмов гражданского представительства и разрешения споров, которые могли бы помочь наладить диалог между двумя обществами… Все эти факторы сформировали в сознании народов и национальных элит прочное представление о том, что у конфликта нет жизнеспособного и приемлемого разрешения. Однако главной причиной стал вопиющий провал дипломатических усилий.

Надежды возлагались на позицию международного сообщества. Однако и этой надежде не суждено было сбыться. Еще в 1992 году, когда конфликт находился в острой фазе, ОБСЕ учредила специальный орган для посредничества между Азербайджаном и Арменией и оказания им помощи в поиске решения. Но Минская группа так и не добилась ощутимого успеха. С 2000-х годов единственной миссией группы было наблюдение за ситуацией вдоль линии соприкосновения, что в отсутствие постоянных международных наблюдателей вряд ли могло оказать какое-либо влияние на стороны. Имя Анджея Каспршика, неизменно занимавшего пост спецпредставителя ОБСЕ в Минской группе на протяжении 23 лет, навязло в зубах. Его частые визиты и похожие одно на другое заявления становились все более раздражающим фактором в обстановке растущей напряженности и чувства несправедливости по поводу статус-кво. В статье, написанной в 1996 году, Джон Мареска, специальный представитель США по карабахским переговорам, указал на слабость Минской группы, которая не проявляла инициативу и практически не представляла политическую волю стран-участниц.

Относительное спокойствие, царившее в зоне конфликта в период с 1994-го по 2014 год, часто позиционировалось как успех дипломатии, при этом полностью игнорировался тот факт, что спокойствие в основном было связано с нежеланием обеих сторон рисковать, а также спецификой однополярного глобального порядка, который создавал серьезные препятствия для использования силы.

Но недавно оказалось, что крупномасштабное насилие в Нагорном Карабахе возможно, а Минская группа практически не способна его предотвратить. Учитывая растущую поляризацию между основными центрами силы, тот факт, что три сопредседателя группы чудесным образом сохранили единодушие в отношении мирного процесса, свидетельствует не об их успехе, а, скорее, о поверхностном отношении международного сообщества: великие державы не удосужились спорить по такому ”неважному” вопросу.

Организация Объединенных Наций также проявила себя не лучшим образом в поиске выхода из тупика. Совет Безопасности, казалось, был активен во время наиболее интенсивной фазы войны в 1993 году и издал четыре резолюции (N 822, 853, 874 и 884), в которых подчеркивалась приверженность территориальной целостности Азербайджана и содержался призыв к выводу армянских военизированных формирований из Кельбаджарского, Агдамского, Физулинского, Джебраильского, Губадлинского и Зангиланского районов страны. Однако благородные порывы не были воплощены в жизнь. Мировые державы просто решили заморозить конфликт до лучших времен.

Вялые усилия международного сообщества по урегулированию конфликтов на Южном Кавказе, воспринимаемом как дальние рубежи, представляли очевидный контраст с его активной позицией в отношении югославских войн, которые разворачивались в непосредственной близости от Запада. В Азербайджане такая позиция привела к убеждению в глубокой несправедливости мирового порядка, а также в его неспособности быть инклюзивным и служить насущным нуждам малых стран. Широко распространено мнение о том, что призывы к миру без оказания какого-либо давления на Армению с целью достижения необходимых компромиссов - освобождения по меньшей мере семи прилегающих районов вокруг Карабаха и начала процесса возвращения ВПЛ на родину - всего лишь маскировали циничное мировоззрение, в котором конфликты и страдания, не касающиеся больших держав, на самом деле не имеют значения.

Безнаказанность Армении после завоевания территории в три раза большей, чем изначально планировалось, и совершения ряда военных преступлений, породили чувство ”установления справедливости силой”. Еревану стало казаться, что итоги конфликта принимаются как норма, поскольку мир не делает никаких ощутимых усилий по его разрешению. Такие чувства среди армян постепенно привели к торжеству максималистской позиции и уверенности в том, что им вообще не нужно идти на компромиссы. Это сужало переговорное пространство. Как пишет британский эксперт Томас де Ваал, последний раунд серьезных переговоров, в ходе которых потенциально можно было прийти к окончательному решению, состоялся в Ки-Уэсте в 2001 году, когда Азербайджан еще представлял президент Гейдар Алиев. В течение последующих 20 лет мирный процесс становился все менее и менее существенным. Именно поэтому в своих первых заявлениях после эскалации конфликта президент Азербайджана Ильхам Алиев подчеркнул несостоятельность полностью себя дискредитировавших старых форматов.

Также имело место множественное несоответствие различных, часто противоречащих друг другу нарративов и стратегий, которые искажали процесс урегулирования в Нагорном Карабахе. Еревану удалось извлечь выгоду из этого когнитивного диссонанса, создав имидж страны, которая, будучи в три раза меньше своего соперника как по территории, так и по численности населения, постоянно подвергалась угрозам и лишениям, а карабахское движение было борьбой за освобождение смелого маленького народа.

Позднее армянская сторона адаптировала риторику ”столкновения цивилизаций”, ставшую популярной в 2000-х годах, когда США объявили глобальную войну против терроризма, и общей дестабилизации Ближнего Востока. Общественности правого толка Ереван рассказывал о героической христианской стране, защищающей европейские ценности в этом диковинном уголке мира. Западу не пришло в голову оценить человеческие жертвы в конфликте и тот факт, что права азербайджанцев были жестоко нарушены. Такой успех подтолкнул Ереван к более бескомпромиссной позиции на переговорах и в то же время заставил его забыть о растущей геополитической и дипломатической изоляции Армении, в отличие от Баку. Иными словами, Ереван не стал отказываться от своих амбиций, а потому последние 10 лет мирного процесса оказались настолько разочаровывающими.

Ожесточенные боевые действия, вспыхнувшие в зоне конфликта, стали результатом хронического неправильного управления мирным процессом. Эскалация также продемонстрировало глубокое лицемерие и противоречия, которые бенефициары нынешнего мирового порядка долгое время пытались скрыть. Абстрактные и беззубые призывы к миру в ситуации, когда статус-кво значительно искажен в пользу одной стороны за счет другой, на самом деле поощряют агрессора, который притворяется миролюбивым, поскольку уже всего добился силой. В то же время отчуждается проигравшая сторона, чьи призывы к восстановлению справедливости обозначаются как агрессия.

Пропаганда ультрапацифизма в такой ситуации узаконивает постфактум применение силы и ”право на силу”. Хотя некоторые политики и эксперты на протяжении многих лет предупреждали, что такой подход неустойчив, только сейчас международное сообщество начинает осознавать риски, которые он несет. Следовательно, чтобы предотвратить дальнейшую эскалацию и не допустить такого печального развития событий в других ”горячих точках”, заинтересованные стороны должны срочно начать прилагать гораздо больше усилий, чем за прошедшие 26 лет, и прекратить самообман, выдавая отсутствие войны за мир и уравнивая стороны, положение которых изначально было разным.

Автор Мурад Мурадов, соучредитель и заместитель директора аналитического центра Topchubashov Center, выпускник Лондонской школы экономики (2015 г.), эксперт по европейской политике и международной политической экономии.