"Черная овца" в семействе Романовых: путь от вора до устроителя Туркестанского края

17 апреля 1874 года военный министр Дмитрий Алексеевич Милютин был озадачен дурным расположением духа государя Александра II. В своем дневнике он оставил соответствующую запись: "В последнее время, как мне кажется, обращение его со мной сделалось несколько менее натянутым; но вообще он имеет вид озабоченный и грустный. Говорят, есть причины семейные".

Дмитрий Алексеевич часто рефлексировал по поводу нерасположения государя и его супруги к проводимым военным реформам, но, как правило, "гроза" проходила сравнительно быстро. Да и большую часть инициатив Милютина самодержец одорял лично, излишняя рефлексия явно вредила нервам министра.

Однако на этот раз дела военного министерства были действительно ни при чем. Уже в следующей дневниковой записи Милютин раскрывает тайну государевой грусти:

Я узнал по секрету, что на днях государь был глубоко огорчен неожиданным, почти невероятным открытием вора среди самой семьи царской! Случались не раз пропажи и в кабинете императрицы и в Мраморном дворце; строго приказано было полиции разыскать украденные вещи, и что же открылось? Похитителем был великий князь Николай Константинович!

Николай Константинович, первый ребенок великого князя Константина Николаевича, младшего брата Александра II, внук Николая I, двоюродный брат Александра III. На момент истории с кражей ему исполнилось 24 года и он уже считался молодым человеком с большими перспективами, как первый из Романовых, окончивший с серебряной медалью Николаевскую Академию Генерального штаба.

Поэтому вполне разделяю полнейшее изумление Дмитрия Милютина. Министр просто не поверил "придворной сплетне" до тех пор пока дважды побывал у государя после продолжительных объяснений его по этому прискорбному вопросу с отцом преступника: "Оба раза я видел на лице государя явные признаки возбужденного состояния и даже следы слез". Осведомленные же люди были морально готовы к неприятностям со стороны Николая. После неудачного сватовства к Фредерике Ганноверской молодой человек пустился во все тяжкие. Искать, как всегда, нужно было женщину.

В 1871 году в жизнь Николая Константиновича вошла роковая красавица, Фанни Лир. Девушка, как тогда говорили, "с опытом", танцовщица, да и американка к тому же. Вообще-то звали ее Хэтти, она была дочерью пресвитерианского священника из Филадельфии. В 16 лет сбежала из дома, уехала в Париж, где взяла псевдоним Фанни Лир (по имени героини популярной в те годы пьесы).

Судя по дошедшей до современников "клятвы" Фанни, она была готова на многое, чтобы прочно занять место в сердце "принца":

Клянусь всем, что есть для меня священнейшего в мире, никогда и ни с кем не говорить и не видеться без дозволения моего августейшего повелителя. Обязуюсь верно как благородная американка соблюдать это клятвенное обещание и объявляю себя, душою и телом, рабою русского великого князя.

Клятва это хорошо, но и быт надо было обустраивать, а драгоценности и шикарные парижские наряды стоили очень дорого. Плюс – барышня уже была замужем и имела малолетнюю дочь. Скандал. К тому же траты великого князя вызвали недовольство "ближнего круга", и было решено направить Николая на исправление – в поход.

1873 год –  время Хивинской экспедиции. Николай Константинович отправился в составе русских экспедиционных войск во главе авангарда Казалинского отряда, понесшего наибольшие потери, но исполнившего все поставленные задачи. За участие в Хивинском походе Николай был награжден орденом Святого Владимира 3-й степени. И… навеки полюбил Центральную Азию. Но притяжение экзотичной американки оказалось сильнее амбициозных научных планов князя, а личных средств становилось все меньше. И тогда случилось страшное.

18 апреля Милютин писал: "Государь рассказал мне все как было; подробности эти возмутительны. Николай Константинович после разных грязных проделок, продолжавшихся уже несколько лет, дошел до того, что ободрал золотой оклад с образа у постели своей матери и похищал несколько раз мелкие вещи со стола императрицы. Все краденое шло на содержание какой-то американки, которая обирала юношу немилосердно. Всего хуже то, что он не только упорно отпирался от всех обвинений, но даже сваливал вину на других состоящих при нем лиц".

Бриллианты были найдены в одном из ломбардов Санкт-Петербурга. Поиски привели к человеку, отнесшему ценности на продажу, - адъютанту великого князя Варнаховскому. При этом сам великий князь попытался переложить ответственность на "передаточное звено", поклявшись при этом на Библии, чем окончательно вогнал императора в состояние шока. Получалось, что виноват адъютант, а Николай "готов взять вину", чтобы не выдавать товарища. Каково?

Дмитрий Алексеевич Милютин продемонстрировал в этой критической ситуации талант истинного царедворца. Нельзя было доводить дело до уголовного преследования, ведь украдены были драгоценности с образа, которым благословлял сам Николай I. А объявление вора "сумасшедшим" - клептоманом -  было неприятно, но не смертельно. 19 апреля в милютинском дневнике зафиксировано:

Три врача (Балинский, Карель и Здекауер) освидетельствовали преступного великого князя и доложили государю, что в речах и поступках Николая Константиновича нашли что-то странное: он не только не опечален всем случившимся, но шутит и кажется совершенно равнодушным. Ему объявлено было, что он лишен чинов и орденов и будет в заточении без срока. И это принял он совершенно равнодушно. Государь в семейном совете решил признать Николая Константиновича психически больным.

Николаю объявили, что он как вор изгоняется из семьи, его имущество передается младшим братьям, он лишается всех званий, наград, военных и придворных чинов, его имя вычеркивается из списков полка, ношение военной формы запрещено. Николай Константинович высылается из Петербурга навечно и станет жить там, где ему будет указано.

Фанни была арестована на короткое время и быстро выслана из страны с немалой суммой компенсации за душевные страдания. Это была гарантия от излишних воспоминаний. Больше они не виделись никогда. Если бы это была статья для дамского сайта, то можно было бы поставить точку.

Но князь начал совсем другую жизнь – предпринимателя и устроителя азиатских земель. Сопровождалась она новыми, еще более бурными романами: с 15-летней гимназисткой Варварой Хмельницкой, 17–летней казачкой Дарью Часовитиной, дочерью оренбургского полицмейстера Надеждой фон Дрейер. Последний брак, кстати, узаконили, а детей признали.

В остальном же Николай был истинным устроителем. На средства Великого князя и при его участии были сооружены Бухар-арык, Искандер-канал, Урумбай-канал, а также магистральный Романовский канал, несший воды Сырдарьи в пустыню для орошения. На деньги, получаемые от предпринимательской деятельности, князь построил первый в Ташкенте кинотеатр - "Хива". В изгнании он сменил фамилию. Сначала стал полковником Волынским, а позже стал называть себя Искандером. Эта фамилия осталась и за его потомками - князьями Искандерами.

Но покоя князь так и не обрел, как и самая большая любовь его жизни: Фанни Лир умерла в полной нищете в 1886 году в Ницце, а сам Николай в 1918 году скончался на даче под Ташкентом от воспаления легких и был похоронен у ограды собора, находившегося через дорогу от его сохранившегося до наших дней дворца. Сегодня в этом дворце, который считается одной из главных достопримечательностей столицы Узбекистана, размещается Дом приемов МИД.