Невероятные приключения товарища Якуб-заде

Революция и Гражданская война в России порождали совершенно уникальные людские судьбы. На арену истории выходили выдающиеся полководцы без какого-либо военного образования, государственные деятели, которые не имели ни малейшего представления о банковском деле или управлении железнодорожным транспортом. Пробивались самые упорные, жесткие, готовые без раздумья идти на крайние меры, не боявшиеся проливать кровь. И, да – это время раздолья для исторических персонажей с авантюристической жилкой.

Кто такой Яков Блюмкин?

Яков Блюмкин прожил всего 29 лет и даже по тем лихим временам создал себе совсем уж фантастическую биографию. Убийца германского посла, активный участник мятежей против советской власти, адъютант Троцкого, один из создателей Иранской коммунистической партии, главный инструктор государственной безопасности Монгольской республики, резидент ОГПУ в Турции, друг Есенина – все это один человек – Яков Григорьевич Блюмкин. Вполне вероятно, что именно он стал прототипом главного героя произведения Юлиана Семенова "Брильянты для диктатуры пролетариата", поскольку в 1921 году успел засветиться в еще одной громкой истории, расследуя хищения в Гохране под оперативным псевдонимом "Исаев". Немногие персонажи с подобной биографией удостоены книги в серии ЖЗЛ.

История приключений Блюмкина достаточно хорошо изучена отечественными историками, хотя целый ряд моментов его насыщенной жизни все еще остаются до конца не проясненными. Один из эпизодов биографии Блюмкина – "персидская командировка".

Гилянская Советская республика

Конец весны и лето 1920 года Блюмкин (сотрудник секретариата Троцкого) проводит на Каспии. Перед Каспийской флотилией была поставлена задача по возвращению судов, переведенных отступающими белыми силами в персидский порт Энзели (2 больших каспийских парохода, 4 торпедных катера, 10 транспортов, гидросамолеты). Сейчас Бендер-Энзели крупнейший иранский порт на Каспии, популярный курорт. Сто лет назад в этот порт ушли остатки белых сил, которых на территории Персии поддерживал небольшой британский военный отряд. Федор Раскольников, стоявший во главе Каспийской флотилии, без особых проблем решил первоначальную задачу – "беглые" суда были возвращены практически без боя. 23 корабля и 4 гидросамолета были возвращены в Советскую Россию и включены в состав Военно-морских сил РККА. Британцы отступили. При этом наркоминдел Чичерин официально заявил, что флот действовал без каких-либо указаний из Москвы – война с Англией была явно не ко времени.

Однако дипломаты это одно, а в полном соответствии с концепцией мировой революции участники рейда на Энзели задались вопросом – нет ли условий для дальнейшего разжигания "мирового пожара". Действительно, ситуация в Персии была на тот момент крайне сложной, что создавало возможности для варьирования дальнейших действий. Тегеран фактически не контролировал регионы, где сильны были позиции местных боевых командиров, британские войска не пользовались поддержкой местного населения, страна почти 20 лет находилась в положении перманентных мятежей и революций. Наиболее "авторитетным" деятелем в регионе был знаменитый националист Кучек-хан, который много лет, со времен Конституционной революции, профессионально воевал против центральной власти, возглавив отряды "дженгелийцев" (лесное движение).

Далее ситуация развивалась стремительно. 4 июня 1920 года отряды дженгелийцев заняли Решт — столицу остана Гилян. 5 июня, после переговоров с советскими представителями, там же была провозглашена Гилянская Советская республика, при условии невмешательства со стороны Москвы в ее внутренние дела.

Именно в этот момент возникла потребность для появления в регионе Блюмкина. Политическая опора советским силам в регионе в этот момент была просто необходима, поскольку Кучек-хан изначально представлялся союзником малонадежным (уже в июле с ним окончательно разойдутся), каких-то организованных прокоммунистических сил не было, опора "на беднейшие слои населения" в конкретных условиях Персии 1920 года представлялась лозунгом, оторванным от реальной ситуации. Немногочисленные иранские коммунисты придерживались радикальных взглядов, но в большинстве своем это были выходцы из России, которые не имели сильного влияния на местное население. В таких условиях устойчивость Гилянской Советской республики зависела от помощи Москвы, но в военном и дипломатическом плане существовало множество факторов, ограничивающих масштабы этой поддержки.

Коммунистический десант в Персии

В автобиографии 1929 года сам Блюмкин, который прибыл в страну как Якуб-заде, описывает дальнейшие события в крайне лапидарном стиле:

"Был командирован в Персию для связи с революционным правительством Кучек-хана. Там я принимал деятельное участие в партийной и военной работе в качестве военкома штаба Красной Армии, был председателем комиссии по организации персидского представительства на съезде народов Востока в Баку, захватывал власть 31 июля 1920 г. для более левой группы персидского национально-революционного движения для группы Эсанулы, больной тифом, руководил обороной Энзели".

Примерно в те же сроки в Персию направляются Микоян и Мдивани. Мощный десант коммунистических работников высокого уровня свидетельствовал о том, что в Москве были готовы к дальнейшим решительным действиям. Консолидация левых сил на общей платформе была проведена в исключительно сжатые сроки. 22 июня 1920 года в Энзели на съезде социал-демократической партии "Адалят" было принято решение о переименовании в Иранскую Коммунистическую партию (ИКП). Вскоре после съезда ИКП была принята в Коминтерн в качестве его секции.

В дальнейшем ходили разговоры о том, что Блюмкин сыграл огромную роль в проведении этого съезда и вошел в состав руководства новой партии. Сторонники этой версии утверждают, что Блюмкин стал не только членом ЦУ ИКП, военным комиссаром штаба Гилянской Красной Армии, но и представлял Персию на Первом съезде угнетенных народов Востока, созванном большевиками в Баку.

Сам Блюмкин в разные периоды своей насыщенной событиями жизни по-разному комментировал этот эпизод. Он действительно был членом ИКП, но маловероятно его вхождение в руководящий состав партии. Нужно учитывать, что после возвращения в Россию рассказы о персидском вояже он особенно охотно вел в кругу московской литературной богемы, которая, в свою очередь, дополнительно приукрашивала историю Блюмкина при дальнейшей передаче. Более точно задокументированы его действия в качестве военкома в период подготовки неудавшегося выступления на Тегеран.

Учитывая, что Советская Россия в этот момент вела тяжелую войну против Польши и готовилась добить остатки войск Врангеля в Крыму, возможности для поддержки персидских коммунистов были крайне ограничены. Своими силами продвигаться на Тегеран было практически невозможно. Начавшаяся радикальная аграрная реформа, антирелигиозные меры оттолкнули от местных коммунистов потенциальных союзников из числа националистов типа Кучек-хана. Усиливались противоречия между руководством ИКП и эмиссарами из Закавказья. Наступление на столицу провалилось, перспективы дальнейших боевых действий казались туманными.

Блюмкин возвращается в Россию осенью 1920 года, когда власти России приняли окончательное решение "договариваться" с шахом для сохранения собственного влияния в регионе. В этой ситуации необходимость в постоянном присутствии в регионе оперативных работников отпала. Коммунистический эксперимент не удался.

20 сентября 1920 года Москва принимает решение о сворачивании революционного похода в Иране и приступает к переговорам с шахским правительством. 26 февраля 1921 года был заключен советско-иранский договор о постепенном выводе советских войск. Согласно договору, они были полностью выведены к 8 сентября 1921 года.

Где Есенин проникся восточным колоритом?

С именем Блюмкина связана еще одна интригующая история периода "персидского похода". Его другом и протеже начала 1920-х годов был великий поэт Сергей Есенин, автор стихотворного цикла "Персидские мотивы". По некоторым данным, поэт побывал в Персии как раз в период кратковременного существования Гилянской республики. Тогда без участия Блюмкина такая поездка вряд ли была возможна. Но так ли это на самом деле?

В некоторых биографиях Есенина этот факт подтверждается, другие литературоведы его категорически опровергают, полагая, что восточным колоритом автор проникся во время поездки в Азербайджан (1924-1925). В поддержку этого мнения приводятся конкретные факты. Сергей Киров, в то время секретарь компартии Азербайджана, писал в одном из спрашивал:

Почему ты до сих пор не создал Есенину иллюзию Персии в Баку? Смотри, как написал, как будто был в Персии. В Персию мы не пустили его, учитывая опасности, какие его могут подстеречь, и боясь за его жизнь. Но ведь тебе же поручили создать ему иллюзию Персии в Баку. Так создай!

А нашему герою после Гилянской истории жизнь отвела еще девять лет жизни, наполненных новыми авантюрными приключениями.