Английский пациент: треснувшая британская экономика сломала Лиз Трасс

Лиз Трасс объявила об отставке всего через несколько недель после вступления в должность британского премьер-министра. Об уходе заговорили сразу после того, как Трасс, огласив мини-бюджет, напугала валютные рынки и рынки акций.

The National Interest пишет, что сначала премьер принесла в жертву своего министра финансов, канцлера Казначейства Квази Квартенга, чтобы отложить собственное отстранение, однако подобное решение не отсрочило неизбежное. После того как будет избран и назначен ее преемник, Трасс останется в истории как премьер-министр, который меньше всего находился в должности и не по причине смерти. Весьма иронично, что пара премьер/канцлер, ратовавшие за свободный рынок, Трасс и Квартенг, попавшие в правительство, будучи абсолютно уверенными в своей экономической политике, были так внезапно смещены именно рынками. 

Однако на самом деле, удивляться здесь нечему. Люди, поддержавшие Трасс в борьбе за пост лидера Консервативной партии с Риши Сунаком, сторонником государственного контроля экономики, действовали крайне осторожно и с едва скрываемым отчаянием. Они верили тогда и верят до сих пор, что британская экономика настолько деформирована, сломлена и дисфункциональна практически по всем направлениям, что единственная возможность для роста - радикальные изменения. Только решительный отказ от традиционного подхода может помочь Британии избежать разрушительного вихря растущих цен и налогов в ближайшее десятилетие. Они просто сделали ставку не на того.

Избирательную кампанию Трасс вела чересчур самонадеянно. Как только по результатам опросов Консервативной партии стало понятно, что Трасс победит, члены ее команды разъехались по загородным домам, чтобы писать будущее нации в томной и почти царственной атмосфере.

Вероятно, их главная ошибка в том, что они сначала объявили о самых жестких мерах. Во-первых, о масштабном и бессрочном обязательстве оплачивать энергетические счета всей страны (по сути, инфляционная мера), а во-вторых, о сокращении подоходного налога для граждан с самыми большими доходами. Даже самые стойкие сторонники кривой Лаффера содрогнулись от таких темпов и самоуверенности.

В стране ничего нельзя построить, потому что законы о планировании и зонировании душат города, нуждающиеся в расширении. Невозможно создавать новые центры возле таких перенаселенных городов как Глазго и Кембридж, поскольку устаревшее законодательство было разработано для страны с населением в 45 млн, а не 70, как сейчас. Никаких новых домов, фабрик и мест для лабораторий. Никаких солнечных и ветряных электростанций. Политики охотно запрещают любые нововведения в надежде, что те немногие, кто наблюдает за их деятельностью, это владельцы собственности, сдающие ее в аренду и стремящиеся сохранить ценность своих огромных инвестиций.

Как почти весь остальной мир, Великобритания понесла серьезный и в значительной степени скрытый ущерб за полтора десятка лет, прошедших со времен финансового кризиса 2008 года. Базовая ставка в стране в этом столетии была выше 6% на протяжении всего одного месяца. Эпоха нормальных процентных ставок завершилась в феврале 2000 года. С тех пор страну наводнили дешевые кредиты. Они опустошили бизнес и привели к тому, что гражданам, которые берут кредиты, приходится платить в 9-10 раз больше годового дохода за покупку обычной недвижимости. 

Рецессия, как и возвращение к нормальным процентным ставкам, обнаруживает и уничтожает компании, чьи услуги в конечном счете оказываются ненужными. Фирмы, которые появились на волне дешевых денег, осознают, что им не хватает валютного потока и ежедневного дохода для выплаты процентов по огромным кредитам, и начинаются проблемы. Физические лица, которые погрязли в кредитах до самой смерти, поскольку 20 лет подряд им твердили о том, что они могут взять сумму, во много раз превышающую их годовой доход, для приобретения дома, пересчитывают новые проценты по займу и приходят в ярость.

На фоне падения стоимости фунта стерлинга после публикации мини-бюджета в сентябре, несколько пенсионных фондов, которые не хеджировали риски, потребовали компенсации. Вскоре после этого Банку Англии, который в течение двух лет отказывался повышать процентные ставки соизмеримо ситуации, ничего не оставалось кроме как рискнуть миллиардами фунтов и доверием, наработанным за многие десятилетия, чтобы стабилизировать валютный рынок и рынок ценных бумаг (государственных облигаций). 

Британская экономика сломлена сильнее, чем Трасс и Квартенг себе представляли. Газеты пишут, что любое изменение низких процентных ставок чревато риском возникновения ипотечного кризиса. А любое уменьшение невероятно щедрой британской пенсии, которая растет как над дрожжах, каждый год оттягивая на себя всю большую долю государственных расходов, оставит пенсионеров в нищете.   

Как любой пожилой пациент со слабым сердцем, британская экономика едва ли способна выдержать даже малую часть изменений, предложенных премьер-министром и канцлером. Испробовав все средства зацепиться, они были вынуждены уйти. Не сумев одолеть рынки, да и вряд ли в правительстве кто-либо на такое способен, он не смогли вернуть себе рыночное доверие. 

Но с их уходом легче не стало. Увеличение доходности государственных облигаций приводит к подорожанию кредитов. Поэтому и был назначен новый канцлер, надежный Джереми Хант - чтобы успокоить рынки, ”значительно” сократив государственные расходы и тем самым свернув экспансивную фискальную политику Трасс и Квартенга. Их радикальный эксперимент завершился до того, как они смогли что-либо сделать, а стимуляция спроса к положительным изменениям не привела.