Что мешает Китаю на Южном Кавказе

Сразу после окончания второй карабахской войны эксперты стали изучать интересы третьих стран на Южном Кавказе, однако Китаю в этих исследованиях было уделено мало места. Официальная риторика Пекина свидетельствует о продолжении политики невмешательства в дела региона, и, похоже, но так и будет продолжаться. China Observers в материале The Limits of China’s Involvement in South Caucasus пишет, что позиция Китая по Южному Кавказу весьма неоднозначна. Послы страны в трех государствах региона, Армении, Азербайджане и Грузии, часто заявляют о важности Кавказа, но инвестиционная политика и политические шаги Пекина практически не отражают озвучиваемую геополитическую позицию.

Большие ожидания

Еще в 2017 году перспективы казались более радужными, поскольку каждое государство Южного Кавказа надеялось на более широкие китайские инвестиции. В 2017 году Китай и Грузия подписали соглашение о свободной торговле. Правительство Грузии рассчитывало на выход страны к берегу Черного моря через несколько портов, Батуми, Поти и запланированный на тот момент глубоководный порт Анаклия, а также посредством железной дорогой ”Баку-Тбилиси-Карс” (БТК) и автомагистрали ”Восток-Запад”. Грузия могла бы стать логистическим и транзитным узлом в расширяющейся китайской инициативе ”Один пояс - один путь” стоимостью около триллиона долларов, направленной на создание связей между Индо-Тихоокеанским регионом и европейским рынком.

Кроме того, у грузино-китайского сотрудничества был геополитический аспект. Более глубокое экономическое проникновение в Грузию означало бы большую заинтересованность Пекина в стабильности и безопасности Грузии. Для Тбилиси отношения с Китаем были своего рода средством смягчения ситуации, сложившейся после пятидневной войны 2008 года.

Аналогичное понимание лежало в основе расчетов Армении и Азербайджана. Китайские инвестиции, особенно в инфраструктуру, должны были стать основным двигателем зарождающегося сотрудничества в обоих случаях. В конце концов, большая часть инфраструктуры возникла в советские времена, поэтому новое строительство остро нуждалось в финансировании.

В частности, Баку с энтузиазмом воспринял развитие инфраструктуры в Центральной Азии, а также устойчивый рост поставок из Китая, поскольку это означало развитие транспортного и энергетического коридора Южного Кавказа. За последние годы порты Баку и небольшой город Алят инвестировали в улучшение своей инфраструктуры. Алят особенно перспективный проект, поскольку, по оценкам, перевалка нового портового комплекса потенциально может достичь 25 млн тонн грузов и миллион двадцатифутовых эквивалентов (TEU) в год. Как и в случае с Грузией, Армения и Азербайджан тоже рассматривали Китай как источник диверсификации своей внешнеполитической ориентации. Армения также возлагала надежды на экономическое участие Китая. Хотя страна зажата между своими соперниками, Турцией и Азербайджаном, и у нее всего две открытые границы, с Грузией на севере и с Ираном на юге, она позиционирует себя как потенциальный транзитный коридор для китайских товаров из Ирана в Черное море.

Реальное положение дел

Но ожидания стран Южного Кавказа в отношении Китая не оправдались. Возможно, надежда на более активную транскаспийскую перевалку все еще может быть реализована в той или иной форме, но в целом Южный Кавказ не получил значительных китайских инвестиций или общего геополитического внимания со стороны Пекина. Торговля с тремя государствами выросла, но на данный момент общая конъюнктура не изменилась. Более того, в официальных документах инициативы ”Один пояс - один путь”, опубликованных Китаем за последние годы, регион не упоминается как потенциальный коридор в Евросоюз.

Для Китая Южный Кавказ играет скромную роль. С точки зрения программы ”Один пояс - один путь”, российский коридор является более логичным вариантом для создания транспортных связей между Китаем и Европой. По сравнению с перевозкой товаров через Каспийское и Черное моря, прямой российский маршрут длиннее с точки зрения расстояния, но на практике его проще задействовать. Другие аспекты географии также ограничивают участие Китая на Южном Кавказе. В отличие от Центральной Азии, регион не граничит с Китаем. Он также не представляет проблему с точки зрения безопасности КНР, что потребовало бы более широкого участия, аналогичного действиям Китая в Таджикистане.

В каком-то смысле расстояние дает определенное преимущество. Пекин может сблизиться с регионом, не обремененным проблемами, с которыми он сталкивается в Центральной Азии. Недоверие и страх перед китайским экспансионизмом пронизывают настроения политических элит и широкой общественности государств Центральной Азии, но на Южном Кавказе такого нет. Кроме того, Китай до сих пор не вмешивался во внутренние дела трех государств региона и не отдавал особого предпочтения тем или иным правительствам по идеологическим причинам. В идеале это должно было бы открыть путь для более активного участия Китая. Однако до сих пор Пекин не воспользовался этой возможностью.

Причиной нежелания Китая взаимодействовать с Южным Кавказом может быть Россия, которая считает этот регион своей сферой влияния. Учитывая многообещающее партнерство между Москвой и Пекином, Китай не хочет бросать вызов геополитическому превосходству России. Однако российского фактора недостаточно, чтобы объяснить осторожное поведение Китая. В конце концов, Китай все-таки в какой-то мере бросает вызов позиции России в Центральной Азии, а Москва очень осторожна и не высказывает своих опасений открыто.

Относительная неприметность Китая на Южном Кавказе во многом определяется его положением на стратегически важном Черном море, обеспечивающем связь с Восточной, Центральной, Южной Европой и Россией. Море также обеспечивает доступ к Средиземному морю через проливы Босфор и Дарданеллы. Присутствие там предоставит Китаю серьезные геополитические возможности, но здесь многое зависит от доступности энергетических ресурсов. По мере роста спроса на нефть и газ в Китае растет и стремление Пекина найти новые источники энергии и безопасные пути для импорта.

Однако тенденции показывают, что Черное море в этом отношении ничем не выделяется. Соседние черноморские государства, за исключением России, практически не экспортируют энергоресурсы в Китай. В целом ресурсный потенциал Черного моря в значительной степени неопределенный, поэтому и не привлекает более глубокое участие Китая. Даже с учетом того, что Турция недавно открыла газ в Черном море, позиция Китая вряд ли изменится, поскольку потенциальные газовые месторождения будут в основном использоваться для удовлетворения внутренних потребностей Турции.

С другой стороны, регион играет гораздо более важную роль для таких игроков как ЕС и Россия. Китай, похоже, не заинтересован в конкуренции с этими государствами, учитывая, что потенциальные выгоды остаются неопределенными. Южный Кавказ имеет решающее значение для энергетической безопасности ЕС как транспортный коридор, через который проходит до 10% транзита нефти и газа в Европу. ЕС также активно участвует в этом регионе через проекты Восточного партнерства и транспортного коридора ”Европа-Кавказ-Азия” (ТРАСЕКА). Кроме того, военное присутствие России в Черном море также ограничивает потенциальное участие Китая в регионе.

Небольшая вероятность прорыва в будущем

Что касается перспектив, вряд ли ожидания стран Южного Кавказа будут реализованы. Хотя Китай продемонстрировал значительные экономические показатели после негативных последствий пандемии COVID-19, его рост остается нестабильным, а государственный долг увеличивается. Это оказывает давление на готовность Китая инвестировать за границу, что не предвещает ничего хорошего для Южного Кавказа. Скорее всего, регион останется в тени других, имеющих первостепенное значение для инициативы ”Один пояс- один путь”, то есть Юго-Восточной Азии, Центральной Азии и Ближнего Востока.

Изменение баланса сил на Черном море и геополитическое превосходство России и Турции на Южном Кавказе после второй карабахской войны еще больше ограничит желание китайских компаний инвестировать или участвовать в общерегиональных проектах. Южный Кавказ остается линией разлома между Россией и Западом. Наконец, надо учитывать давление США на государства Южного Кавказа. Если регион окажется в центре соперничества Китая и США, то это может нанести ущерб двусторонним отношениям с Вашингтоном, если страны региона привлекут крупные китайские инвестиции в критически важную инфраструктуру страны.