Армения и гитлеризм: «Нждеприятная» ситуация

 "Вестник Кавказа" первым в российском информационном поле широко осветил факт установки в столице Армении памятника нацистскому преступнику Гарегину Нжде, в то время, когда большинство СМИ, включая профильные, а также российские официальные лица еще не были осведомлены об этой провокации против России.

См. Михаил Ремизов: «В сфере политики памяти Армения существенно дистанцируется от России»

Памятник Гарегину Нжде - демарш Армении против России

Разве союзникам России можно героизировать нацистов?

Тогда мы призвали всех российских патриотов дать свою оценку поведению Еревана.

Неделю спустя на наш призыв отреагировала официальный представитель МИД РФ Мария Захарова, а в СМИ начали появляться аналитические материалы, подобные данному материалу, опубликованному на сайте "Радиуса". "Вестник Кавказа" благодарит всех авторов статей и все издания, опубликовавшие их за то, что не остались в стороне.

Автор Станисла Смагин:

Получившая широкое освещение в наших СМИ резолюция германского бундестага о признания геноцида армян порадовала очень и очень многих. В том числе и меня, заядлого армянофила, располагающего этот мудрый и талантливый народ в списке личных симпатий на одном из первых мест. Увы, другое недавнее событие мешает мне порадоваться долгожданному немецкому прозрению в полной мере. Данное событие отечественные СМИ в целом обошли вниманием, хотя наш интеллектуальный класс его, несомненно, заметил — одна из редчайших случившихся-таки заметок по горячим следам была сопровождена комментариями Михаила Ремизова и Сергея Маркова, не последних медийных фигур. Лишь после новости о запросе депутата Госдумы Максима Шингаркина на имя главы МИДа, информация получила чуть большую огласку.

Так о чем же речь? В конце мая в Ереване состоялось торжественное открытие памятника Гарегину Тер-Арутюняну, более известному как Гарегин Нжде. Вслед за Дмитрием Донцовым, сформулировавшим украинскую версию «интегрального национализма», Нжде переложил ту же идею на армянский лад, назвал «цехакронизмом» («цех» по-армянски — род, племя, «крон» же — религия, вера) и всячески старался реализовать на практике. Одним из самых одиозных шагов Нжде стало активное сотрудничество с немцами в годы Великой Отечественной войны, в частности, выступления перед советскими военнопленными армянской национальности с речами вроде: «Кто погибает за Германию, тот погибает за Армению».

В 1944 году советские спецслужбы арестовали его на болгарской территории. Национальная политика — дело тонкое и хитрое, часто своей логикой простому смертному недоступное. Поэтому, видимо, Нжде повезло меньше, чем галицкому митрополиту Шептицкому, поочередно писавшему льстивые эпистолы Гитлеру, и Сталину, а затем во избежание осложнений расторопно скончавшемуся. Но все же больше, чем тем русским, кто так или иначе служил державам Оси, — Власову, Краснову, Родзаевскому, Шкуро. Вплоть до своей смерти в конце 1955 года закавказский пассионарий курсировал между различными тюрьмами и тюремными больницами, при этом однажды ему разрешили совершить автомобильную поездку по Еревану, разумеется, под охраной.

Вполне возможно, наказание по степени суровости реально соответствовало тяжести преступления. Армянский легион вермахта, сформированный при активном участии Нжде, как и большинство национальных формирований гитлеровской армии вторжения, представлял собой скорее балласт, чем реальную силу, а его костяк в итоге повернул оружие против немцев. Опять же, если отринуть воспоминания о прошлых русско-армянских отношениях и встать на позиции сугубого имморализма и циничного прагматизма, по отношению к своему народу Нжде выглядит не таким предателем (подчеркну, речь о различии в степенях), как Власов в отношении русских. Да, нацизм был тотальным и безусловным противником СССР в целом, но все же армянам он нес несколько меньшую угрозу, чем славянам, хотя их жизнь под пятой Берлина, очевидно, не стала бы сильно слаще, чем в союзе с Москвой.

Вообще, для оценки разного рода антиимперских движений и борцов за национальную свободу важны нюансы, угол обзора, а также то, кто, собственно, оценку осуществляет. Участники борьбы за свободу Ирландии в начале ХХ века активно пользовались поддержкой II Рейха. Один из участников этой борьбы, Имон де Валера, став главой ирландского государства, выразил соболезнования по случаю смерти лидера уже III Рейха, ушедшего в иной мир известным образом и ввиду известных причин. В Ирландии, однако, де Валера по сию пору вполне почитаем. 

Степан Бандера не просто воевал за свободу Галиции от «москалей», но и запятнал себя тягчайшими военными преступлениями. Тем не менее культ ОУН-УПА, не слишком громкий и локализованный в пределах нескольких западноукраинских областей, вряд ли вызывал бы такое возмущение, как при попытках распространить его до Луганска и Донецка; а если бы Галиция была суверенным государством, не пытающимся одновременно с прославлением Бандеры клянчить пряники у русских и поляков, пострадавших от бандеровцев, вопросов не возникало бы вообще. 

Шествия и чествования разного рода легионеров СС в Прибалтике также вызывают повышенное негодование именно по причине их подчеркнутого одобрения государствами-организаторами. Прибалты подкрепляют уважение к пронацистскому прошлому реанимацией его традиций в настоящем, открыто притесняют русских, удивляют судебными перфомансами вроде «дела Кононова», — и при этом желают сохранить выгодные экономические связи с Россией. 

Будь бэкграунд парадов менее одиозным и однозначным, вряд ли занафталиненные «ветераны» на рижских и таллиннских улицах нас раздражали бы столь же сильно. Наконец, пример из страны, которую уж точно не заподозрят в любви к Гитлеру. Одним из самых активных участников еврейской борьбы против британского владычества в Палестине была подпольная организация «Лехи», отметившаяся не только убийством ближневосточного представителя ООН Фольке Бернадота и ряда британских чиновников, но и более ранними попытками… заключить союз с III Рейхом, не слишком, впрочем, удачными. «Лехи» в целом и персонально его лидеры более чем уважаемы в Израиле, один из этих лидеров, Ицхак Шамир, дважды занимал пост премьер-министра.

Собственно, в совокупности факторов и общей картине все дело и в нынешнем армянском случае. Ладно, власти страны забыли вслед за теоретиком «цехакронизма» о братском русско-армянском «вчера» (точнее, «вчера» оно было для Нжде, сейчас это «позавчера», а «вчера» уже сам Нжде) и решили визуализировать и овеществить эту забывчивость. 

Но как быть с категорией «сегодня»? А сегодня Армения только-только пережила беспрецедентное обострение карабахского конфликта, вследствие чего как никогда ранее серьезно встал вопрос о юридическом признании НКР. Все более теряющая адекватность эрдогановская Турция — стратегический партнер Баку и одновременно огромная угроза сама по себе. Россия — главный, сильнейший и фактически единственный союзник Армении. В этих условиях открытие памятника человеку, пусть даже не принесшего России зримого вреда, но неприятного ей символически, решение весьма сомнительное.

Можно было бы поискать здесь как раз фактор поиска новых союзников на замену России или в дополнение к ней. Но кого? Лондону, Парижу и Вашингтону никакого дела до Нжде нет. Берлину же армянские власти, вольно или невольно, вообще сыграли дурную службу. Дело в том, что решение бундестага по геноциду 1915 года было принято через несколько дней после открытия памятника, но готовилось и анонсировалось давно. В итоге вышло, что проармянский акт немецких парламентариев и открытие памятника армянскому деятелю, ориентировавшемуся на гитлеровскую Германию, разделили всего несколько дней, и памятник оказался авансом за резолюцию, эдакой частью единого пакета. Вряд ли немцы, всеми силами старающиеся откреститься от багажа 1933−1945 годов, такой сюрприз по вкусу.

Российский МИД, как и российские СМИ, ситуацию все прошедшее с открытия памятника время старался без нужды не комментировать. Однажды, еще по горячим следам, Мария Захарова, отвечая на прямой вопрос журналиста, сказала в подчеркнуто нейтральных выражениях, что не располагает никакими сведениями о случившемся. Уже после запроса депутата Шингаркина она же переформулировала позицию, заявив об «удивлении» и одновременно смягчив сказанное: «Основным индикатором официальной позиции Еревана по вопросу о сохранении исторической правды по Великой Отечественной войне является отношение к празднику 9 мая, дню общей для всех нас Победы».

Нет ли в этой подчеркнутой медлительности и мягкости реакции дипломатического лукавства? Если есть, то оно слегка понятно хотя бы сугубо по-человечески. Даже мне новость о памятнике была неприятнее, чем перманентный дрейф Лукашенко от лозунга «Белорус — это русский со знаком качества» к невысказанному, но и без того очевидному «Белоруссия — не Россия». 

А ведь у главы Сергея Лаврова кроме эмоциональной есть и кровная связь с армянским народом. Понятно и то, что совершенно непонятно. Непонятно, как поступить. Провести по ведомости единичных, не стоящих ссоры и не имеющих системного значения эпизодов? Так ведь из-за постоянного некритичного пополнения этой папки мы получили нынешнюю Украину, ненулевую вероятность повторения украинского сценария в Белоруссии и, например, регулярные намеки вытесняющего к нам свою рабсилу Таджикистана на вывод 201-ой дивизии. Походатайствовать перед властями столицы о памятнике жертвам терактов 1977 года в московском метро, организованных участниками подпольной «Национальной объединенной партии Армении»? Такой памятник более чем заслуживает право на существование, но в качестве «случайно-обдуманной» контрмеры будет выглядеть не очень… 

В общем, однозначного ответа пока нет. А есть легкое горькое недоумение.