Изменятся ли отношения между Ираном и США?

20 июня в Вене был завершен пятый раунд переговоров между “шестеркой” государств-посредников (США, Россия, Великобритания, Германия, Франция, Китай) и Ираном. В результате данного этапа переговоров, стороны смогли достигнуть определенного прогресса в выработке текста соглашения, разработка которого должны быть завершена к 20 июля 2014 года. Заведующий отделом Кавказа Института стран СНГ Владимир Евсеев и Гейдар Джемаль, председатель Исламского комитета России рассказали о возможным последствиях переговоров для распространения ядерного оружия в мировом масштабе, а также об интересах США на Ближнем Востоке.

Заведующий отделом Кавказа Института стран СНГ Владимир Евсеев, говоря о пятом раунде переговоров Ирана и "шестерки" международных посредников по ядерной программе Тегерана, рассказал о том, как будут складываться в дальнейшем взаимоотношения между США и Ираном.

Владимир Евсеев считает, что договор, завершение выработки которого назначено на 20 июля, не разрешит глобальных проблем, которые стали причиной иранского ядерного кризиса, несмотря на обоюдную готовность сторон искать смягчить отношения: “Нужно понимать, что на самом деле та проблема, которая была, будет просто отодвинута, а ее решение - поручено новому президенту США. По моему мнению, то, что мы имеем сейчас - имитация переговорного процесса. Она обусловлена отсутствием лимита времени у президента Барака Обамы президента Хасана Рухани. Она, конечно, даст позитивный эффект. Но то, из-за чего все это начиналось в 2003 г., базис проблемы был не разрешен, а просто отодвинут по времени – "пусть потомки разрешат эту проблему, потому что сейчас мы ее разрешить не можем. Да, действительно такой подход имеет место, и, наверное, с этим можно согласиться. Здесь есть и позитив, потому что все-таки идет какое-то улучшение отношений".

Говоря о потенциальном значении договора для других стран, Евссев отметил, что он создает важный прецедент: “Ну хорошо, по Ирану так договорились, Ирану разрешили обогащение урана, он взял на себя какие-то обязательства. А что, например, мешает Саудовской Аравии заниматься обогащением урана? Она же тоже может через сто лет построить несколько реакторов и тоже может, гипотетически, использовать их для производства ядерного топлива. Турции тоже, собственно говоря, ничего не мешает заняться обогащением урана. Я не пытаюсь осудить позицию стран, я пытаюсь показать ситуацию, которую мы имеем после подписания этого соглашения. Опять же, есть такие государства, как республика Южная Корея, которая, конечно, нарушала требования МАГАТЭ и является не меньшим нарушителем. Но, посмотрите, ведь ей пока запрещают обогащать уран, но она скажет: "Посмотрите, Ирану разрешили, а чем Южная Корея хуже Ирана? Почему, например, Южная Корея не может создать полный ядерный топливный цикл?" Саудовская Аравия или, например, Турция тоже имеют все основания и могут вполне это сделать. В чем здесь проблема? Проблема в том, что, создавая ядерный топливный цикл, государство подходит к той грани, когда оно может при необходимости принять решение о создании ядерного оружия. В этих условиях, объективно говоря, вероятность того, что это оружие может быть создано, особенно с учетом глубины противостояния, которое мы сейчас наблюдаем, вполне может возникнуть. Поэтому говорить о том, что этот договор может укрепить режим ядерного нераспространения, я бы не стал. Я считаю, что то, что произойдет, наоборот может ускорить процессы, которые сейчас как-то сдерживаются. Посмотрите, на Иран оказывается давление. Оно совершенно законно ослабляется, потому что Иран выполняет все требования, которые ему ставит МАГАТЭ. Но другие государства посмотрят на Иран и скажут: "А почему мы не можем это сделать?". Я могу назвать вам большое количество государств, которые вполне могут пойти по пути Исламской Республики Иран, говоря о том, что оно может создавать через какое-то время какие-то реакторы, а может не создавать, а начинать может именно с программы обогащения урана".

В заключение, эксперт сказал, что считает подписание договора позитивным сдвигом в отношениях между Ираном и Западом, однако призвал не возлагать на это соглашение большие надежды: “Я выступаю с позиции пессимиста, но мне кажется, что если мы будем смотреть на это соглашение как на какое-то соглашение о прорыве или соглашение, которое позволит принципиально изменить ситуацию в мире с ядерным нераспространением, я думаю, это будет неправильно. Речь идет больше об имитации переговорного процесса, которая устраивает обе стороны. Эта имитация обязательно приведет к тому, что спустя какой-то период времени будет очередное ухудшение отношений, очередное обострение. Иран начнут подозревать в том, что он где-то создал какой-то объект, а Иран, может быть, и не создал его, но протокол не действует и проверить это тоже невозможно. А если это будет военная база, например, вблизи Тегерана, то Иран не обязан туда никого пускать. Поэтому даже с этой точки зрения говорить о прорыве в сфере существенного повышения доверия между сторонами тоже не приходится. Поэтому с этой точки зрения, я всячески поддерживаю подписание этого соглашения и считаю, что это шаг вперед. Но говорить о том, что это сможет принципиально изменить ситуацию, а тем более - разрешить иранскую ядерную проблему можно только с натяжкой"

Гейдар Джемаль, председатель Исламского комитета России отмечает: "Существует масса способов получить ядерное оружие не опираясь на собственный потенциал, на собственный ресурс. Есть не одна страна, на территории которой это при необходимости можно сделать. Кроме того, известно, что в мире идет тайная торговля ядерными зарядами, и в частности Израиль получил до 350 ядерных зарядов от Соединенных Штатов, часть из которых попала не менее, чем в 20 других стран, в частности имеются ядерные заряды, полученные таким образом через Израиль, на территории Саудовской Аравии.  Поэтому мы живем в двух планах. С одной стороны, есть легальная видимость, с другой - для простого человека, обывателя кажется невозможной, немыслимой даже подоплека того, что происходит на деле.  Вопрос отношений Ирана с Западом также двойственен, потому что эти отношения в закулисном, невидимом плане никогда не прекращались, причем ни с кем, в том числе и с Израилем, такие отношения были всегда, просто естественно, что обе стороны держат их в строжайшем секрете. Тем не менее, время от времени какие-то прорывы в этом плане бывают. Уже два года назад было понятно, что Соединенные Штаты  перемещают акцент своего позитивного внимания с Саудовской Аравии на Иран. Потому что одной из задач Соединенных Штатов в условиях провалившейся Арабской весны на Ближнем Востоке стала поддержка Ирана как региональной сверхдержавы. Но естественно, что Соединенные Штаты, когда делают что-либо, всегда имеют в виду что-либо негативное, деструктивное развитие ситуации, т.е. они заинтересованы в переводе конфронтации, дестабилизации на Ближнем Востоке, на другой, более глубокий, более мощный формат. Сверхзадача – это, конечно же, противостояние и, в конечном счете, война между Тегераном и Эр-Риядом. И вот сейчас мы видим, что идет наступление Исламского Государства Ирака и Леванта на Багдад, причем некоторые деятели из этой организации откровенно озвучивают угрозу в адрес шиитских святынь. Единственной целью такой publicity может быть только провокация Тегерана на введение войск для защиты этих святынь, что собственно уже и делается. Соединенные Штаты, не могут никоим образом оказать влияние на боевиков ИГИЛ. Они резко начинают договариваться и смягчать свою позицию по Ирану с тем, чтобы Иран решил этот вопрос, а Иран решает его путем прямого ввода войск на территорию арабской страны. В случае падения Багдада, понятно, что это будет тяжелейший удар по Асаду, потому что отсекается его канал поддержки и снабжения из Ирана.  То есть Сирия изолируется и после этого положение Асада становится слишком, возможно – фатально, неустойчивым. Тогда рушится так называемая шиитская дуга непосредственно возникает такая вольтова дуга противостояния между Эр-Риядом, как столицы, которая играет роль точки координации арабского пространства и Тегераном, который при заговорщическом  подмигивании Соединенных Штатов выходит в статус альтернативной региональной сверхдержавы. В этом смысле я думаю, что говорить о желании перекрыть кислород развитию военных программ Ирана с точки зрения Запада - лицемерие. Он заинтересован в том, чтобы в случае конфронтации с арабским миром и, в частности, с Саудовской Аравией,  Иран был достаточно оснащен  для того, чтобы эта война была полномасштабной, полноценной, крайне тяжелой, то есть катастрофической для региона".