Александр Эбаноидзе: "Я пишу на русском языке, оставаясь при этом грузином"

Интересные собеседники - всегда желанные гости на "Вестнике Кавказа". Наш коллега Олег Кусов дает возможность высказаться всем, кто окажется в числе гостей в студии. Разговор с ними заходит не только о Кавказе. За чаем получасовая беседа пролетает быстро. Но рубрика "Право слово" запечатлевает беседы в видео, аудио и текстовом форматах.
Сегодня гость рубрики - писатель, главный редактор журнала "Дружба народов" Александр Эбаноидзе.

- Александр Луарсабович, когда вы последний раз были на Кавказе?

- Я был в Грузии в октябре минувшего года, сравнительно недавно. Это была интересная поездка, она была связана с 120-летием Маяковского. Собрав небольшую литературную команду в Грузии, в Тбилиси и дальше - и в Багдаде, и в Кутаиси, и в Батуми, мы провели ряд литературных встреч, акций. Такая была цель, а впечатления - удивительные. Как тепло и как дружелюбно нас принимали! Кажется, ну что я так удивляюсь? Знаю грузинское гостеприимство, все вроде бы понятно, но такой поразительной широты и щедрости, я имею в виду восхитительные ужины и банкеты которые устраивались для нашей небольшой команды. И весь настрой контакта оставался все-таки таким, что между нашими странами, между Россией и Грузией, не все ладно, и недавно были совсем горестные события. Но грузины не злопамятны. Правда, на одном из этих банкетов нам было сказано: "Вот мы так чудесно здесь проводим вечер, и мы рады нашей встрече. Но в это время там, на границе с Южной Осетией, колючей проволокой ограждают еще три дома, выселив жильцов".

- То есть без политики не обошлось?

- Это было сказано, да. При том, что логика в этом замечании тоже была. Я не мог отказать этому человеку в том, что он так удивлялся несоответствию этого настроения происходящему в каких-то конкретных моментах.

- Вы для них кто - свой грузин или москвич?

- Я для грузина свой. Уже не так долго осталось мне заниматься своим делом, я имею в виду свой возраст, все-таки достаточно солидный. Так оно и будет до конца, хотя я живу в Москве, воспитан в русской культуре и работаю в русской литературе… Это тоже вопрос известных теоретических споров, из которых Андрей Битов нашел остроумный выход. По его формуле, я - грузинский писатель, но русский прозаик. То есть пишу на русском языке, оставаясь при этом литератором и грузином.
Я, конечно, чувствую себя грузином. Я, будучи редактором, - а это немного другая функция, - ввожу многие ограничения для себя. Но в каких-то других случаях - в полемике, политике - позволяю себе высказываться, надеюсь, объективно, но, в то же время, внутренне осознавая себя грузином.

- Как у Маяковского: "Я вспомнил, что я - грузин".

- Да, конечно. Вы напомнили, что наша поездка совпала с Маяковским, который ужасно хорошо, как-то по-своему сильно и при этом трогательно, говорил: "Только нога вступила в Кавказ, я вспомнил, что я - грузин", "Я дедом казак, другим - сечевик, а по рождению - грузин". И много раз у него это демонстративно подчеркивается - его любовь и привязанность к родной земле.

- О нитях, которые связывают две страны и два народа, мы еще поговорим. Но пора напомнить, что для журнала "Дружба народов" нынешний год необычен. К сожалению, сегодня его трудно купить в розничной продаже, в газетно-журнальных киосках.

- Да, толстые литературные журналы в розничной печати не продаются - вообще, их нет.

- В советское время их тоже не было, но по той причине, что они были в дефиците. Их сразу раскупали.

- Да, сейчас диаметрально противоположная ситуация.

- Год необычный и для журнала, и для вас - юбилеи журнала и ваш.

- Это забавно. Когда было 60-тилетие, поступали поздравления из всяких государственных инстанций. В поздравлении главы Совета Федераций Егора Строева было сказано: "Они рождены друг для друга, поскольку "Дружба наров" и Александр Луарсабович в один год родились". Эта шутка спичрайтера, скорее всего, но достаточно остроумная. Теперь журналу 75 лет. Очень серьезная дата. Очень серьезная функция у журнала "Дружба наров". Может быть, сейчас она даже более важна, чем в стабильные советские времена. Поскольку мы знаем, как обострились национальные проблемы. Жаль, что журнал издается таким маленьким тиражом - вместо почти двух миллионов, которые были в 1991 году, сейчас 2 тысячи. Тысячекратное снижение тиража - это культурная катастрофа.

- Настолько в нашей стране упала в тираже дружба народов?

- Я понимаю вашу грустную иронию, но это происходит со всеми литературными журналами. Просто раньше таких гигантских тиражей ни у кого не было, кроме "Дружбы народов" и "Нового мира". Поэтому соотношение несколько иное, но тиражи рухнули страшно. Это очень печальный показатель. Журналы, кстати, по качеству, по текстам, по наполнению, не уступают тем, которые пользовались колоссальным спросом. Но общественная ситуация изменилась. Сначала катастрофической причиной падения было невероятное подорожание всех компонентов производства: пересылки, почтовые расходы и т.д. И очень обеднел читающий человек, интеллигент, педагог, врач.

- Материально, имеете в виду, не духовно?

- Материально. У него просто не было возможности выписать журнал, что привело к тому, что сам этот институт уже малоизвестен в обществе. Помню, я был одним из телеканалов приглашен на разговор о журнале. Молодая женщина, которая листала журнал, с удивлением сказала: "У вас и стихи печатаются?" То есть она не имеет представления о том, что такое литературный журнал.

- Как готовитесь к юбилею? Будут ли какие-нибудь мероприятия?

- Будут. Юбилей как-то отметить удастся. Но, если вспомнить юбилей 5-тилетней давности, все-таки сейчас гораздо хуже обстоит дело. Тогда Межгосударственный фонт гуманитарного сотрудничества, с которым мы тесно сотрудничали и продолжаем сотрудничать (но тогда он был какой-то стабильный, четкий) понимал значимость нашего журнала, и мы очень хорошо провели весь юбилейный год. Мы провели конференцию писателей СНГ, смогли пригласить их в Москву, обсудили проблемы, издали даже серию книг-приложений к журналу и весь год продуктивно работали. Очень пристойные платили гонорары авторам. Сейчас ведь литература стала практически хобби - я имею в виду гонорар. Гонорар уже удивляет людей, если издание его платит. Нас приветствовали очень тепло президенты практически всех стран СНГ.
Сейчас у нас юбилейные мероприятия будут, есть договоренность с тем же Фондом о финансировании. Но пока еще не могу даже дату точно сказать, хотя первый номер журнала вышел в марте 1939 года. Вот сейчас апрель- время нашего юбилея.

- Тиражи у литературных журналов падают, но ведь литература в магазинах пользуется спросом. Зайдешь в книжный магазин "Москва" - полно людей, толкаются, хватают книги. Люди хотят читать…

- Сейчас издательские структуры, агентства по печати называют количество изданий книжных, цифры какие-то. Они могут быть значительны и почти приравнены к бывшим, но у многочисленных изданий крошечные тиражи, особенно, если это литература яркая, талантливая, серьезная. Она может быть остроумной, но при этом глубокой. Я не имею в виду какие-то серьезные усложненные тексты. Но, например, прекрасный писатель Андрей Битов издается двух-трехтысячным тиражом - это считается сейчас большой тираж. А тогда молодой писатель, только вступавший в литературу, - я говорю сейчас о себе, - первое же издание было стотысячное и через некоторое время еще 275-тысячное. Еще были тиражи журнала, который до этого первую мою вещь издал. Т.е. в течение нескольких лет полмиллиона поступило в оборот.
Мы помним замечательную лермонтовскую строку о том, что голос поэта "звучал, как колокол над башней вечевой". А сейчас это будуарная сонетка, она едва слышна. Это не значит, что нет талантливых писателей. Это естественным образом происходит в условиях рынка, невидимой и неуправляемой руки со своей внутренней закономерностью. Рынку культура не нужна, более того опасна. Мы знаем, какова была роль журналов в тех серьезных, масштабных, грандиозных преобразованиях, которые назревали в стране в 1980-ые. Во многом эта почва была взрыхлена и подготовлена именно литературой и толстыми литературными журналами. Но если тогда, говоря о предстоящих переменах, литература на вопрос: "Нужны ли перемены?" - трижды говорила, что да. Сейчас, если условно спросить литературу: "Как перемены удовлетворяют вас? Они те самые, каких вы ждали?" - она 10 раз скажет, что нет, это не те перемены, которых ждала страна и общество.

- Может быть, это общемировая тенденция? На Западе, где довелось мне пожить четыре года, тенденция похожа: люди уже не читают книги, а любят ковыряться в гаджетах. Есть такая гипотеза, что задача неких влиятельных сил - отвлечь молодежь от духовного мира, увести в мир иллюзии, игрушек, чтобы люди интеллектуально не развивались…

- Да. Это, несомненно, есть. Это последствия того, что мы возвращаемся в семью "цивилизованных народов". Очень интересный материал печатался в моем журнале - очерк о том, как в конце 1980-х в Таджикистан приехал французский журналист. Автору очерка поручили его повозить по республике. И вот они поднялись куда-то в кишлак. Куда вести иностранного гостя? К учителю восьмилетки! Они приходят, а тот обрадовался иностранному гостю и говорит ему: "Я очень люблю французскую литературу". Французу это приятно. "Особенно Стендаля", - говорит учитель, что свидетельствует о его хорошем вкусе. А француз спрашивает: "А кто это?".
Интересно обдумать - правильное ли направление той линии цивилизации, которую показывает нам Запад? Я читал в советской прессе, когда мы очень полемизировали с Западом, что место писателей на социальной шкале в одной из западных стран, кажется в Америке, - между мойщиком на автозаправке и проституткой. Мы приближаемся к этой ситуации.

- Есть и те писатели, которые на потребу дня работают...

-  Они и у нас, кстати, появились.

- Кровь, убийства, секс…

- Да, такая литература у нас появилась. Так что мы действительно в семью "цивилизованных народов", в этом смысле, уже возвращаемся, тогда как, кстати, великий роман Фолкнера "Шум и ярость" был напечатан тиражом в 500 экземпляров, в первом его издании. Вообще Фолкнера, до того как он получил Нобелевскую премию, в Америке мало кто знал. Все закономерность этого устройства общественного.

У вас фактически две Родины. Недавно в одной из телепрограмм Жванецкого начали пытать вопросами об Украине, а он говорит: "Что вы меня пытаете? У меня две Родины, я не могу ни одной изменить". У вас ситуация была похожей. Была попытка вбить между русскими и грузинами клинья. Сегодня Грузия как-то меняется?- У меня не так много подлинной информации, чтобы ответственно что-то сказать. Мое впечатление: риторически новое руководство в контактах с Россией гораздо мягче по сравнению с предыдущими азартными молодыми ребятами во главе с Саакашвили.
Перед событиями в Южной Осетии в 2008 году я ездил в Грузию с фотохудожником журнала "Вокруг света". У них была серия "Знаменитые улицы городов мира". Вспомнили, что есть симпатичный проспект Руставели в Тбилиси. Нас отправили - Александра Лыскина для фото, а меня, чтобы написать о проспекте, хотя, естественно, я о проспекте Руставели мог без поездки прекрасно написать, потому как знаю его от и до. Как видели на улице нас люди (Лыскина и меня уже облысевшего, не очень грузинистого), останавливали, необыкновенно дружелюбно говорили, настойчиво приглашали в гости на обед.
Меня иной раз мои земляки удивляют, как и, кстати, в период первого обострения грузинско-осетинских отношений. Я летел туда и внушал себе, что у меня масса знакомых и друзей осетин и надо как-то дружелюбно с ними встретиться. Но когда я их увидел на рабочих местах, в рабочей атмосфере, то устыдился, что я какую-то политкорректность закачивал в себя! Люди просто жили, так же как и раньше, их взаимоотношения никак не отличались.
Какие-то печальные изменения в том же грузинском менталитете в каких-то проявлениях я наблюдал за эти годы, но, что касается российско-грузинского контакта, даже удивляюсь, что все так тепло, дружелюбно, без комплексов.

- Пройдя через серьезные испытания и грузины, и осетины, и абхазы не могли не поменяться. Что сегодня собой представляет житель Тбилиси? Помните, в советское время это был такой юморной, гостеприимный человек. Сегодня грусть есть в его глазах?

- Думаю, тут сыграли роль эти две истории с Осетией и Абхазией, так трагично развивавшиеся и такие печальные по итогам, но еще больше травму Тбилиси перенес во время войны в 1991-1992 годах, во время зимних событий, когда Гамсахурдиа выбивали из Дома правительства. И потом Тбилиси долго жил в условиях, приближенных к Ленинградской блокаде. Я имею в виду и голод, и темноту, отсутствие отопления, это очень сильно описано у Отара Чиладзе в последнем романе. Тбилисская профессура собирала на рынке капустные листья и пыталась из них что-то сварить. Это не могло не сказаться.
И на характере города сказалось, хотя Тбилиси и не такое переживал. Мне рассказывали, что грузины перестали ходить друг к другу в гости, чтобы не ставить в трудное положение принимающую сторону, хотя в крови обычай - принять гостей. Это не одна-две зимы тяжелые, это было долго, и это было испытание. Может быть, в каком-то смысле это закалило, потому что сейчас можно говорить Украине, что "мы перекроем или не перекроем газ", а Грузия как-то прожила и без газа и без электричества. Это закалка такая была.

- Нас, наверное, не поймут слушатели и читатели, если мы с главным редактором литературного журнала "Дружба народов" не затронем украинскую тему. Как вы думаете, Россия потеряла Украину?

- Сегодня вопрос еще не решен. Но то, что там происходит и назревает, пугает - это не локальный конфликт, как в Чечне, это не грузинская война в Осетии, здесь масштаб может быть совсем другой. Боже упаси, чтобы это действительно обернулось масштабной гражданской войной. К решению национальных вопросов страны постсоветского пространства не слишком подготовлены, и многое решается походу дела. В России вообще нет какой-то конкретной стратегии по поводу того, как она относится к сопредельному пространству. Но и по истории, и по генезису эти народы очень близки.
Что касается моего журнала, то мы с украинскими литераторами в тесном контакте, у нас представлено и новое поколение интересных писателей – и Жадан, и Андрухович и другие. Мы их с удовольствием публикуем, но тут, кстати, вернусь именно к назначению журнала. То, что сейчас журнал в таком трудном положении - это тоже недосмотр национальной политики. Один из сегментов этих контактов - знакомство, узнавание друг друга через качественную литературу, а не через скандальное сообщение о том, что азербайджанец на рынке гирей кого-то ударил. Мы лучше друг друга знаем, когда читаем хорошую талантливую прозу о том или ином народе. Без этого мы друг друга теряем фундаментально. Лишившись этого знания, мы входим в опасную зону, когда можно массовому читателю внушить знания неточные, неверные и нужные политикам мысли, а не то как на самом деле.
Я недавно слышал исполнение какой-то песни украинской группой, и она меня глубоко тронула, там такая тоска по настоящей, внутренней свободе, и на что они готовы ради нее. Эмоциональный настрой этой песни был очень и положительный и при этом по-человечески понятный.

- Украинцы - романтичный народ. Я обратил внимание в крымской истории на миролюбивую тенденцию. Мы знаем, как Тбилиси реагирует на абхазскую и южноосетинскую проблемы, а вот Киев отреагировал на Крым немножко иначе. Такое ощущение, что он согласился с переходом Крыма в Россию. Нет у них желания идти и воевать за полуостров. Когда нет войны – это уже хорошо.

- Ну видимо да, что-то в этом роде. Я тоже вижу разное отношение.

- По примеру одного нашего известного коллеги, задающего своим гостям вопросы из списка Марселя Пруста, я тоже подготовил свой вариант вопросника. Так же как и Владимир Познер, прошу дать на них короткие варианты ответов.

- Вы могли бы жить за границей?

- Нет.

- Что вы подумали, когда узнали о Беловежском соглашении в декабре 1991 года?

- Я был огорчен и предположил, что последствия могут быть, к сожалению, такими, какими мы видим.

- Охарактеризуйте, пожалуйста, одним словом Сталина.

- Положительная оценка у меня этого персонажа, если обобщить. Назову два факта. Это рассказ Пахмутовой о том, как в 1941 году, когда немцы были почти у "Сокола", она училась в школе одаренных детей и у нее были пайки на уровне самых высокооплачиваемых мастеров токарного дела на оборонных предприятиях.
И второе, студия МХАТ, которая вырастила Олега Басилашвили, Доронину и многих других, была открыта в 1943 году еще до Курской битвы. Это поразительные факты, очень красноречивые.

- Если бы вам предложили пообщаться с руководителем государства любой эпохи, с кем бы вы захотели поговорить?

- Может быть, мне было бы интересно поговорить с товарищем Сталиным.

- Предложите формулу успеха для молодежи.

- Следовать девизу, который много лет навязывался: "Люди делают деньги, деньги делают людей", мне кажется, что это примитивизация. В жизни надо другими интересами руководствоваться. Это очень упрощенное отношение к жизни. Есть ценности гораздо более существенные.