Азербайджан разворачивается к Ирану

На всем постсоветском пространстве продолжают настороженно, если не с опаской, следить за развитием украинского кризиса. Присоединение Крыма к РФ, не вызвавшее восторга у большинства стран СНГ, а также столкновения на юго-востоке Украины насторожили правительства других постсоветских республик. В стремительном изменении фактических границ Украины они видят потенциальную угрозу для собственных государств. Даже в союзном Казахстане спешно ужесточили наказание за призывы к сепаратизму, что вряд ли можно считать простым совпадением. Масла в огонь подливают и провокационные заявления лидера ЛДПР Владимира Жириновского, то вспоминающего про руссконаселенные регионы Казахстана, то отказывающего азербайджанцам в праве называться нацией, то говорящего о том, что бывшие постсоветские республики, оказывается, мечтают войти в состав Российской Федерации.

Азербайджан, являясь наиболее прагматично действующей, самостоятельной и самодостаточной республикой среди трех стран Южного Кавказа, также делает определенные корректировки в собственной внешней политике. Нет, в Баку – на уровне политической элиты – не склонны к антироссийской истерии в связи с кризисом в Украине. К слову, в Совете Европы азербайджанская делегация стала одной из немногих, не проголосовавших за лишение России права голоса в этой организации в связи с действиями в Крыму. Большинство азербайджанских делегатов воздержались, а один депутат проголосовал против антироссийской резолюции в ПАСЕ.

Руководство страны далеко и от слепого проецирования крымских событий на проблему оккупации Карабаха. В конце концов, принцип восстановления исторической справедливости, которым оперировал президент Владимир Путин в вопросе присоединения Крыма, вполне пригоден и для Азербайджана, настаивающего на исторической принадлежности к нему сепаратистского Нагорного Карабаха. Тем более что с точки зрения международного права принадлежность НК к Азербайджану и вовсе не является предметом обсуждений – во всяком случае, на серьезных международных площадках.

Однако на примере Украины в Баку в очередной раз убедились в ненадежности Евросоюза и США в качестве политических союзников в современных политических реалиях на постсоветском пространстве, в частности, на Южном Кавказе. Этот урок был хорошо усвоен еще на примере Грузии в 2008 году, когда она при молчаливой поддержке западных партнеров попыталась провести военную операцию по восстановлению суверенитета над Южной Осетией. Россия отреагировала тогда молниеносно и жестко, и, если для Запада это стало лишь неудачным пробным камнем, то правительство Михаила Саакашвили окончательно и бесповоротно потеряло две свои мятежные провинции. Президент Ильхам Алиев, пришедший к власти в Азербайджане практически одновременно с Саакашвили в Грузии, в отличие от уже бывшего грузинского коллеги, не страдает склонностью к политическим авантюрам. Как следствие, его страна не потерпела внешнеполитической катастрофы, каковой обернулась для Грузии война с Россией, а сам Ильхам Алиев все так же прочно держит бразды правления.

Азербайджан, в отличие от соседней Грузии, Украины или Молдавии, с самого начала довольно скептично отнесся к предлагаемой ЕС программе "Восточного партнерства". И вовсе не только в угоду Москве, ревностно относящейся к интеграционным европейским инициативам на постсоветском пространстве. Бесспорно, что реакция северного соседа занимала не последнее место в расчетах Баку. Однако и особой практической пользы от программы "Восточного партнерства" там не увидели. В финансовых трансфертах из Брюсселя богатая нефтью и газом республика не нуждается. Заключение соглашения об ассоциации и создании зоны свободной торговли с ЕС также не отвечает интересам азербайджанских производителей. Наконец, правительство в Баку не нуждается в поучениях Брюсселя о том, как следует строить европейскую демократию в стране с миллионом беженцев и вынужденно перемещенных лиц, неурегулированным военным конфликтом, и, наконец, находящейся между не самым спокойным Северным Кавказом и не самым предсказуемым Ираном. Азербайджан, встав на ноги после смутных 1990-х, превратился в самостоятельного нефтегазового экспортера и теперь смотрит на Европу, в первую очередь, как на выгодный рынок сбыта собственного сырья, а не как на внешнеполитический ориентир. В вопросах же собственной политической стабильности и безопасности Баку предпочитает говорить с державами, имеющими реальный вес в регионе – Россией, Турцией и Ираном.

Так, после долгой стагнации в двусторонних связях, Азербайджан пошел на перезагрузку своих непростых отношений с Ираном, где президентом стал умеренный реформатор Хасан Рухани. Еще в марте министр чрезвычайных ситуаций Азербайджана Кямаладдин Гейдаров, считающийся одним из наиболее доверенных лиц руководства Азербайджана, посетил Тегеран. Возможно, визит Гейдарова носил подготовительный характер для дальнейшего дипломатического рывка в иранском направлении, поскольку интенсивность азербайджано-иранских контактов на высшем уровне после этого возросла до небывалого уровня. Президент Алиев совершил в начале апреля официальный визит в Тегеран, где провел переговоры с аятоллой Али Хаменеи и Хасаном Рухани. Высший духовный лидер Ирана после встречи с Алиевым фактически выразил поддержку позиции Азербайджана в нагорно-Карабахском конфликте, заявив, что Иран поддерживает территориальную целостность Азербайджана, выступает против изменения границ в регионе и ратует за урегулирование конфликта на основании известных резолюций ООН по карабахскому конфликту. Практически сразу же после завершения визита Ильхама Алиева в Иран туда отправился министр обороны Азербайджана Закир Гасанов, заверивший иранскую сторону в том, что его страна никогда не станет плацдармом для атаки на ИРИ. Далее, посол ИРИ в Азербайджане анонсировал скорый ответный визит иранского президента в Баку, в ходе которого планируется подписание меморандума о статусе Каспия – одного из наиболее сложных вопросов в азербайджано-иранских отношениях. Также в ближайшие месяцы планируется визит министра информации и высоких технологий Азербайджана в Иран с целью расширения сотрудничества в области ИКТ – одного из стратегических направлений азербайджанской политики. К слову, иранский посол в Баку Мохсин Пак Айин буквально излучает оптимизм по поводу нового этапа в развитии ирано-азербайджанских отношений. Результаты планируемого в ближайшем будущем визита Хасана Рухани в Баку покажут, насколько оправдан оптимизм иранского дипломата.

За развитием отношений Баку и Тегерана внимательно следят в Тель-Авиве. Не случайно, сразу после тегеранского вояжа Ильхама Алиева в Баку заспешила делегация под руководством главы МИД Израиля Авигдора Либермана.

Впрочем, едва ли у Израиля есть серьезные основания для беспокойства, поскольку новый виток ирано-азербайджанского сотрудничества не будет иметь антиизраильской направленности, учитывая важность стратегического партнерства с Тель-Авивом для Баку. Азербайджано-израильские отношения носят прагматичный и индивидуальный характер, и построены они на объективных взаимных торговых и политических интересах. К тому же, требования о сворачивании Азербайджаном отношений с Израилем не соответствуют духу более прогрессивного правительства Рухани. Выстраивание с ИРИ более интенсивного партнерства, скорее, стоит расценивать как естественную реакцию Баку на усиление гегемонии России на Южном Кавказе в условиях поэтапного ослабления роли Запада в регионе. Баку предпринимает попытку компенсировать Ираном сокращающееся пространство для дипломатического маневра. Это позволит ему продолжать свою традиционную мультивекторную политику.

Впрочем, есть еще один аспект азербайджано-иранских отношений, который, вероятно, также был затронут за закрытыми дверьми в ходе переговоров между азербайджанской и иранской сторонами. Речь идет об экспансии радикального исламизма салафитского толка в Азербайджане, щедро спонсируемого определенными центрами в богатых арабских монархиях – не исключено, что делается это не без подачи США, не чурающихся использования фундаменталистов для достижения собственных целей в различных точках мира. В Азербайджане, где попытки создания "оранжевых движений" грузинского и украинского образца были в свое время пресечены государством, внешние силы могут попытаться влиять на ситуацию посредством религии, учитывая исламскую специфику страны. Как шиитский Иран, так и Россия с учетом фактора бандподполья на Северном Кавказе, не заинтересованы в усилении враждебного к ним салафитского движения в Азербайджане, и здесь вырисовывается сотрудничество в области безопасности по периметру Москва-Баку-Тегеран.