Владимир Зуев: «G20 должна решать вопросы финансового регулирования»

В российском руководстве в целом удовлетворены итогами петербургского саммита G20 и думают, что за пять лет своего существования «двадцатка» действительно стала эффективным механизмом по выработке и согласованию общих подходов ведущих стран мира в сфере глобальной экономики и финансов. См. также "G20: не только Сирия". Однако заведующий кафедрой международных экономических организаций и европейской интеграции факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ Владимир Зуев ожидал от саммита большего, о чем и рассказл корреспонденту «Вестник Кавказа».

- Каковы, на ваш взгляд, основные итоги саммита G20?

- Если оценивать итоги работы «двадцатки» в области финансового регулирования, то, конечно, есть отрадные моменты, которые вызывают удовлетворение. Но вместе с тем, есть моменты, по которым мы, экспертное сообщество, хотели бы большего. С одной стороны, есть достижения, договоренности по структурным реформам, по увеличению занятости, по стимулированию экономического роста. Но с другой стороны все-таки вопросы стимулирования занятости – это больше национальные вопросы. И если говорить откровенно, прежде всего, каждая страна будет заботиться о том, чтобы уровень занятости в национальной экономике рос, и никто не будет, в первую очередь способствовать решению проблем занятости соседней страны.
Достаточно посмотреть на опыт России, где проблемы с занятостью не так остро стоят, но тем не менее к привлечению мигрантов, тем более «дальних» мигрантов, китайских мигрантов, в России традиционно весьма настороженное отношение. Хорошо, когда задается общая рамка и координируются общие усилия, но все-таки это больше национальная компетенция.

- А какие вопросы, по вашему, нужно решать в рамках «двадцатки»?

- На многостороннем уровне нужно решать проблемы финансового регулирования. Потому что финансовая область является очагом нестабильности именно для мировой экономики. Мы видим, две наибольших угрозы, которые исходят от банковского сектора. Во-первых, нестабильность банковского сектора, высокая задолженность – если какой-то банк начинает банкротиться, то это приводит к риску для всей системы. Во-вторых, нестабильность государственных финансов, высокие государственные задолженности, высокий уровень государственного долга. Эта вторая угроза исходит как раз от финансов государств. И здесь, конечно, роль таких институтов как G20 велика.
Но здесь опять же есть плюсы и минусы, есть договоренности, есть недоговоренности. Среди договоренностей хочется отметить план действий, который был согласован по теневому банковскому сектору, договоренности по внедрению новых стандартов, договоренности по внедрению «Базеля-3», банковскую систему, по регулированию операций с ценными бумагами, с деривативами. То есть здесь конкретные меры, в которых мировая экономика весьма нуждается, и эти меры были согласованы.

- Какие вопросы, по-вашему, нуждались в обсуждении, но так и не были вынесены на повестку дня?

- Например, я сожалею, что вопрос о введении налога на спекулятивные банковские операции даже не поднимался, и в кулуарах не обсуждался. Хотя, вроде бы введение налога на банки, на их спекулятивные операции весьма бы было логично и очень сильно укрепило бы надежность банковской системы и отвечало бы на этот серьезнейший вызов стабильности международных финансов. Если бы банки отчисляли мизерные сотые процента, речь ведь не идет ни о проценте, и даже не о десятых процента, речь идет о введении налога в сотых долях, которые будут измеряться в сотых долях процента, поэтому для банка и для их операций это было бы необременительно, тем более, это не на все операции, а только на спекулятивные. «Двадцатка» должна была бы стимулировать продвижение этого вопроса и введение его во всех ведущих экономиках. Эти меры надо вводить именно во всех экономиках, потому что если только одна экономика введет, а другая не введет, тогда банки будут уходить в те юрисдикции, где нет такого налогообложения.
Если бы это было сделано, тогда необременительный налог способствовал бы в масштабе всей банковской глобальной системы формированию значительных фондов, которые могли бы использоваться для помощи банкам, которые бы находились в кризисном, проблемном положении. И тогда не за счет налогоплательщиков, помогали бы банкам типа Standard&Poors, а за счет этого фонда, который финансировался бы самими банками в период устойчивого роста, когда они на спекуляциях зарабатывают большие деньги. Вполне логично было бы сформировать такой фонд, который бы резко, в разы повысил бы надежность банковской системы.
Словом, с одной стороны, есть договоренности и по банковскому сектору, а с другой стороны, ощущение неудовлетворенности. Если говорить по бюджетам, о бюджетных дефицитах, то страны пришли к общему пониманию, что высокий дефицит государственного бюджета и высокие уровни государственного долга – это риск для мировой экономики. И что нужно приводить свои финансы к оздоровлению.